— Факт, не успеешь, — подтвердил Луна.
— Да и мы уже не успеем переодеться, — сказала Марго.
— Есть предложение, — вмешался Баск. — С физры линяем. Все равно последние два урока. Бельмондо без нас как-нибудь проживет. А мы зато делом займемся.
Остальные переглянулись. С Баском все было ясно: он жил вместе с родителями в загородном доме под Москвой. В школу его привозили, а после уроков сразу же увозили на машине обратно. Ибо Баскаков-старший, крупный нефтяной бизнесмен, боялся, как он сам осторожно говорил, «различных провокаций», которые, кстати, уже случались, и ребятам однажды пришлось выручать Сеню из большой беды.
Сам Баск, несмотря на угрозу провокаций, жаждал общаться с друзьями, однако такая возможность представлялась ему нечасто, и ребята очень ему сочувствовали.
— Я, лично, «за», — первым нарушил молчание Павел.
— Мы тоже, — за себя и за Марго объявила Варя.
А Марго добавила:
— Тогда пойдемте ко мне. Дома сейчас никого нет. Даже бабушка до вечера усвистела к подруге.
— Отлично, — поддержал её Павел. — А то ко мне сегодня нельзя. Мать дома. Что-то плохо себя чувствует.
«Это, наверное, после пончиков», — про себя отметил Иван, однако вслух делиться догадкой не стал.
— К Марго, так к Марго, — Баск не смог сдержать счастливой улыбки. — Мне только надо к концу седьмого урока обратно в школу поспеть. А то папандровский водитель панику поднимет.
— Успеешь, — хлопнул его по плечу Павел. — Пять минут до школы добежать.
— Ща будильник для верности поставлю, — Баск принялся нажимать кнопки на своих многофункциональных ручных часах. — А то папандр у меня последнее время жутко нервный. Чуть я чего не то сделаю, мигом заводит разговоры про интернат в Англии. Мол, там мне будет совсем безопасно.
Ребята сочувственно вздохнули. Они давно поняли, что быть отпрыском «нефтяного олигарха» совсем не просто, да и не особо завидно. Минусов гораздо больше, чем плюсов. А главное, совсем никакой свободы.
— Ну, мы чего? Стоим или идем? — зануднейшим голосом поторопил Муму.
Вызволив из гардероба пальто и куртки, ребята двинулись к Ленинградскому проспекту. Возле фруктового вагончика на улице Правды Иван вспомнил про сменку.
— Сейчас спрошу на всякий случай, вдруг я и впрямь пакет уронил.
Продавца, однако, на месте не оказалось. А в окошке желтела карточка с надписью: «Технический перерыв».
— Ладно. Если дома не найдется, зайду попозже, — махнул рукой Холмский.
— Ой-е-ей-е-ей. Атас, ребята. Прячься. Дедушка идет, — с паническим видом изрек Герасим.
Друзья юркнули за вагончик. По улице Правды гордо вышагивал Лев-в-квадрате с Арчибальдом на груди.
— Охота ему в такую холодрыгу собаку морозить, — недовольно пробормотала Варя. — А мы теперь, как идиоты, прячься.
— Ему всегда охота, — проворчал Каменное Муму.
Впрочем, судя по бодрому виду Льва Львовича Каменева, огромная рыжая борода которого картинно развевалась на ветру, ему совершенно не было холодно. Арчибальд мрачно озирал окрестности. Видно, в отличие от хозяина, его мороз пробирал даже в сумке.
Каменное Муму тоже продрог и, сидя на корточках за вагончиком, шептал посиневшими губами:
— Да проходи же, проходи скорей.
Однако Лев-в-квадрате, словно назло, остановился возле окошечка продавца.
— Технический перерыв, — басом произнес он. — До чего же мы дожили, Арчибальд. Для нас теперь всегда и везде технический перерыв. А ведь было другое время…
Лев Львович выдержал патетическую паузу. Затем продолжил:
— Но, как говорится, за неимением гербовой, пишем на простой. У них технический перерыв, и у нас с тобой технический перерыв. Пойдем, подышим, друг мой, воздухом.
Арчибальд в ответ зарычал. Кажется, ему совсем не хотелось больше гулять по морозу. Однако Лев-в-квадрате воспринял его реакцию как согласие.
— Один ты на всем белом свете меня понимаешь. А ведь было время…
Так и не уточнив, какое он имел в виду время и что тогда было, дедушка Герасима направился со своей драгоценной ношей по улице Правды. А Команда отчаянных тихонечко обошла вагончик с другой стороны.
Возле подъезда Иван нажал на кнопку домофона.
— Зачем? — с удивлением глянула на него Марго. — У меня ведь бабушки дома нет.
— Да я по инерции свою квартиру набрал, — откликнулся он.
— Так ведь там нет никого, — сказал Муму. — Твоя бабушка в больнице.
— Тсс, — приложил палец к губам Иван и, отключив домофон, добавил: — Мама может быть дома.
Марго тем временем открыла замок ключом. Ребята вбежали в подъезд и загрузились в лифт.
— Марго, а этот у тебя в клетке? — помялся Герасим перед дверью квартиры Королевых.
— Ты о Птичке Божьей? — Марго прикинулась, будто не понимает.
— О ней, естественно, — помрачнел Муму.
— В клетке, — у Марго чуть вздернулись вверх уголки губ. — Бабушка ведь ушла.
Птичкой Божьей звали огромного зелено-красно-желтого попугая Королевых, который пребывал в состоянии давней и непримиримой вражды с Герасимом. Почему Птичка Божья не взлюбил его, для всех оставалось загадкой, ибо к большинству представителей рода человеческого он относился вполне лояльно. Однако факт оставался фактом, и попугай не упускал ни единой возможности досадить врагу как физически, так и морально. Дело в том, что Птичка Божья обладал не только крепким клювом, но и необыкновенно солидным запасом слов, который у него постоянно пополнялся. Бабушка Марго уверяла, что он все понимает. И действительно, слова попугай Королевых употреблял крайне осмысленно и к месту.
— Тогда открывай, чего мы тут стоим, — успокоился Герасим.
Едва Команда отчаянных оказалась в квартире, из открытой двери комнаты бабушки Марго, Ариадны Оттобальдовны, раздался хриплый голос:
— Пр-ривет, пр-ривет!
— И тебе здравствуй, — хором откликнулась вся компания, кроме Каменного Муму.
— Ты почему такой невежливый, чудо наше Каменное? — немедленно обратилась к нему Варвара. — Трудно, что ли, поприветствовать пернатого?
— Я хамов не приветствую, — пробубнил Герасим с совершенно взаправдашней обидой.
За что был мигом наказан. Ибо из комнаты Ариадны Оттобальдовны донеслось:
— Птичка Божья — хор-рошая птичка. Я ор-рел, Гер-расим трус.
— Заткнись, птеродактиль! — не остался тот в долгу.
— Птер-родактиль, птер-родактиль, — раздалось из комнаты. — Свободу нар-роду!
— Герочка, — хихикнула Варвара. — Теперь трепещи. Он жаждет отмщения. Марго, советую тебе его не выпускать.
Из комнаты снова послышался хриплый голос:
— Мар-рго, не слуш-шай.
— Ладно, ребята, раздевайтесь, — скомандовала хозяйка. — А я сейчас чего-нибудь пожевать достану.
Команда отчаянных в полном составе двинулась на кухню и быстренько организовала чаепитие с бутербродами.
— Все-таки что было у этого Кеши в сумке? — жуя, произнес Луна.
— Раз её хотели своровать, значит, какая-нибудь ценность, — ответил Муму.
— Маленькая, говоришь, вещь была? — повернулся к нему Баск.
— Уместилась у Лики в ладонь, — подтвердил Герасим.
— Ребята, это наркота, — заявил Сеня. — И накрыли мы с вами торговца.
— У нас прямо в школе торгуют? — Марго широко раскрыла черные глаза.
— Ты чего, с елки упала? — изумленно уставился на неё Сеня. — Я давно слышал об этом. Только не знал кто.
— Совсем наркодельцы достали, — проворчал Каменное Муму. — Скоро уже, наверное, в ясли и детские сады внедрятся.
— И что нам теперь с этим делать? — тихо осведомилась Марго.
— Душить в зародыше, — с грозным видом заявил Муму.
— Мысль интересная и, я даже сказала бы, правильная, — Варвара кинула на него лучезарный взгляд. — Только вот кого душить и каким образом?
— Ясное дело, Кешу, — Герасим не испытывал по сему поводу никаких сомнений. — И, между прочим, Лику тоже.
— Слушай, Муму, — сказал Иван. — Ты ведь сам все время твердишь про презумпцию невиновности. А у нас, между прочим, никаких доказательств нету. Мы даже ничего не видели.
— Вы не видели, а я видел, — Герасим упрямо выпятил квадратный подбородок.
— Но ты ведь не можешь утверждать, что там были наркотики. — Марго не сводила с него взгляда.
— А что, по-твоему, ещё может быть такое маленькое и такое ценное? — ответил вопросом на вопрос Муму. — Не забывайте: у Кеши из-за этого сумку хотели свистнуть.
— Это тоже из области предположений, — снова заговорил Иван. — Пока мы располагаем одним фактом: сумку свистнули у меня.
— А то, что у Кеши сумка точь-в-точь как твоя — не факт? — продолжил полемику Каменное Муму.
— Факт, — кивнул Луна. — Но ведь такая же точно может быть у кого-то еще. Мы ведь не всю школу прочесали.
