Мефодий безмолвно кивнул. По щекам его текли слезы, и он уже не скрывал их.
— Позови наших учеников, — попросил Константин Философ.
По одному ученики подходили к Константину и прощались с ним.
В тот вечер, 14 февраля 869 года, умер Константин Философ, названный в монашестве Кириллом, создатель славянской письменности, первый учитель славянских народов.
Остался Мефодий один…
Пусто и глухо было в доме. Пусто и глухо было в душе Мефодия.
Посланцы папы Адриана унесли тело брата, положили его в гроб и опечатали папской печатью.
Стоял гроб в храме, и служили над ним траурные службы.
Ночь Мефодий провел в храме у гроба. И тут он вспомнил о клятве, которую дали они своей матери.
«Я обязан похоронить тело брата на родине», — решил Мефодий.
На другой день он пришел к Адриану.
— Я разделяю горечь твоей утраты, — Адриан тяжело вздыхал, — ведь и я любил твоего брата.
— Я прошу вашу святость разрешить мне выполнить клятву, данную матери перед отъездом.
— Хорошо, посоветуюсь с кардиналами, — ответил Адриан.
На следующий день Мефодию сообщили, что Адриан весь вечер совещался с кардиналами, епископами и именитыми гражданами.
Они настаивали, чтобы тело Константина Философа, названного в монашестве Кириллом, осталось в Риме.
Они постановили похоронить Кирилла-Константина с почестями в главном соборе, в церкви святого Петра, на месте, которое прежде предназначалось самому папе Адриану.
Мефодий снова пошел к Адриану. Он уже не напоминал о клятве.
— Понимаю, как велик тот почет, который вы оказываете брату, — сказал Мефодий, — но уж лучше похоронить его в церкви святого Климента. Ведь именно брат разыскал и подарил Риму его останки.
— Церковь та чересчур скромна, а твоему брату необходимо воздать достойные почести.
— Брат мой не любил почестей и при жизни.
Папа Адриан снова обещал посоветоваться.
Опять собрались кардиналы и епископы.
Они решили согласиться на похороны Константина-Кирилла в церкви Климента. Открыть гроб для прощания они не позволили.
— Тело это так свято, что ни один земной взгляд не должен касаться его! — постановили кардиналы и епископы.
Никогда еще не видели римляне, чтобы простого священника, приехавшего из далекой страны, родившегося во враждебной Византии, хоронили так торжественно и пышно.
Все люди духовного звания, которые жили в те дни в Риме, шли впереди гроба. Они пели псалмы и гимны, горели дорогие свечи, кадильницы издавали аромат.
Следом за гробом брел, опустив голову, Мефодий.
Процессия медленно шла по узким улицам Рима к храму Климента.
У церкви их встретил сам папа Адриан.
В те часы по Риму невозможно было проехать верхом.
Площади и улицы города были забиты людьми.
Римляне шли к храму отдать последнюю почесть великому человеку.
Церковь хоронила Константина-Кирилла по ритуалу папского погребения.
В Риме, недалеко от стен старинного Колизея, стоит скромный храм Климента. Там покажут любопытным туристам место, где хранятся останки старца, найденные молодым Константином Философом, послом Византии в хазарскую землю. Рядом с ними похоронен и сам Константин-Кирилл, славянский учитель.
* * *
А Мефодий выехал с учениками к князю Коцелу, в Паннонию. С ними были славянские книги, освященные самим папой.
Был теперь Мефодий не простым монахом, а епископом.
В первый день встречи грустил и радовался князь Коцел.
Грустил оттого, что не было теперь с Мефодием брата. А радовался тому, что замысел Константина Философа удачно выполнен и бывшие ученики сами теперь будут учителями народа.
На второй день князь Коцел задумался.
— Епископ — это, конечно, сан высокий. Но что же ты не спросил у папы Адриана более высокого сана?
— Мне и этот не обязателен, — ответил Мефодий.
Мудрый князь только головой покачал на такое простодушие.
— А сумеешь ли ты противостоять зальцбургскому архиепископу? Вот если б ты тоже стал архиепископом, как и он, ты бы никому не был подвластен, кроме самого папы да бога. Возвращайся назад в Рим, пока не остыла память о вас, и проси у папы посвящения в новый сан.
— Да могу ли я, — отвечал смущенный Мефодий, — за самого себя просить?
— А я письмо напишу папе. Скажу, что мы с князем Ростиславом просим создать самостоятельную славянскую церковь, независимую от зальцбургской.
Снова вернулся в Рим Мефодий.
В первый же день пошел к храму Климента, навестить брата.
Постоял молча. Посоветовался в мыслях с Константином.
Папа встретил его милостиво.
Вскоре принял Мефодий новый высокий сан и поспешил назад в земли паннонских и моравских славян.
Был он теперь самостоятельным архиепископом, подчинялся лишь Риму. И были у него большие планы.
* * *
Не хотел князь Ростислав подчинять свой народ воле короля Людовика Немецкого.
Накопил он силы и снова начал войну.
В те месяцы, пока братья были в Риме, Ростислав громил королевские войска.
Понял король, что придется ему признать навсегда независимость Моравского княжества.
Но тут помог Людовику своими советами архиепископ зальцбургский.
— У Ростислава есть племянник, человек невежественный и жадный, зовут его Святополк. Предложи ему стать князем у славян, и он выдаст своего дядю.
Священник Вихинг устроил тайную встречу Святополка с королем и архиепископом.
Король не собирался никого уговаривать. Уговоры — доля слабых, считал он, а сильные приказывают, иногда могут пообещать.
Уговаривал архиепископ. Он льстиво улыбался.
— Такой доблестный воин, а всегда в тени.
Святополк долго не мог понять, чего от него ждут.
Он громко сопел, тяжелая челюсть его отвисла. Наконец он выложил грузные кулаки на стол и проговорил:
— Ладно, доставлю вам Ростислава связанным. Только чтоб вся Моравия моя стала.
— Это уж как бог рассудит, — неопределенно пообещал архиепископ.
Сидели за столом князь Ростислав, объединивший славянские народы на борьбу против короля Людовика, и племянник Ростислава, славный воин Святополк. Сидели, дружески разговаривали о том, что предстоит делать. Дел было много. Война с королем кончена победой. От князя Коцела возвращается Мефодий. И где было знать Ростиславу, что завтра захватит его доблестный воин Святополк обманным путем и повезет связанного к королю.
Король Людовик любил позабавиться. Он созвал для забавы своих маркграфов — пусть судят Ростислава.
Маркграфы — те самые, которых Ростислав побеждал в открытом бою, вдоволь поиздевались над связанным славянским князем и присудили казнить его.
Но король проявил свою королевскую милость.
— Пусть живет, — указал он, — только выколоть глаза да отправить в темницу к крысам.
В ТЮРЬМЕКогда-то в молодые годы был у Мефодия близкий друг.
В одном бою свалили с коня этого друга дикие кочевники, обмотали его ремнями, чтобы потом продать в рабство. Но тут повернул свою лошадь Мефодий и врубился в их ряды. Он не думал об опасности, он видел лишь своего друга, молящего о помощи. Направо и налево рубил мечом Мефодий, и где проходил его конь, там оставался коридор из поваленных тел…
Пробился к другу Мефодий, забросил его на своего коня и вырвался из середины вражеской орды.
Так и сейчас — узнал Мефодий о пленении князя Ростислава и заторопился в Моравию его спасать.
— Ты подумай, прежде чем отправляться туда, — уговаривал осторожный князь Коцел, — у короля с архиепископом сила и власть, что ты выставишь против них? Даже в своем замке я не смогу уберечь тебя, если потребует выдать тебя король. Раньше Ростислав заслонял меня от Людовика, а теперь лишь этот неглубокий ров вокруг стен замка.
— Сам папа поставил меня архиепископом Паннонии и Моравии, и зальцбургским служителям я не подвластен. Усовещу короля и князя спасу из позорного плена.
Едва он появился в Моравии, немецкие священники с ведома князя Святополка схватили его и увезли в тюрьму.
Через несколько недель король Людовик и зальцбургский архиепископ устроили очередной суд. Теперь судили Мефодия.
Как хотелось им выкричать в лицо Мефодию всю свою ненависть, всю злобу!
Столько лет не было им дани со славянских земель. А теперь и вовсе не будет, потому что этого Мефодия в Риме назначили архиепископом. Папа Адриан попросту отобрал у них моравские и паннонские земли. Но до папы далеко, а Мефодий стоит перед ними, и не будет ему ниоткуда помощи.
Один из епископов, Эрменрих, примчался на суд в одежде всадника. Он ударил Мефодия плетью, которой только что стегал коня. Здесь же был и Вихинг. Сейчас Вихинг держался даже спокойнее многих. Что ему было волноваться, если конец суда ясен и так. Поэтому Вихинг удержал Эрменриха, усадил его в кресло. А Мефодий стоял, не заслоняясь, глядя прямо в жестокие, ненавидящие лица.
