Возможно, я уже знал, что в конце концов произойдет…
Так что там насчет голых задниц — поинтересовался Ник. — Твоя очередная шуточка? Все уже собрались в Лесистой Долине, когда пришел я.
— Мой младший братец рассказывал, что этот мальчишка, Тарквин, снял штаны прямо перед школой, демонстрируя свой зад проезжавшим автомобилям, — пояснил я.
— Так ты считаешь, что если он нас не убьет, то засмущает до смерти?
— Поступайте, как хотите, — сказал я. — Я лично буду держаться от него подальше.
— Окей, — согласилась Лиз. — Кто из вас хочет сколотить состояние, посидев с ребенком?
— Я! — сказал Ник.
— И я, — вызвалась Ришель.
— И я, — присоединился к ним Элмо.
— И Санни сказала, что согласна. — Лиз поглядела на Санни, которая доставала из сумки бумагу и ручку. — Лично я тоже не возражаю против этой работы, если Том не против в одиночку поработать в магазине Сида.
— На это я согласен, — сказал я. — Отработаю все пять дней.
Помимо того, что мне просто нравилось работать в магазине фокусника, меня привлекало и то, что я буду меньше видеться с Брайаном, пусть хоть одну неделю.
— Вообще-то каждый из нас должен работать не больше трех дней в неделю, — неуверенно протянула Лиз. — Разве что один раз… Ты уверен, что твоя мама не будет возражать?
— Уверен. — Я скрестил пальцы.
— Не забывай, тебе надо по четвергам перед школой разносить "Перо". У тебя останется мало времени для занятий дома. Ты не получал каких-нибудь особенно больших заданий?
— Нет.
— Том, делающий домашнее задание! — влез Элмо. — Да уж, об этом нигде не прочитаешь…
— Прочитаешь, — заверил его я, — когда научишься читать.
— Ладно, — сказала Лиз. — Все, кроме Тома, согласны сидеть с ребенком. По двое каждый день. Элмо занят по вторникам и средам, я — по пятницам. У Ришель — танцкласс. У Санни — гимнастика и таэквондо. Каждый день мы должны выгуливать собаку… мм… — Она постаралась сосредоточиться.
— Вы с Элмо посидите с Тарквином Андерсоном в понедельник, — вмешалась Санни, которая тихо записывала все, о чем говорила Лиз. — Ришель в это время выгуливает собаку. Ришель и Ник во вторник занимаются Тарквином, а я гуляю с собакой.
Санни все уже распределила и спокойно объясняла нам план действий. Она подумала обо всем. Лиз вздохнула с облегчением. Я тоже. Моей работе в "Лавке чудес" ничто не угрожало.
— Все согласны? — спросила Лиз, когда Санни закончила. — У каждого из вас три рабочих дня, за исключением Тома. Он работает пять дней. Я четыре. С этим все в порядке. Это исключительный случай. Учтите, никаких изменений без крайней нужды, а то мы запутаемся окончательно. Все ясно?
— Так точно, сэр! — отсалютовал Ник.
Санни всю дорогу до Лесистой Долины бежала. Было прохладно, поэтому она надела зимний спортивный костюм. Когда все разошлись, я спросил, не будет ли она возражать, если я ее нарисую.
— Конечно, нет, — ответила она. — Но давай побыстрее, мне еще надо навестить прабабушку.
— Я самый быстрый рисовальщик в этом городе, — заявил я, доставая карандаш и свой блокнот для рисования. — Садись на траву лицом ко мне. Я нарисую только лицо, ладно?
Санни хороший товарищ. Мне всегда хорошо с ней, несмотря на то, что ее мать — наш семейный врач.
Ее отец — Рой Чан, известный американский теннисист. Они с матерью Санни разошлись несколько лет назад, и он уехал обратно в Америку работать тренером.
Наверное, из-за этого развода мы с Санни чувствуем, что в чем-то очень близки друг другу, тогда как остальные нас не поймут.
Отец Санни женился вторично, а мама — нет. Иногда Санни кажется, что мама чувствует себя одинокой — как будто это возможно, когда днем тебя то и дело теребят пациенты, а пять дочерей не дают спать по ночам!
— Ей нужно снова выйти замуж, — сказала однажды Санни, — но она считает, что здесь нет приличных мужчин.
— Она может забрать себе Брайана, — предложил я.
— Спасибо, не надо, — ответила она. Санни не проведешь.
— Как продвигается рисунок? — через некоторое время спросила Санни. — Мне пора идти.
— Хорошо, — ответил я, — но было бы еще лучше, если бы ты отрастила бороду.
Почему я всегда говорю глупости?
— Неужели я такая уродина? — поинтересовалась Санни.
Конечно же, нет, Санни очень симпатичная. Я хотел сказать ей об этом, но не смог.
— Нет, — ответил я, — просто гораздо легче рисовать лица с родинками, морщинами, бородами.
Я показал ей рисунок, и, судя по всему, он ей понравился, так что я ей его отдал.
Потом я рассказал Санни о том, как прошлым вечером за мной гналась полиция.
Разумеется, я не сказал, как я испугался, а описал это происшествие как забавное приключение.
Мы заговорили о Вытрясателе. Санни не особенно беспокоилась — она считала, что всегда сможет убежать.
— А ты слышала о женщине, которую он пытался ограбить вчера вечером? — спросил я.
— Еще одна!
— Ага. Она выносила мусор. На улице было очень темно, фонари не горели. Она уже разделась, чтобы лечь спать, но потом вспомнила про мусор и решила, что ее никто не увидит, поэтому вышла на дорожку в одном белье.
— Что?
— Ага. В одном белье. Вытрясатель подошел и схватил ее сзади, но ей удалось спастись.
— Каким образом?
— Убежала.
— Как?
— Оставив Вытрясателю трусики. Санни рассмеялась.
Вот еще одна причина, по которой мне нравится Санни, — она смеется над моими шутками.
Глава IX
ФОКУСЫ… ФОКУСЫ… ФОКУСЫ…
Как правило, я не люблю утро понедельника. Если хорошенько подумать, я не особенно люблю утро вторника, а также среды, четверга и пятницы. Но в этот понедельник я проснулся прежде, чем прозвенел будильник, и в мгновение ока вскочил и оделся.
День пролетел, и после школы я отправился в "Лавку чудес". Лиз и Элмо пошли со мной. Они должны были забрать Тарквина из школы и побыть с ним в доме Лиз, пока не вернется с работы мать Тарквина. Элмо рассказал нам о последнем нападении Вытрясателя. На этот раз пострадавшим оказался старик доктор, шедший по вызову. Вытрясатель напал на врача, как только тот вышел из машины. Он забрал у доктора бумажник и чемоданчик с лекарствами и инструментами.
— Наверное, ему нужны были лекарства, — предположил Элмо. — Должно быть, Вытрясатель — наркоман. Иначе зачем ему столько денег.
В чем-то Элмо прав.
Никто не заговорил о Тарквине. Должен признаться, втайне я надеялся, что он устроит им встряску. Ничего плохого я, конечно, им не желал, но если Тарквин поведет себя как настоящий ангелочек, то я окажусь в дурацком положении: ведь я наговорил о нем столько гадостей.
Когда я вошел в магазин, Сид стоял за прилавком. Хохот сигнала у дверей рассмешил меня.
Сид был с протезом, который оканчивался чем-то вроде щипчиков в форме крючка.
Они не острые, но могут открываться и закрываться. Он держал лист бумаги, а перед ним лежали кучи чеков.
В магазине никого не было. — Время платить налоги, — объяснил он.
Рука Сида скользнула за спину Джеко.
— Он любит налоги, — заявил Джеко. — Тогда он хоть чем-то занят.
— Хватит, Джеко, — сказал Сид. — Мне кажется, что Том не услышал твоих грубых шуточек, правда, Том? — Он вынул руку из-за спины Джеко. — Ты и не мог их слышать, ведь твое ухо было заткнуто.
С этими словами Сид протянул руку через прилавок и достал из моего уха яйцо.
— Теперь лучше, не так ли?
— Ого! Как вы это делаете? — спросил я.
Смех Сида был долгим, раскатистым, в нем было нечто неестественное, и все равно он всегда заражал меня. Наверное, он смеялся так на своих выступлениях, чтобы рассмешить зрителей.
— Ничего особенного, мой мальчик, — ответил он. — Маленький пример ловкости рук Зигмунда-Волшебника.
— Все правильно, рука у него легкая, — заметил Джеко (на этот раз Сид даже не стал управлять его ртом). — У него такие ловкие руки, что ему хватает и одной. Ха-ха-ха! Вот так мастер!
— Ну-ну, Джеко, — попросил Сид. — Не шути так, пожалуйста.
— Извини, Сид.
— Так-то лучше.
Я восхищался Сидом. У него нет руки и глаза, и все, чем он владеет, это маленький магазинчик, не приносящий ему ни цента. Вероятно, Ник прав, и единственным источником дохода для него является квартира, которую он сдает.
Наверное, это и значит — быть оптимистом. Я не такой. Мне нравятся люди, которые во всем видят светлую сторону, но вряд ли я сам смогу стать таким. А самое забавное в этом то, что многие люди из-за моих шуток и прочих выходок уверены, что у меня всегда хорошее настроение.
Мало же они знают обо мне.
— Ты видел когда-нибудь, как играют в скорлупку? — спросил Сид, ставя на Прилавок три пластиковых стаканчика. Затем он достал из кармана пушистый красный шарик и положил его рядом с одним из стаканчиков.
