Шоколад. Масло. Всё, – она наклонилась к кухонной стойке. – Чёрт, и это тоже!
Она не сказала «лакричные палочки».
– Мы можем сделать торт по половинчатому рецепту, – предложил Джоэль.
– Это не сработает.
– Почему не сработает?
– Потому что ты не можешь всё испортить, а потом сказать, что наполовину получилось хорошо. Не понимаешь? Идеальный наполовину – это ничего хорошего. Идеальный наполовину – это полное дерьмо.
Джоэль подумал, что как раз с тортом это могло бы ещё сработать. Он покажет ей, что у них всё получится, и она опять будет счастлива. Он достал из мойки миску и насухо вытер её бумажным полотенцем.
– Всё получится, обещаю. Положись на меня.
– Положиться на тебя? – рассмеялась Элизабет. – Как можно положиться на того, кто всё время лжёт?
Внезапно Джоэль засомневался, что она разозлилась только лишь из-за яиц. Было похоже, что она только искала повод, чтобы накричать на него. И он почему-то почувствовал себя виноватым. «Ты всё время лжёшь» – обвинение, против которого трудно защититься. У лжи много градаций. Что на самом деле есть ложь?
Носить эту одежду – ложь?
Или цвет волос?
Притворяться Джонатаном? Это ложь?
«Это не ложь, – подумал Джоэль. – Это игра. Всё это только игра».
– Я не лгу, – твёрдо сказал он.
Элизабет опять засмеялась.
– Назови мне хоть один случай, когда я солгал тебе.
– Только один?
– Что ты имеешь в виду?
– Что ж, мы можем начать с обсуждения того, где ты шлялся в последние дни.
– Чего?
– Отвечай, где ты был вчера?
Каждое предложение, которое она произносила, всё больше сбивало Джоэля с толку.
– Вчера ты меня не впустила.
Правда, вчера он не пытался попасть в дом, но полагал, что дверь, скорее всего, была закрыта.
– Я ждала тебя, – сказала Элизабет.
– Но дверь же была заперта.
– Ты рассказал всё своему маленькому другу.
– Что?
– Да, именно так. Это был наш с тобой секрет, и ты растрепал его.
– Я никому ничего не говорил.
– Не лги.
– Я не лгу.
– Почему же он тогда пришёл сюда?
– Кто?
Он никому о ней не рассказывал. А уж своим друзьям и подавно.
– Я не лгу, – повторил он.
И получил пощёчину.
* * *
Левая щека вспыхнула. Потом Джоэль вообще перестал чувствовать всю левую половину лица. От неожиданности он шагнул назад и, врезавшись в кухонную стойку, обрушился на пол. Правое плечо обожгло, он почувствовал привкус металла во рту, но боли не было. Пошла носом кровь, верхняя губа сразу намокла. Тут лицо обрело прежнюю чувствительность, и он ощутил резкую боль. Тысячи нервных окончаний разом взвыли, вторя Элизабет.
– Не лги!!! Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься?! Бог мой, ты же только и делаешь, что пялишься на стены своей комнаты! У тебя там всё. Ты рисуешь ВСЁ!
Джоэль попытался подняться. Его била дрожь, и он чувствовал подступающую дурноту.
– И куда это ты теперь? – прошипела Элизабет, когда он, ковыляя, направился к выходу из кухни.
Она двинулась за ним следом.
– Ты не уйдёшь отсюда, пока я не поговорю с тобой!
Джоэль шёл, опираясь вытянутыми руками о стены в коридоре, чтобы не потерять равновесие. Пол кренился. Стены скользили. В животе поднималась тошнота.
– Ты слышишь, что я тебе говорю, Джонатан?
Её последние слова заставили Джоэля очнуться.
Джонатан.
Он прибавил скорости.
– Вернись обратно.
Он был уже перед входной дверью. Нажал на ручку и повернул её. Нет, попытался её повернуть, но она не поддалась. Закрыто. Джоэль потрогал защёлку и опять надавил. Ничего.
– Я заперла её, – сказала Элизабет за спиной.
– Открой.
– Не раньше, чем ты расскажешь, кто она.
– Я не знаю, о ком ты говоришь.
– ПЕРЕСТАНЬ ЛГАТЬ!
Джоэль бросился было к двери в подвал, но на полпути догадался, что она тоже заперта. Это он понял по реакции Элизабет: она не сделала ни малейшей попытки помешать ему. Да
