Выше, выше, выше. Отчаянно гребя, Нора прорывалась к поверхности воды. Никогда еще в своей жизни ей не приходилось прилагать такие нечеловеческие усилия. Сундук бил ее по плечам, рукам, спине, но она не чувствовала ударов. Казалось, все ее существо пронизывала чудовищная боль, а перед глазами словно разрывались сотни петард.
Наконец она вынырнула на поверхность и сделала такой глубокий вдох, как только могла. Штормовые волны налетали на нее, сундук качался на волнах, но веревка не позволяла ей оторваться от своей драгоценной ноши. Нора кашляла, выплевывая воду. Намокшая одежда тянула ее ко дну. Она подтянула к себе сундук и обхватила его руками. Это помогало ей остаться на плаву среди бушующих волн.
Нора слышала крики моряков, падавших за борт корабля. Кое-где между волнами мелькали головы несчастных. Корабль накренился на бок и стал медленно уходить под воду. И вдруг ветер утих. Море успокоилось. Крики прекратились.
«Что же случилось с моряками?»— подумала Нора. Она огляделась в поисках выживших, но темные воды океана в одночасье стали гладкими, как зеркало. Вокруг стояло полное безмолвие, казалось, вся природа застыла, и только сундук Николаса покачивался на водной глади.
Никто из моряков не выжил. Все они оказались погребены на дне океана, под холодным покрывалом ледяной воды.
Нора чувствовала полное изнеможение. Каждая клеточка, каждая мышца ее тела страшно болела. «Как же мне хочется спать, — сказала она себе. — Но нельзя! Я должна спасти Николаса. Нужно найти берег и добраться до безопасного места».
Она соскользнула с сундука в холодную воду и медленно, с огромным усилием поплыла. Веревка натянулась, и сундук поплыл за ней.
Нора чувствовала на губах соленый привкус. Что это было? Кровь? Морская вода? Ее слезы? Она не знала. Руки ее налились тяжестью, но она снова и снова взмахивала ими над водой. Вскоре ей показалось, что ноги свела судорога, но Нора все равно продолжала движение. Как долго еще плыть? Где земля?
Вдруг вдали послышался страшный рев. Нора остановилась, обхватила руками сундук и огляделась. Глаза ее расширились. Вдали, над горизонтом, клубились черные тучи, в которых вспыхивали молнии. Из самых глубин океана снова поднялись страшные волны.
Шторм вернулся.
Нора забралась на сундук и стала ждать. Ждать смерти.
Ревущая буря приближалась. Огромные волны мотали и сундук из стороны в сторону. При каждом ударе роли веревки впивались в руки Норы.
Она отдалась милости стихии — стихии, не знавшей милости.
Нора почувствовала, как мельчайшие ледяные капельки осыпали ее лицо. А она так устала! Ей хотелось только одного — спать и спать дальше. Медленно-медленно она открыла глаза. Она была на берегу! Каким-то чудом она попала на твердую землю. Лицо и голые ноги были облеплены песком. Нора вспомнила все и резко села. Николас! Где Николас?
Нора судорожно осмотрелась и вскрикнула от ужаса. Сундук лежал около скалы, о которую он явно ударился. Крышка была открыта.
Что случилось с Николасом? Может быть, он ранен?
Нора с трудом встала на ноги и подбежала к сундуку, но поскользнулась на влажном песке и упала на колени. Замирая от недобрых предчувствий, она заставила себя встать и заглянула в сундук. Николас был внутри и лежал спокойно. Слишком спокойно.
— Николас? — хрипло прошептала она.
Мальчик не пошевелился.
Над ними пролетели чайки, но даже их пронзительные крики не разбудили Николаса.
«Он умер, — тупо подумала Нора. — Николас умер».
Слезы показались у нее на глазах. Она протянула руку и коснулась его холодной щеки.
— Николас?
Личико младенца сморщилось, и он громко заплакал. Он был жив!
Нopa засмеялась, схватила сына и крепко прижала его к груди.
Она встала и подставила лицо теплому морскому бризу.
— Мы в безопасности, Николас! В безопасности. Нора по колено вошла в воду и вгляделась в сияющую на солнце морскую гладь, которая, казалось, уходила в вечность.
— Мы начнем новую жизнь, Николас, — торжественно пообещала она.
Николас вытянул свою маленькую ручку и крепко ухватился за цепочку, на которой висел ее амулет. Цепочка порвалась, и амулет упал на землю.
Нора подняла его и внимательно, как будто в первый раз рассмотрела. На обратной стороне амулета было написано: DOMINATIO PER MALUM.
— Власть через зло, — прошептала Нора. — Этот амулет подарил мне твой отец, Николас, — как символ своей любви. Это настоящая реликвия, которая передавалась в его семье из поколения в поколение.
Нора тяжело вздохнула.
— У семьи твоего отца была власть, и были деньги. Но они заплатили за все это непомерную цену. Они впустили зло в свою жизнь и погубили себя.
Нора надолго замолчала, вглядываясь в океан.
— Я не хочу, чтобы зло правило твоей жизнью, Николас. Не хочу, чтобы оно стало частью тебя. Не хочу, чтобы ты разделил судьбу своего отца.
Амулет словно потяжелел в ее руке. Потяжелел и нагрелся.
Нора запрокинула руку назад и со всей силой швырнула амулет в спокойное море. Она сразу же почувствовала большое облегчение и крепко обняла Николаса.
— Теперь зло, которое несло в себе имя Фиаров, не тронет тебя.
Нора посмотрела в невинное личико своего сына.
— Мы начинаем новую жизнь с новыми именами. Отныне нас будут звать Николас и Нора Шторм.
Тенистая Бухта, 1919 г.
Николас Шторм терпеть не мог свою работу рыбака.
Он ненавидел рыбу за ее скользкую липкую кожу!
Он ненавидел вкус соли на губах и запах морской воды.
Когда, усталый и измученный, Николас приходил домой, его продолжал преследовать запах рыбы. Как бы часто он ни мылся, как бы тщательно ни скреб свое тело, эту вонь, которую он ненавидел всеми фибрами своей души, отмыть не удавалось.
Надо сказать, что он вообще ненавидел свою жизнь.
Кроме Розалин.
Розалин была особенная девушка. Она родилась не в Тенистой Бухте — ее семья была родом из Испании.
Николас любил ее длинные черные волосы, карие глаза и тонкие золотые кольца, которые она носила в ушах. Это была единственная девушка во всем поселке, у которой были проколоты уши. И вообще, это была единственная девушка на всем свете.
Все остальные девушки, которых знал Николас, хотели только одного — выйти замуж, завести детей и всю жизнь есть рыбу, которую ловили их мужья
Розалин хотела большего, как и Николас. Они мечтали пожениться и вместе уехать из Тенистой Бухты. Но отец Розалин никогда бы не разрешил своей дочери выйти замуж за молодого Шторма. У него были строгие требования к будущему супругу Розалин — этот человек должен был быть богатым и сильным. Таким, как он сам.
Розалин запрещали даже разговаривать с Николасом. Они всегда встречались тайком.
Николас пообещал себе, что однажды он заставит отца Розалин согласиться на их брак. Чего бы ему это не стоило. И тогда они обязательно поженятся и будут счастливы.
Размышляя об этом, Николас добрался до дома, в котором жил вместе с матерью. Соленый морской ветер так выдубил щелястые, неровные доски стен, что они стали тускло-серыми.
Юноша открыл дверь, вошел на кухню и остановился в изумлении.
В доме было темно и тихо. Слишком тихо. Над тарелкой с остатками его завтрака летали мухи.
— Мама! — крикнул он, не понимая, почему мать не помыла посуду.
По деревянному полу кухни вдруг пробежал краб. Николас медленно пересек кухню и вошел в гостиную. Никого.
Вдруг из спальни матери послышался низкий стон. Николас пробежал по коридору и ворвался в ее комнату. Мать лежала на полу, скорчившись от боли. Когда сын нагнулся над ней, она даже не пошевелилась. Лицо ее было совсем белым, как ракови-ны, которые море выбрасывало на берег. Глаза были закрыты.
Николас опустился рядом с ней на колени и взял за руку, которая показалась ему ледяной.
— Мама? — хрипло прошептал он, испугавшись собственного голоса. Казалось, в комнате уже воцарился запах смерти.
Юноша принялся растирать в своих ладонях руку матери, но она не становилась теплее.
— Мама, что с тобой? — повторил он. — Ты заболела?
Нора с трудом открыла глаза и посмотрела на сына мутным взглядом.
— Дэниэл? — выдохнула она.
Николас почувствовал облегчение — мать была жива..
— Нет, мама. Это я, Николас.
— Ты так похож него, — с жалкой улыбкой сказала Нора.
— Ты мне часто об этом говоришь! Что с тобой, скажи.
— Сердце… — начала она и смолкла. Николас поднял мать на руки. Какая же она был, легкая!
«Когда она успела так постареть?» — с грустью думал Николас, глядя на Нору. Она выглядела вдвое старше своего возраста. Зеленые глаза, когда-то такие яркие, стали совсем тусклыми, великолепные каштановые волосы поседели.
