Еще раз оглядевшись, Вовка юркнул за автомат и протиснулся к панели. Записка была зажата в правом кулаке. Миг – и мальчик вернул ее на место. Затем перевел дух и попятился в обратном направлении.
Он уже почти вылез наружу, когда его резко рванули за плечи.
– Ты что там делаешь? – послышался грубый окрик.
Вовка пробкой вылетел из пространства между стеной и автоматом. Сильные руки немедленно развернули его. Мальчик съежился.
Над ним навис тот самый парень в кожанке, с которым только что беседовал хозяин игорного заведения.
– Ты чего там возился?
– Жетон упал. Вот! – мальчик показал один из своих жетонов.
– И все? – уставился на него с подозрением тот.
– А чего мне там еще делать? – прикинулся простачком Вовка.
– А ну, выворачивай все карманы! – приказал детина.
«Слава Богу, записку успел засунуть, – с облегчением подумал Вова. – Теперь у меня ничего нет, кроме жетонов и носового платка».
Он продемонстрировал парню нехитрое содержимое карманов.
– Теперь в темпе вали отсюда, – сказал грозный «секьюрити».
– Я вообще-то играть пришел, – немедленно заупрямился Вовка.
– Тебе что сказано? – сдвинул брови и без того не слишком ласковый собеседник.
Вовка решил не испытывать судьбу и скрылся за дверью. Теперь ему оставалось только следить за посетителями. Конечно, лучше было бы остаться для этого в зале, но выбирать не приходилось. Вовка устроился возле окна. Теперь он мог одновременно наблюдать и за входом, и за происходящим в зале. Похоже, сегодня игровые автоматы особенной популярностью не пользовались. Минуло полчаса. Зал оставался пустым. Наконец изнутри показался охранник хозяина. Вовка мигом исчез за углом. Сталкиваться второй раз с этим типом ему совсем не хотелось. Охранник пересек улицу. Там стоял изрядно побитый «форд».
– Давай, давай, уматывай поскорее, – бормотал себе под нос Вовка.
Детина словно послушался и, подняв столб пыли, укатил. Мальчик покинул укрытие, однако в зал входить не торопился. Следовало поберечь жетоны до той поры, когда появится хоть один посетитель…
Дима и Маша, к десяти часам разделавшись с завтраком, хотели уже бежать за Петькой, когда зазвонил телефон. Бабушка потянулась за трубкой.
– Да, да, Наташа! Здравствуйте! – поприветствовала она собеседницу.
Близнецы переглянулись. На проводе была подруга Анны Константиновны – Наталья Владимировна Коврова-Водкина.
– Пошли, а? – чувствуя, что разговор затянется надолго, поманила Маша из-за стола брата.
Тот послушно поднялся.
– Мы до обеда у Петьки, – двигаясь к выходу, проговорила Маша.
– Подождите-ка, – остановила близнецов бабушка. – Вы мне сейчас понадобитесь.
Внуки с тяжелыми вздохами вновь опустились на стулья.
– Ну, конечно, Наташа, – продолжала разговор Анна Константиновна. – Сейчас я вам книгу пришлю с Машкой и Димкой. Хорошо, что они еще не успели куда-нибудь убежать.
– Влипли, – проворчал Дима. – Теперь раньше, чем через час, не вырвемся.
– Перестань каркать, – шикнула Маша. – Сунем Ковровой-Водкиной книгу и сразу за Петькой.
– Помяни мое слово, что-нибудь нас там обязательно задержит, – продолжал бубнить брат.
Старуха Коврова-Водкина была одной из достопримечательностей Красных Гор. Восемнадцатилетней девушкой она вышла замуж за престарелого ученого-мистика Аполлинария Коврова, который публиковал свои труды под псевдонимом Аполлон Парнасский. Семейное счастье с ним у Натальи Владимировны длилось недолго. Мистический старец умер. Погоревав, юная вдова сочеталась браком со знаменитым хирургом Водкиным. С тех пор она и носила двойную фамилию. Вадим Леонардович скончался несколько лет назад. После этого Наталья Владимировна, которая, по словам Анны Константиновны, и в молодости отличалась большой эксцентричностью, стала воспринимать окружающий мир совсем уж своеобразно. Например, иногда ей казалось, будто она живет не на даче, а в имении. А однажды она поделилась с Анной Константиновной воспоминанием, как ее в детстве укачивал перед сном российский государь-император. Вообще-то Наталья Владимировна и впрямь была чуть ли не царского рода. Однако появилась на свет уже после революции и никакого императора видеть, разумеется, не могла. В последнее время к странностям характера Ковровой-Водкиной прибавилась некоторая глухота, которая тоже в значительной мере препятствовала объективному восприятию действительности. Впрочем, к Маше, Диме, Петьке и Насте Коврова-Водкина относилась вполне благосклонно. В особенности ее пленил Петька, который прошлым летом в интересах расследования одолел один из мистических трудов Аполлона Парнасского. Анна Константиновна повесила трубку.
– Много времени это у вас не займет, – обратилась она к внукам. – Отнесете несчастной старухе книгу. Ей зачем-то потребовалась «Критика чистого разума» Канта.
Близнецы фыркнули.
– Нехорошо смеяться над старостью, – строго посмотрела на них бабушка.
Внукам стало еще смешней. Коврова-Водкина и Анна Константиновна были почти ровесницами. Но бабушка всегда называла ее «несчастной старухой». И еще внуки часто слышали от Анны Константиновны, что «Наташа – это ее крест».
Выдав Диме солидных размеров том, Анна Константиновна удалилась работать в бывший кабинет профессора Серебрякова.
– Пошли скорее, – поторопил Дима сестру.
Десять минут спустя они уже подходили к крыльцу дачи Натальи Владимировны. Из раскрытого кухонного окна доносилась громкая песня про танкистов. Близнецы переглянулись. Это пела Татьяна Филимоновна – приходящая домработница Ковровой-Водкиной. Каждому в Красных Горах было известно, что Филимоновна прошла всю войну снайпером и брала с войсками Берлин. В мирное время личная жизнь ее не сложилась. Служа много лет в доме Ковровой-Водкиной, она бдительно охраняла жизнь и имущество любимой хозяйки и постоянно ждала от судьбы подвохов и неприятностей.
Едва ребята поднялись на крыльцо, песня о танкистах смолкла. Дверь слегка приоткрылась. В щели показался ствол пистолета.
– Татьяна Филимоновна! Это мы! – спешно предупредили ребята.
Шутить с Филимоновной рыло опасно. При малейшем подозрении она открывала шквальный огонь по противнику. Несколько обитателей Красных Гор уже поплатились за свою халатность. Приходящая домработница, несмотря на преклонные годы, сохранила твердую руку и меткий глаз. Правда, пистолет у нее был газовый, но у пострадавших, если им верить, все равно остались неизгладимые впечатления.
– Кто это вы? – с подозрением переспросила Татьяна Филимоновна.
– Дима и Маша Серебряковы! – крикнули близнецы.
Ствол исчез. Дверь открылась.
– Проходите, – освободила проход массивная Филимоновна. – Водкина вас ожидает.
Наталья Владимировна величественно восседала в гостиной.
– О! Молодежь! – поднялась она из глубокого старинного кресла навстречу близнецам.
На ней было длинное платье из черного шелка. Седые волосы свеже подсинены. На шее золотая цепочка с очками.
– Проходите и располагайтесь, – по-актерски поставленным голосом сказала Коврова-Водкина. Поговаривали, что в молодости она играла в одном из столичных театров.
– Наталья Владимировна, мы спешим, – Дима постарался как можно скорее вручить ей книгу.
– Никаких постоим! – с пафосом возразила Коврова-Водкина. – В моем доме гостям должно быть удобно и уютно.
– Вот несчастье, – тихо посетовала Филимоновна, вошедшая вместе с близнецами в гостиную. – Ведь какая женщина умная и великая, а со слухом совсем никуда.
– Садитесь, садитесь, – тем временем распоряжалась Наталья Владимировна.
– Они спешат! – попробовала помочь ребятам домработница.
– В сад? – возмущенно переспросила хозяйка. – Сколько раз, моя милая, вам повторять? Не встревайте со своими советами! Мне совершенно не хочется в сад. Там сейчас слишком жарко. И моим юным друзьям будет гораздо удобнее здесь. Лучше подайте чаю.
– Мне что, – махнула в сердцах рукой Филимоновна. – Разбирайтесь сами.
И, чеканя по-военному шаг, она удалилась из гостиной.
– Замечательный человек, но характер ужасный, – немедленно поделилась Наталья Владимировна с близнецами.
– Говорил же: влипнем, – едва слышно произнес Дима.
– Во что влипнем? – посмотрела на него с большим интересом хозяйка дома.
Димка с досадой поморщился. Общаясь с Ковровой-Водкиной, никогда нельзя было предугадать, что она расслышит, а что – нет.
– Димка пошутил, – торопливо ответила Маша.
– Я тоже от этой погоды совсем без сил, – поддержала ее Коврова-Водкина.
– Вот ваша книга, – положил Дима на журнальный столик Канта.
– Обожаю немецкую классическую философию! – обрадовалась Наталья Владимировна. – Помню, как мы с несчастным Аполлинарием читали друг другу Канта вслух по ночам… Кстати, а где Петруша Миронов?
