Учитель тоже подошел к окну, и в классе вдруг все зашумели. Каждый хотел видеть, что там происходит. Можно ли им тоже посмотреть?
Правила были строгими, но в этот раз учитель не отправил ребят обратно на их места. Они увидели, как подъехали полиция и пожарная охрана с различными приспособлениями для того, чтобы вытащить из воды мужчину. Он был в униформе.
— Немецкий солдат,— сказал учитель.
Почти все мальчики были потрясены и стихли. Утонувший человек. Фрек никогда еще не видел мертвеца. Это зрелище произвело на него глубокое впечатление.
Тело болталось в сетях, когда его вытаскивали на берег.
— Вероятно, упал в воду в темноте,— предположил учитель.
Да, такое случалось часто. Вечером и ночью нигде не было освещения. Все окна должны были быть затемненными, чтобы пилоты союзных стран не могли различать объекты на земле. Но это также означало, что нужно было проявлять большую осторожность, если приходилось куда-то пойти.
Появилась немецкая полиция, которая прогнала толпу на той стороне канала. Такому количеству людей нельзя было стоять вместе. Существовал запрет: больше трех не собираться.
Утонувшего солдата увезли, а ребятам было велено вернуться на свои места.
— Может, его туда сбросили,— заметил один мальчик.— Подпольщики так делают.
— Хватит разговаривать, начинаем работать,— строго сказал учитель и укоряюще взглянул на мальчика.
Было неразумно говорить такое вслух.
Фрек долго не мог забыть утонувшего солдата. Нечаянно упасть в воду — страшно. Но быть сброшенным в воду — еще страшнее.
А где-то в Германии, может быть, какой-то мальчишка остался без отца, и от этой мысли Фреку стало грустно. Он и думать не хотел о том, что его отец тоже может утонуть!
9. Опасная для жизни игрушка
Во время воздушной тревоги каждый, кто находился на улице, должен был искать укрытие. Если поблизости находилось бомбоубежище, то нужно было прятаться там. Высоко в небе взрывались снаряды зенитной артиллерии, и иногда было слышно, как осколки градом падали на землю. Они запросто могли ранить или даже убить тебя.
Не всякий хотел идти в такое убежище. Там было душно и часто воняло. Нередко случалось, что убежище использовалось вместо туалета.
Кроме того, лучше, чем сидеть в темноте и ждать окончания боя, люди хотели смотреть на все происходящее, потому что так у них оставался еще шанс спасти свою жизнь, когда начнут падать бомбы. “Если бомба упадет прямо в такое убежище, то тоже не останешься в живых”,— говорили они.
Конечно, это было и известное любопытство жителей Амстердама.
Воздушные бои являлись захватывающим зрелищем. Немецкие Мессершмитты и английские Спитфайры в мертвой схватке друг с другом — это была картина, вызывающая страх, но оторвать глаза от нее было просто невозможно. Битва не на жизнь, а на смерть с земли казалась игрой между скоростными самолетами.
Это было очень увлекательно, но Фрек всегда думал о людях, которые находились в самолетах. Молодые еще мужчины, вынужденные рисковать своей жизнью. Которые никогда еще не видели друг друга, но делали все, чтобы убить друг друга. Об этом он постоянно думал. Был ли это немец или англичанин, который в охваченном пламенем самолете падал вниз — он не мог радоваться. Он всегда чувствовал облегчение, когда видел, как в последний момент из горящей машины выпрыгивал пилот и через несколько секунд раскрывался парашют. Тогда у него, по крайней мере, был шанс достичь землю живым. Но Фрек уже видел, как такой самолет, в который попадал снаряд, разлетался на части высоко в небе. В таком случае у пилота не оставалось никакого шанса на спасение.
При этом некоторые люди издавали радостные крики, и это он не понимал. Его всегда охватывала лишь глубокая печаль.
Войну он считал чем-то ужасным. Как посмотришь на осколки снарядов и на пули! Не хотелось думать, что такое может попасть в тебя! Иногда такие вещи можно было найти на улице. Некоторые мальчишки собирали их. Были и такие ребята, которые хранили настоящие, еще неиспользованные патроны, которые они где-то находили.
Такую находку обязательно нужно было сдавать в полицию, но они не делали это. Было интересно иметь настоящие боеприпасы. Но и опасно для жизни!
Однажды перед уроком практики в мастерской один мальчик показал другим, что он нашел. Неиспользованный оружейный патрон. Каждый, разумеется, хотел посмотреть эту находку, и патрон переходил из рук в руки.
— Тебе надо его сдать,— сказал кто-то. Он был немного завистлив.
— Что, мне? Никогда! — сказал владелец.— Очевидно, тебе!
— Зачем он тебе, собственно, нужен? — спросил другой.
— А тебе что, завидно?
— Если бы патрон был моим, то я кинул бы его в огонь. Сделай костер и брось туда эту штуку. Произойдет взрыв что надо.
— Ты знаешь, что пуля может пройти через тебя насквозь?
— При себе носить такую штуку тоже опасно. В кармане патрон нагреется и может тогда взорваться.
— Что за бред! Должно быть очень жарко, чтобы патрон взорвался.
— Ты что, патрон не взрывается от температуры. Это совершенно невозможно! Только от удара. Если ты уронишь его на землю. И тогда еще бесполезно. Его нужно бросить с силой.
— Я вытащу порох, тогда он больше не сможет взорваться,— сказал владелец.
— Как ты хочешь это сделать?
— Извлеку пулю из гильзы и потом просто так вытрясу порох.
— А ты посмеешь?
— Почему бы и нет? Если это делать осторожно, то ничего не будет. Нельзя только трогать капсюль или ударять по нему.
Он вставил патрон в тиски верстака.
— Ты хочешь сделать это здесь? — спросили товарищи и с любопытством окружили его.
Фреку это совсем не понравилось. Он втайне желал, чтобы скорее пришел учитель и начался урок.
— Не надо, это слишком опасно,— попробовал он остановить ребят.
Но они только посмотрели на него с усмешкой.
— Ну, тогда прячься...— посоветовали ему,— Под верстак и плашмя на живот, там тебе ничего не будет.
Это было для него уже слишком. Он не хотел, чтобы о нем так думали, но все же отошел немного дальше.
Владелец патрона принялся за дело. Но оказалось, что не так-то просто вытащить пулю из гильзы. Нужны были инструменты.
А между тем добрые советы не прекращались.
— Не бей, если ты заденешь капсюль...
— Пулю можно выковырять и острым гвоздем.
— Как бы не так! Гильза зажата вокруг головки, тут гвоздь не просунешь.
— Ну, тогда возьми маленькую стамеску.
— Нет, не бей!
— Да я и не это имел в виду. Осторожно подсунуть и приподнять.
— Никогда не получится.
— Отпили тогда головку.
— Вот осел, ведь он испортит гильзу.
— Если вы отойдете в сторону, тогда я смогу что-то сделать. Вы прямо висите на мне,— раздраженно сказал владелец патрона,— Я и сам справлюсь с ним.
К счастью, другие отступили немного назад, потому что, как только он снова принялся за свой патрон, раздался страшный взрыв, так что мальчишки, кувыркаясь друг через друга, разлетелись во все стороны.
Пуля ударилась в стенку рядом с дверью, а над верстаком повисло облако порохового дыма.
В классе вдруг наступила гнетущая тишина.
От страха большинство учеников побелело как мел. Как и учитель, который как раз в момент взрыва появился в дверях! Пуля пролетела на волосок от него и чуть было не лишила жизни.
Никого не убило, никого не ранило — это можно было назвать просто чудом. Только “специалист по взрывам” почернел в лице от порохового дыма.
Учитель закрыл за собой дверь. Ноги его еще дрожали. Он перевел взгляд от верстака на мальчишек и от мальчишек на то место, куда ударилась пуля.
— Взять бы вас всех за башку и стукнуть лбами друг об друга,— так начал он. Это была еще самая приятная часть его речи, которая, как им показалось, длилась целый час и которую они в жизни не забудут. Для этого он и говорил.
Он всех наказал.
Бабушка Кломп сама уже не выходила на улицу, и Фрек продолжал ходить для нее за покупками. Часто ему приходилось стоять в очереди. Иногда внезапно распространялся слух, что где-то можно было купить то или другое, и тогда все люди устремлялись туда. Бабушка Кломп была уже не в состоянии это делать. Часто, чтобы купить редкие товары, приходилось бороться за свое место в очереди.
Горькая нужда научила Фрека, как постоять за себя. Но когда он видел, как порой люди поднимали шум и, чтобы быстрее добраться до прилавка, чуть ли не хватали друг друга за горло, им овладевало странное чувство стыда. Ведь было уже и так много горя, всем было трудно, и почему люди не могли быть дружелюбней друг ко другу? Если бы каждый честно ждал своей очереди...
Фрек как-то заговорил об этом с бабушкой Кломп. Он опять стоял в одной очереди, где уже наперед было видно, что товар достанется не каждому. Поведение людей напугало его. Они толкали, били и топтали друг друга, даже дрались. Естественно, каждый терпел нужду, это он понимал. Но люди в очереди вели себя, как дикие звери, не считаясь друг с другом.
