– НЕ ПОДСМАТРИВАЙ!
Он опять отвернулся.
Молли открыла шкафчик над холодильником, и табурет опасно накренился, оторвавшись двумя ножками от пола, когда она наклонилась вперёд. Потом табурет с грохотом вернулся в исходное положение, и Джоэль рискнул посмотреть.
– ДА НЕ СМОТРИ ТЫ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!
– Извини.
– Извиняешься, а потом снова делаешь то же самое.
– Просто я не хочу, чтобы ты свалилась.
– Я не свалюсь.
Тут у неё закружилась голова, она зашаталась, и Джоэль едва успел подхватить её. Молли зависла над полом, обхватив руками его шею. Вокруг неё облаком плавали пары спирта. Молли, икая, прошептала:
– Это ничего. Ик… тогда ты… Ик… достань её оттуда.
Она показывала на шкафчик. Джоэль взобрался на табуретку и открыл дверцу. Порылся среди формочек для выпечки, мерных стаканчиков, рулонов кухонной фольги, но обнаружил только коричневый пузырёк от лекарства, спрятанный в салатницу ядовито-зелёного цвета.
– Это? – спросил он, и Молли махнула ему, чтобы он спускался.
Джоэль внимательно изучил химическую формулу на этикетке.
– Что это?
– Медицинский спирт, – довольным голосом пояснила она. – От него можно ослепнуть.
– Ну, у тебя, как я посмотрю, со зрением пока всё в порядке, – заметил Джоэль и отдал ей пузырёк. Молли, казалось, осталась довольна его ответом.
– Слезай оттуда, – скомандовала она.
Он слез с табуретки, и Молли, отодвинув её в сторону, открыла холодильник. Достала оттуда банку с малиновым сиропом, разлила его по двум стаканам и разбавила медицинским спиртом. Потом Молли схватила стакан, и, прежде чем Джоэль успел пригубить из своего, уже со стуком поставила его обратно и, вытерев рот, заорала:
– А ТЕПЕРЬ Я ХОЧУ ТАНЦЕВАТЬ!
* * *
С верхней ступеньки лестницы Джоэлю открывался отличный обзор. Справа была гостиная, где Молли тщетно упрашивала Дженнифер и Натали, чтобы они составили ей компанию на пустом танцполе; прямо перед ним была арка, ведущая в холл, и он мог видеть всех, кто приходил и уходил. (Слева же не было ничего, только стена.)
Народ потихоньку прибывал, но всё равно так и тянуло слинять отсюда. Калле по-прежнему носило неизвестно где.
Джоэль испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он беспокоился за него, с другой – желал всяческих несчастий на его голову, а ещё пребывал в недоумении: почему Калле не приходит просить прощения за прерванный визит к Гуннару? Тогда бы Джоэль простил его, и всё стало бы как прежде.
Чуть ниже на ступеньках лестницы стояли Сэм с Томасом, а ещё ниже расположился Кристофер.
– Вот за сколько бы вы согласились съесть свои собственные какашки? – ни с того ни с сего спросил Кристофер. – Скажем, за пятьсот крон?
– Ещё чего, – обиделся Сэм.
– Тогда за тысячу?
– Нет.
– Десять тысяч?
– Я не собираюсь жевать какашки.
– Окей, пятьдесят тысяч?
На это раз Сэм ответил не так быстро.
– Мы говорим о том, чтобы только попробовать, да?
– Нет, ты должен слопать всю колбасу. Большую. И не просто запихать её целиком в рот и проглотить. Ты должен есть её ложкой маленькими порциями, приговаривая при этом «м-м… как вкусно».
– А если меня стошнит?
– Тогда не считается.
– Я же буду не виноват, если меня стошнит.
– Тогда ты должен будешь начать всё сначала. Уже с новой колбасой. Тёплой, свежей…
– Не, тогда я пас.
– Не съешь даже за пятьдесят тысяч? Ты вообще соображаешь? ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ!
– А ты бы съел?
– Легко!
– Съел бы?
– За пятьдесят тысяч я сделаю всё что угодно.
– Ну, тогда давай.
– Сначала гони пятьдесят тысяч.
– Получишь сотню.
Кристофер, казалось, обдумывал предложение, но потом он покачал головой.
– Нет, это того не стоит.
– А за пять сотен съешь?
– У тебя столько нет.
– Пять сотен я сумею раздобыть. Но только чур, когда будешь есть, я буду снимать тебя на телефон.
Со своей позиции на лестнице Джоэль мог видеть только пятнадцать сантиметров от нижнего края входной двери, но этого вполне хватило, чтобы засечь появление Калле.
– А ты что скажешь? – нетерпеливо крикнул Кристофер, и Джоэль понял, что обращаются к нему.
– А что я должен сказать?
– Скажи, что ты тоже будешь
