Все, можно не беспокоиться. Мама теперь этот жэк за два квартала будет обходить. Это у нас семейное. Менталитет такой. Папа мышей боится, а мама – тараканов. Она от них визжит, бледнеет и даже в обморок может упасть. Как папа от мышек.
– Ладно, – сказала мама, – так и быть, сходите сами. Раз уж вы такие сознательные. Только обязательно. И не забудьте мне веток нарезать – сколько вас просить надо?
Ох эти веточки!
У нас семья вообще такая, увлекающаяся. Папа увлекается работой, а иногда рыбалкой, Алешка – всем подряд, а мама – цветами. Она все подоконники заставила горшками. Но цветы у нее почему-то плоховато приживаются. Растут-то они хорошо, быстро, но только исключительно вверх – тощие такие и длинные. И мама все время втыкает в горшки колышки и подвязывает к ним хилые стебельки цветными бантиками. Издалека даже красиво получается – будто на окне на худосочных палках распустились цветы.
А потом стебельки окончательно никнут и жалобно сгибаются до подоконника. А колышки – совсем наоборот. Они пускают корни и распускают листочки, стараясь побыстрее превратиться в деревья. Пока их не выкинули.
Папа сколько раз маме предлагал:
– Ну что ты мучаешься, ну не растут цветы – пусть растут деревья. Они у тебя дают дружные всходы. Ты еще привей на них какие-нибудь вечнозеленые фрукты. Представляешь? Ни у кого на свете не зеленеет на подоконнике роща, а у тебя зеленеет. И плодоносит круглый год. Лешк, скажи, здорово, а?
– Ага! – подначивал Лешка. – Я еще голубей с воронами наловлю. И рассажу на ветках. Можно и скворечник приколотить. К шкафу.
Но мама на эти подначки – ноль внимания. Вырывает деревья вместе с цветами, сажает новые цветы и посылает нас за новыми ветками для колышков.
Мы обычно срезаем их в овраге. Это не очень хорошее место в наших окрестностях. Когда-то, на заре перестройки, на краю оврага начали строительство. Нарыли всяких траншей, навозили бетонных плит, тонны железа – и бросили. Некоторые жильцы сначала очень обрадовались и понаставили там на свободных местах «ракушки» для своих машин. Но их, конечно, вскоре убрали – неположено. И остался там высоченный ржавый кран на ржавых рельсах и один заброшенный гараж, который какой-то шустрый жилец успел построить из кирпича и бетона. Его снести не смогли, а просто заколотили и забросили. Вот за этим гаражом, прямо на склоне оврага, росли очень подходящие кусты. И с них мы обычно срезали ветки для маминых хилых питомцев…
Мы решили сначала нарезать веток, а уж потом сходить в жэк.
Сразу за нашим домом кончается асфальт, и к оврагу идет вся раскисшая от дождя узкая дорога. По ней никто уже давно не ездит. Иногда только ходят собачники со своими четвероногими друзьями на прогулку. Да и то редко. Они предпочитают выгуливать собак во дворе, возле песочницы. Потому что в овраге водятся крысы, и собачники их боятся.
Эту проблему мы с Алешкой обсуждали по дороге, скользя по глине и обходя лужи. Но тут вдруг Алешка остановился и уставился под ноги.
– Смотри, – сказал он. – Следы.
Я сразу не понял, а потом тоже обратил внимание, что на дороге отпечатались следы автомобильных колес. Легковых. И сначала это меня не удивило, подумаешь, кто-то проехал, а потом до меня дошло: а куда проехал-то? В овраг, что ли?
Мы пошли дальше, приглядываясь к следам. Они были четкие, очень хорошо заметные – земля была влажная, а колеса новенькие, с хорошими протекторами.
Дорога прихотливо петляла между траншеями, залитыми водой, между бетонных блоков и корявой арматуры, а потом уперлась в ворота заброшенного гаража. И там же, за его воротами, исчезали следы колес.
Алешка сдвинул на нос шапку и поскреб затылок. Это, наверное, означало: ничего особенного, кто-то, самый находчивый, прибрал гараж в свое пользование.
А я сдвинул шапку на затылок и почесал лоб, что означало: глупости, кому это надо – гараж на краю оврага, вдалеке от домов, среди заброшенного строительства.
– А давай подглядим, что там? – предложил Алешка. – Может, там и нет ничего?
Но «подглядеть» было непросто: окошко у гаража было только одно, сзади, и все замазанное белой краской, и только над воротами оставалась узенькая щель под козырьком крыши.
Правда, ворота из досок были щелястые, с большими зазорами. Мы уткнулись в дырки носами, но ничего не увидели – будто за воротами была еще одна дверь, более плотная.
– Ладно, – непримиримо сказал Алешка. – Подсади.
Я подставил ему руки «замком», он вскарабкался, подтянулся и заглянул в щель под козырьком.
– Это что такое? – раздалось сзади сердито и громко. – А ну, брысь отсюда!
«Пирамида» наша развалилась сама собой. И мы обернулись.
Перед нами стоял, грозно поигрывая резиновой дубинкой, человек в камуфляжной форме охранника.
– А чего? – сказал я. – Нельзя, что ли? Это ничей гараж.
– Это мой гараж! – он нерушимо застыл перед нами, расставив ноги и легонько пошлепывая дубинкой по ладони. – А в нем – мой «Мерседес». И чтобы я больше вас здесь не видел! Никогда!
Конечно, можно было бы ему доказывать, что овраг не принадлежит ему одному, что мы имеем полное право нарезать с кустов веток для любимых мамочкиных цветов, что мы с Алешкой – граждане свободной России и имеем право ходить везде, где не запрещено… Можно было еще много чего сказать в этом роде. Но как-то эти правильные слова очень жалко выглядят, когда перед тобой помахивают дубинкой.
Мы обошли этого грубого дуболома и направились к дому, все время чувствуя спинами его настороженный взгляд.
Что ему там надо? Свою машину стережет? Круглые сутки? Зачем тогда этот гараж захватил? Поставил бы машину под окнами и сторожил бы в окошко. А не среди крыс и под дождем.
Странные дела все-таки творятся в нашем районе…
– Дим, – шепнул мне Алешка, когда мы отошли подальше, – а в гараже и правда машина стоит. Новенькая. Я разглядел.
– Конечно, стоит. Иначе чего ему тут охранять, этому барбосу?
– Дим, а ведь он врет.
– Как врет?
– Нахально. Никакой там не «Мерседес». Там совсем другая машина.
– Какая?
– Я тебе дома объясню, – сказал Алешка. – Не знаю, как она называется. Я тебе ее нарисую, а ты отгадаешь.
Я вздохнул: мало мне загадок и задач. И кстати, вот еще одна – веток нарезать. Хорошо, что вспомнили…
Мы свернули с дороги, нашли подходящее дерево – ветки у него кривые и колючие, но мы все равно их нарезали и потащили домой. Две охапки.
Подойдя к дверям нашей квартиры, я достал ключи и уже было приготовился отпереть замок. Но замер, прислушиваясь.
За нашей дверью звучали приглушенные голоса. Кто-то говорил, совершенно незнакомый!
– Жулики забрались, – шепнул за моей спиной Алешка.
Вот это да! И хотя мама говорит, что я медленно соображаю, я тут же догадался, что нужно сделать.
Сделать нужно так: тихонько вставить в замок ключ и немного повернуть его, чтобы жулики не смогли открыть дверь изнутри. И позвонить от соседей в милицию.
Я так и сделал. Только к соседям не пошел. Потому что моя рука, повернув ключ, замерла на нем… Незнакомому голосу ответил голос очень знакомый. Даже – родной и близкий. Папин. Он, видимо, стоял с кем-то в прихожей и заканчивал какой-то интересный разговор. Папа не зря утверждал, правда, в шутку, что самые интересные разговоры начинаются в прихожей.
Незнакомый голос мы слышали очень хорошо, разборчиво. Наверное, этот человек стоял у самой двери. А папины слова доносились глуше – из глубины прихожей; его голос узнавался в основном по интонации.
– …Странно это, Сергей Александрович, – говорил стоящий у дверей. – Вот по моей личной статистике картина получается прямо-таки загадочная и необъяснимая. Смотрите: число угонов за последний месяц возросло…
Папа что-то коротко ответил. А незнакомец продолжал:
– …А на самом деле их как будто и нет. Угнаны десять автомашин. И все десять найдены. Причем в самые сжатые сроки…
Тут папа опять что-то вставил. А в ответ ему прозвучало:
– И девять машин разысканы агентством «Сыщик». Десятую только я сам нашел. Ее пацаны из шестого дома угнали, покататься. И в овраге застряли. А вот девять тачек, извините, товарищ полковник, это уже какая-то подозрительная закономерность. Ну ничего, разберемся. Бывайте здоровы, товарищ полковник. Что-то, извините, с замком у вас. Не поворачивается.
Я быстро вынул свой ключ из замка и позвонил в дверь.
– А… – улыбнулся папа. – Это вы? Знакомьтесь, лейтенант. Мои наследники.
Мы вошли и положили свои корявые ветки на пол.
В прихожей стоял наш участковый. Тот самый, который разбирался с угнанным «Рено». Он посмотрел на меня, на Алешку и сказал, тоже с улыбкой:
– Да мы, кажется, знакомы. Это не вы в прошлом году…
– Не мы! – дуэтом перебили мы с Алешкой проницательного лейтенанта. На всякий случай.
– Жаль. А я как раз хотел вас похвалить.
– А, вспомнил! – сказал Алешка. – Это мы!
