не собирался. Джоэль запихал телефон обратно в карман и ещё раз глянул сквозь жалюзи. Мама опустила руку с телефоном, посмотрела в последний раз по сторонам и пошла обратно в дом. Фонарь на крыльце не погас – лестница перед входной дверью была освещена.
Лестница перед входной дверью.
Как магнитофонная кассета оказалась на лестнице перед его домом?
Едва Джоэль успел это подумать, как его рот сам открылся, и он громко произнёс:
– Как могла магнитофонная кассета оказаться на лестнице перед моим домом?
Элизабет двигала тающие кусочки шоколада ножом для масла и, казалось, ничего не слышала.
– Элизабет?
– Прости, что ты сказал?
На её лице появилась ничего не значащая улыбка.
– Магнитофонная кассета, – повторил Джоэль. – Пакет с магнитофонной кассетой и моей одеждой.
– Что с ним?
– Как он очутился перед моим домом?
Элизабет кинула на него быстрый взгляд и отвернулась к плите, где закипала вода.
– Через несколько минут он остынет, смотри, чтобы яйца были готовы.
Джоэль продолжал упорно смотреть на неё.
Элизабет подхватила с кастрюли чашу с растаявшим шоколадом, ошпарив при этом руку.
– Ай!..
И наткнулась на его недоумевающий взгляд.
– Яйца! – крикнула она и подула на обожжённые пальцы. – Торт не получится, если мы вовремя не добавим желтки.
Джоэль взял яйцо из картонки, но остался стоять с ним в руке.
– Что теперь? – недовольно спросила она.
– Ты же говорила, что никогда не покидаешь дом.
– Мы уже обсуждали это. Что с тобой?
– Если ты никогда не покидаешь этот дом, то как пакет с кассетой и одеждой смог оказаться перед моим домом?
– Ты собираешься заниматься яйцами или так и будешь стоять тут и болтать?
Всё её дружелюбие куда-то испарилось.
– Я только спросил… – начал было Джоэль.
– Ради всего святого, давай доведём всё до конца и не будем начинать ссориться!
Джоэль удивлённо моргнул. Что значит «начинать ссориться»? Он всего лишь задал простой вопрос.
– Я не ссорюсь.
– ТОГДА ЗАКОНЧИ, НАКОНЕЦ, С ЯЙЦАМИ!
И Элизабет принялась нервно размешивать шоколад, громко стуча ложкой.
– А я-то думала, что ты всё уже сделал, – пробормотала она.
– Я сделаю.
– ТОГДА ДЕЛАЙ!
Джоэль почувствовал что-то сырое и липкое и раскрыл ладонь. По руке текло раздавленное яйцо.
Он опять подошёл к раковине и смыл липкую массу.
– Ну как? – спросила Элизабет, не поднимая головы. Она как раз принялась просеивать муку.
– Уже скоро, – ответил Джоэль и метнулся обратно к картонке с яйцами. Для торта оставалось разбить только два – и готово. Он взял яйцо и замер над миской с белками. Дрожь в руках была ещё сильнее, чем раньше, и он, как ни пытался, не мог унять её.
«Я справлюсь, – подумал он. – Вот слегка стукну, и всё».
И разбил яйцо о край миски.
– Ой!
– Что там у тебя опять?
Прежде чем он ответил, Элизабет была уже около него.
– Что ты наделал?
Желток, закручиваясь в спираль, тоненькой струйкой стекал в белковую массу.
– Это не страшно, – сказал Джоэль. – Можно исправить.
– Ты всё испортил.
– Я сейчас выловлю его ложкой.
Он метнулся к ящику со столовыми приборами, достал чайную ложку и попытался выловить желток.
– Поздно, – фыркнула она и выдернула миску из его рук. – Хорошей пены теперь не получится. – И она вылила белки в раковину. – Мы должны начать всё сначала.
Джоэль заглянул в картонку, осталось только три яйца. Три – это слишком мало.
– Значит, ничего не будет, – констатировала Элизабет и принялась сметать со стола все остальные ингредиенты. – Надеюсь, теперь ты доволен. Это целиком и полностью твоя вина. Ты, как всегда, всё испортил.
Она стремительно засовывала кастрюли и миски в раковину, так что они гремели. Джоэль мог только стоять и беспомощно смотреть на неё.
– Я могу сбегать в магазин и купить ещё, – робко предложил он. – Тут недалеко. Пять минут.
– Нам теперь нужно всё.
