– Какие догадливенькие, сообразительные… – Глаза Ивана Васильевича быстро белели. – И куда же мы собрались идти? Уроки прогуливаете, старших не уважаете, умных советов не слушаете? Велела вам Маргарита не возвращаться? А теперь уж поздно!
Вокруг директора взвился столб огня. В пламени он шагнул вперед, взмахивая руками.
– Попомните вы Ваньку Грозного! Ох, попомните! – заорал он, грозя пальцем.
Коля толкнул замершего Бориса.
– Прямо спортивный зал, – прошептал он. – Беги туда, ищи отломанную решетку, бей стекло. Я сейчас.
Веселкин сделал большой круг, чтобы не попасть в огонь, и скрылся за дверью спортзала. Иван Васильевич как будто бы и не заметил этого. Он шел прямиком к Мишкину.
– Сгоришь и ты в пылу учительского гнева! – рокотал директор, наваливаясь на Колю.
Вдруг Мишкин вспомнил про огнеупорные способности журнала. Он выставил его вперед и, прикрываясь им, как щитом, пошел напролом. К своему великому удивлению, он пробился сквозь директора, налетел на открытую дверь спортзала и кубарем ввалился внутрь.
Окна здесь все были забраны решетками и прикрыты сетками, чтобы защитить стекла от ударов мячей. От одной стены к другой затравленным зайцем метался Веселкин.
– Что у тебя? – крикнул Мишкин, подбегая.
– Нет здесь сломанной решетки, – чуть не плача, выкрикнул Борька. – Я все проверил. Держатся крепко.
– Этого не может быть! – заорал в панике Коля и стал лупить по первой же решетке журналом. – Трус да еще и врун! Я этому черному ученику руки-ноги поотрываю, цепь к ушам привяжу, чтобы в следующий раз не обманывал!
Оконная решетка сразу же поддалась – скрипнула, изогнулась и отворилась.
В спортзале стало заметно светлее. Коля обернулся.
В дверном проеме ослепительной свечкой горел Иван Васильевич.
– Все, все здесь будете! – грозил директор. – Последняя ночь! Последняя! И ты уже никуда не уйдешь. Тот, кто боится учителей и не учит уроки, обречен на кошмары.
Веселкин колотил кулаками по стеклу. Но то ли бил слабо, то ли стекло оказалось прочным, только разбиваться оно не спешило.
– Пригнись! – крикнул Коля, запуская журналом в окно. Раздался звон. Журнал, стукнувшись точно в середину стекла, разрезал его пополам и вылетел на улицу.
Борис вскарабкался на подоконник, Коля полез следом за ним.
Как только ребята оказались на земле, из окна вслед им полетел круглый светящийся предмет. Предмет издавал злобное шипение, приговаривая:
– Куда же вы, любезные мои? Куда, хорошие?
Это была голова директора. Коля не стал с ней ни о чем говорить. Он подхватил журнал и, прихрамывая, побежал следом за приятелем. Ноге без ботинка сразу же стало холодно.
За дома садилась невероятно большая луна.
Глава IV
Прогулка по старому кладбищу
Коля как можно тише прошел в свою комнату и повалился на кровать. Хорошо, что родители ничего не услышали, а то пришлось бы целый час объяснять, где их ненаглядное чадо гуляло среди ночи, да еще без одного ботинка.
Журнал снова оказался на своем месте – среди разбросанных тетрадок и тряпок на полу.
– Ты зачем его с собой тащишь? – спросил его Борис, когда они добрались до подъезда и собирались расстаться. – Хотел в школе оставить, вот и оставлял бы.
Хороший вопрос! Колька и сам не совсем понимал, почему в него вцепился. Во-первых, ему совершенно не хотелось, чтобы очкастый Краскин дописал в графе его имя. А потом журнал нужно было вернуть обратно в учительскую, а не оставлять в классе. До учительской они сегодня не дошли, поэтому и оставлять его было негде. Бросить на улице? Опять в класс вернется, а там занудный Женька со своей перьевой ручкой.
Пришлось брать с собой. Да и как пробивное оружие он действовал очень неплохо.
«Надо поспать, пока луна не взошла, – решил Мишкин. – А то опять эти покойнички набегут».
Школу Коля благополучно проспал.
Когда он выполз в коридор, родители давно ушли, на кухне на тарелке лежали два заветренных бутерброда, стоял остывший чай. К чашке была прислонена записка: «Веди себя хорошо. До вечера. Мама».
«До вечера…» – хмыкнул Колька и потянулся к записке.
По затылку пробежали противные мурашки. Рука у него местами была черная. Он кинулся к зеркалу. Оттуда на него глянули огромные белые глаза на совершенно обугленном лице.
«Так быстро? – вяло подумал Коля. – Не может быть!»
Наверное, минуту он тупо простоял над раковиной, глядя на свое отражение в зеркале. Было чертовски обидно, что вся его веселая и беззаботная жизнь должна была так глупо закончиться. Ни с того ни с сего. Из-за какого-то дурацкого, никому не нужного журнала. Из-за того, что он, как совершенно наивный ребенок, пошел ночью в школу и увидел там то, что видеть был не должен!
От жалости к самому себе у Мишкина защипало в носу, глаза зачесались и из них полились слезы. Крупная слезинка скатилась по щеке, оставляя после себя светлый след.
Коле пришлось несколько раз сморгнуть, прежде чем он смог разглядеть свое полосатое лицо. Неуверенно провел пальцем по носу, потом по щеке и лбу, оставляя грязные разводы.
Через секунду вся его чернота была в ванной.
Никакое это было не преждевременное почернение в связи со смертью! Это была копоть. Самая обыкновенная черная копоть! Он же, дурак, забыл, что ночью бегал вокруг коптящего директора, и, вернувшись домой, даже не подумал умыться.
На радостях он до красноты натер себя щеткой, вылил на голову чуть ли не весь мамин шампунь, добавил сверху для верности кондиционера для волос и вылез из ванны сверкающим, как самовар.
Теперь он чувствовал себя хорошо. Только лежащий на полу журнал немного волновал его. Если бы не он, весь этот кошмар можно было бы считать закончившимся.
Телефонный звонок прозвенел так неожиданно, что задремавший Коля подпрыгнул на кровати.
– Как дела? – орал в трубку Веселкин. – Я в школу еле встал!
– А я вообще не ходил, – признался Мишкин. – Ты форму мне не забудешь взять?
– Уже положил. Приходи к спортзалу, поговорим…
«Поговорим, поговорим», – думал Коля, выходя из подъезда и легкой рысцой перебегая дорогу. Бежал он не только потому, что хотел успеть на встречу с приятелем, но и потому еще, что на воздухе вдруг почувствовал себя неуютно – то ли на улице и правда было прохладно, то ли это его знобило после суматошной ночи. «А может, я уже охладевать начинаю», – испуганно подумал Мишкин, прибавляя ходу.
– Ты чего несешься? – удивленно спросил Веселкин, встретив его на ступеньках спорткомплекса.
– Греюсь, – коротко бросил Коля и внимательно посмотрел на товарища.
Выглядел он, как обычно, невыспавшимся (это понятно), помятым (и это объяснимо), взъерошенным (бывает), но спокойным (а вот это странно).
– Ты-то как? – спросил Мишкин после долгого рассматривания Веселкина.
– Давно так крепко не спал, – довольно потянулся Борька. – Меня мама еле подняла, думал, так, с подушкой, в школу и пойду.
– А кошмары не снились? – Все это Коле казалось слишком уж подозрительным.
– Я даже увидеть ничего не успел. Только закрыл глаза, а тут уже просыпаться надо было. – Веселкин доверительно склонился над другом. – Ну, я скажу, и школа у тебя. Бр-р-р. Кошмар! Я боялся, что в свою после этого зайти не смогу. Ничего, обошлось.
– Значит, на тебя не действует, – задумчиво произнес Коля, опускаясь на лавку.
– В смысле? – нахмурился Борька.
– В ученики они тебя не записали – вот чего! – выкрикнул Мишкин так громко, что сидящие на ветке воробьи испуганно сорвались со своих мест и полетели обсуждать услышанное на другое дерево.
– Я тоже теперь должен стать призраком? – испуганно прошептал Борька, падая рядом с другом на лавку. Видимо, эта мысль ему в голову не приходила.
– А почему нет? – пожал плечами Колька. – Если ты там был и всех видел… – Но тут он замолчал, увидев, как резко осунулось и посерело лицо приятеля. Чтобы загладить неловко сказанные слова, Мишкин как можно беззаботнее хлопнул его по плечу. – Ладно, не дрейфь. Не превратился – значит, не превратился! Радуйся!
Но от этих слов ему самому стало чертовски грустно. Борька же, наоборот, приободрился, к нему вернулась его уверенность. Он шмыгнул носом, удобнее устраиваясь на лавке, глянул вокруг исподлобья и прошептал:
– Я придумал, как от журнала избавиться. – Он сделал паузу, ожидая, какой эффект вызовут его слова, и только потом продолжил: – Это класс мертвецов?
– Ну? – еще ничего не понимая, поддакнул Мишкин.
– Там покойники учатся?
– Вроде.
– Так вот покойник этот журнал в школу и должен вернуть!
То ли Мишкин за последнее время поглупел, то ли сказались бессонные ночи, только смысл произнесенных приятелем слов никак не хотел доходить до его многострадальной головы. Он только открыл рот и пару раз хлопнул ресницами.
– Мы этот журнал на кладбище закопаем, – задыхаясь от восторга, проговорил Веселкин. – Найдем покойника поприличней, оставим у него и скажем, что делать надо. Он-то журнал на место и отнесет. И в школу больше ходить не надо будет, и от тебя все отстанут. Ну, здорово я придумал?
