Наконец Сайрус Филд получил образец кабеля, который его устраивал. Он был намного тоньше, чем обычные подводные кабели, применявшиеся для связи на короткие расстояния. Но как раз это Филду и было нужно. Кабель должен быть легким. Ведь под тяжестью нескольких сот километров толстого кабеля потонул бы даже самый большой корабль. Несмотря на свою небольшую толщину (всего 16 миллиметров в диаметре), кабель был достаточно прочен. Семь проводов было изолировано слоем гуттаперчи, затем обернуто пропитанным в дегте брезентом и, наконец, оплетено восемнадцатью тросиками, состоявшими из семи проволочек каждый. Лишь вблизи побережья, где кабелю угрожала наибольшая опасность (было немало случаев, когда подводные кабели рвались якорями и сетями рыбачьих судов), его опутали еще двенадцатью толстыми стальными проволоками толщиной в 7 миллиметров.
Впоследствии предприниматели стали осторожнее. На рисунке изображен поперечный разрез кабеля 1857 года, а рядом с ним более прочного «прибрежного» кабеля, которому были не страшны якоря кораблей.
Заводы «Гласс и Эллиот» в Гринвиче и «Невалль» в Биркенхэде получили заказ на доставку 2500 морских миль (4620 километров) кабеля. Из этого 860 миль приходилось на искривления и неровности морского дна.
В июне 1857 года все было готово к предстоящей экспедиции. Огромные «мотки» кабеля были сложены на берегу. Неподалеку от острова Ньюфаундленд, на американской стороне, был готов к отплытию военный корабль «Ниагара» в сопровождении небольшого корабля «Суксвеганна». А на другой стороне океана, близ ирландского порта Валенсия, готовился к отплытию английский линкор «Агамемнон», вместе с которым должны были выйти в море корабли сопровождения — «Леонард» и «Циклон». В их задачу входило, в случае необходимости, придти на помощь флагманскому судну и указывать ему путь. Дело в том, что компасы загруженных кабелями кораблей «Ниагара» и «Агамемнон» почти не действовали…
Когда начали класть длинные подводные кабели, небольших колесных пароходов оказалось недостаточно. На помощь должны были прийти военные корабли.
Было решено начать укладку кабеля со стороны Ирландии. Когда «Агамемнон» завершит свою часть работы, концы кабелей будут сращены и путь к берегам Америки продолжит «Ниагара». Пятого августа «Агамемнон» вышел в море. Его провожали тысячи жителей Валенсии. Столпившись на набережной, они махали платками. Корабль медленно тронулся с места, оставляя за собой «след» — тонкий морской кабель. Битва за установление связи между двумя континентами началась.
Хитроумный механизм позволял спускать кабель в море медленно, без напряжения, одной силой собственной тяжести. Каждую секунду с материка посылали сигнал, чтобы на корабле знали — связь поддерживается. Все шло по задуманному плану. Сайрус Филд, находившийся на палубе «Агамемнона», похлопывал по плечу капитана, машинистов, рабочих, стоявших у огромных лебедок, спускавших кабель. Но девятого августа этому хорошему настроению пришел конец. Кабель порвался. Его быстро скрепили. Но тут над горизонтом стали собираться грозовые тучи. Сердитые гребни волн поднимались все выше и выше. Капитан «Агамемнона», закутавшись в плащ, нахмурив брови и покусывая мундштук трубки, смотрел вперед. Кораблю такое не страшно. В конце концов, это не буря и не шторм, просто сильное волнение. Но что будет с кабелем? Колеса по обеим сторонам парохода то уходили глубоко в воду, то беспомощно вращались в воздухе. Машинисты пытались удержать судно на курсе, то включая, то выключая машины. Только бы от резких бросков не порвался драгоценный кабель! Кочегары валились с ног от усталости. Главный инженер в десятый раз передавал на капитанской мостик, что котлы не выдержат такого напряжения…
Хуже всего приходилось людям у лебедок на палубе. Машины скрипели, кабель то быстро опускался в воду, то напрягался как струна. При любом ударе встречной волны он мог запутаться в рулевом устройстве. Сайрус Филд и рабочие около ручной лебедки сбили до крови руки, пытаясь совладеть с разбушевавшейся стихией и кабелем, весившим десятки и сотни тонн.
Двенадцатого августа, после недели мучительной борьбы, к Сайрусу Филду подбежал взволнованный телеграфист, следивший за сигналами, передаваемыми с берега:
— Кабель молчит!
— Не может быть! — крикнул Филд. — У вас не в порядке аппарат.
— Я уже проверял аппарат, он работает исправно, видимо, все-таки… порвался кабель… мне очень жаль, господин Филд…
Оказалось что телеграфист был прав. Не выдержав резких бросков корабля, в двухстах семидесяти четырех километрах от побережья, кабель лопнул.
Корабль в это время находился над одной из глубочайших морских впадин между Европой и Америкой. Попытки поднять кабель с большой глубины специальным крючком, похожим на якорь, не увенчались успехом.
«Агамемнон» возвратился в Ирландию. На этот раз никто его не встречал. Были потеряны — огромный отрезок кабеля, доверие общественности, сотни тысяч долларов, и, самое главное, год времени, когда весь мир с нетерпением ждал установления межконтинентальной связи.
Будь на месте Филда другой человек, может быть, он и отказался бы от своей затеи. Но Сайрус Филд, проиграв первое сражение, не сложил оружия. Он выиграет эту войну, он проложит трансатлантический кабель, тем более, что теперь он знает, в чем была его ошибка! Надо произвести новые расчеты. На отрезок в 274 английские мили ушло на целых 60 миль больше кабеля, нежели предусматривали первоначальные расчеты. Выходит, что даже в случае удачи, до американского берега не хватило бы почти 350 миль кабеля, и работа все равно не была бы закончена. Да и ручные лебедки были не совершенны. Их надо будет радикально переоборудовать. Вместо простых сигналов, передававшихся каждую секунду с берега, надо установить постоянную телеграфную связь. На корабле будет аппарат с чувствительным гальванометром, который позволит записывать сообщения, передаваемые с другого корабля.
Зеркальный гальванометр, сконструированный Томсоном,
который был за большие заслуги перед наукой произведен в лорды. Лорд Кельвин.
Да, мы не ошиблись: с другого корабля. Дело в том, что Сайрус Филд решил изменить способ прокладки кабеля. Посредине Атлантики, между Европой и Америкой, над морскими глубинами встретятся «Агамемнон» и «Ниагара». Здесь будут соединены концы кабелей и корабли разойдутся в разные стороны — один на запад, другой — на восток. На этот раз успех обеспечен. Тем более, что в экспедиции примет участие знаменитый физик Уильям Томсон, изобретатель нового гальванического телеграфа. Остается год времени. За работу!
Двадцать пятого июня 1868 года концы кабелей были соединены и корабли разошлись в разные стороны. Но стихии и судьба как будто бы сговорились против Филда. Не успели корабли скрыться за горизонтом, как кабель лопнул. Его подняли с морского дна и соединили. Однако через несколько дней связь снова прервалась. Лебедка на «Ниагаре» вышла из строя, и кабель соскользнул в морскую пучину… Снова пришлось его разыскивать, поднимать с помощью крючков… Связь удалось восстановить. Однако двенадцатого июля последовал новый удар. Кабель вновь оборвался. «Агамемнону» его не удалось найти… Неужели конец? Нет!
Для того, чтобы поднять с морского дна оборвавшийся кабель, Томсон и Филд запаслись специальными якорными крючками.
Для сравнения так выглядит подземный кабель.
Филд понял, что мир не должен узнать об этой неудаче, прежде чем он ее сам не исправит. Экипажам обоих кораблей было строго-настрого приказано молчать. «Агамемнон» направился в Куинстаун, чтобы взять на борт запасной кабель и, не медля ни часу, вернулся назад к месту сбора посреди океана. Семнадцатого июля флотилия в третий раз принялась за работу. Упорство победило. Все как будто шло благополучно, хотя и не без трудностей. Были обнаружены дефекты в изоляции, которых поставщики или не заметили или просто скрыли от Филда. Любая остановка угрожала новым разрывом кабеля. Поэтому было принято отчаянное решение — тормозить спуск кабеля и «на ходу» чинить поврежденные места. Порвется или выдержит кабель на этот раз? Тонкий «пучок» проводов, залитых гуттаперчей, был напряжен до предела. Починка задерживалась, хотя в ход были пущены все свободные руки. Наконец-то! «Починенный» кусок провода скрылся под водой. Но что произошло? Перестали поступать сигналы со второго корабля. Отчаявшийся Филд решил приостановить работы. Наверное, опять оборвался кабель. Однако Томсон советует подождать. Оказалось, что он был прав — после нескольких напряженных часов ожидания зеркальце чувствительного гальванометра, укрепленное на магнитной стрелке, слегка повернулось. Филд и Томсон, затаив дыхание, следили за блестящей металлической пластинкой. Вот она снова пошевелилась — еще раз … слава богу! Оказалось, что испорчен был не кабель, а телеграфный аппарат на «Ниагаре»…
