Валерий Воскобойников - Братья: Кирилл и Мефодий

1100 лет назад братья Кирилл и Мефодий принесли на земли славян свет письменности и знаний.

Это было время, которое нам, сегодняшним людям, постигнуть трудно. Религия, государство и наука слились тогда воедино. Ученые и писатели жили при монастырях и храмах. За любую отважную мысль, любое открытие благодарили бога, потому что считалось, что лишь по его воле люди узнают и строят жизнь.

Просвещать народы дозволялось только служителям церкви. И тот, кто мечтал стать учителем, обязательно становился священником.

Даже народные восстания прикрывались церковными целями.

Пройдут века, и Фридрих Энгельс скажет об этой эпохе: «Всякая борьба против феодализма должна была тогда принимать религиозное облачение».

О жизни великих братьев, об их борьбе за славянскую письменность, просвещение славянских народов — эта книга.

Здесь все было пыльным: головы людей, конские попоны, огороды и виноградники по бокам дороги.

Несколько недель стояла жара, серую землю покрыли трещины.

По древней византийской дороге двигалась группа всадников. Четверо пожилых мужчин в одеждах слуг сопровождали болезненного мальчика лет четырнадцати.

Дорога была многолюдной. Порой их обгоняли другие всадники в богатых шелковых одеждах. Иногда, наоборот, они обгоняли крестьянские повозки, запряженные парой быков прямо за рога.

«Взгляни на слугу, и ты скажешь, кто его господин», — говорила старинная пословица.

Эти слуги выглядели побогаче иных господ. К тому же были они вооружены на случай встречи с лихими людьми. С важностью, с достоинством оглядывали они встречных путников.

Мальчика встречные не интересовали. Лицо его было задумчиво, печально. Хотя одет он был в дорожный плащ из дорогого шелка с красивой застежкой — фибулой, а при взгляде на его коня многие завистливо качали головой, не было в его осанке вельможной гордости.

Следом за этой группой, отстав на полсотню шагов, двигался рослый парень. Громко, сам для себя, он распевал веселую песню, один и тот же куплет повторил он уже множество раз. Сопровождающие ему были не нужны, рубаха-хитон из грубого полотна, заправленная в пыльные штаны, — вот и все, что было на нем. Встреч с лихими людьми он не боялся, скорее лихой человек испугался бы, встретившись с таким здоровяком один на один.

К группе всадников он не приближался, хотя двигались они одной дорогой к великому и счастливому городу, оку земли, дарю городов и солнцу империи — к Константинополю.

Уже видны были его крепкие каменные стены, а за стенами — знаменитые на весь мир дворцы и храмы.

В большом пруду женщины полоскали белье. Всадники проехали мимо них равнодушно, парень же приостановился, крикнул что-то веселое, получил в ответ шутку и лишь затем двинулся дальше.

Но теперь остановились всадники. Слуги достали сосуд с водой, юноша отпил несколько глотков. Парень, совсем уже приблизившись, облизнулся.

— Эй, добрый господин, не оставишь ли и мне глоток-другой?

— Проваливай, пока плети не попробовал, — сказал старший слуга.

— А чего это ты такой важный? — Парень засмеялся в ответ и пошел вперед.

— Подожди! — позвал неожиданно мальчик.

Он взял из рук слуги сосуд и протянул парню.

Парень победно взглянул на слуг, запрокинул голову и в несколько глотков выпил всю оставшуюся воду.

— На таких только добро переводить, — проворчал старший слуга с заметной укоризной в голосе.

Парень сделал вид, что этого не услышал. Он вернул сосуд, еще раз улыбнулся юноше и сказал:

— Спасибо, господин, может, и я когда-нибудь тебя отблагодарю.

По деревянному мосту всадники проехали над широким рвом и подступили к Золотым воротам — главному входу в город со стороны суши.

Ворота были украшены прекрасными скульптурами, среди них выделялись статуи Геракла и Прометея. Через центральный пролет проезжал лишь сам император, остальные входили в город через два боковых прохода.

Всадники миновали первый ряд кирпичных стен высотой в пять метров, затем шел второй ряд стен — высотой в десять метров, а за ними и третий ряд — самые мощные стены семиметровой ширины. По ним можно было водить строем воинов.

Это были знаменитые защитные стены, оборонявшие город со стороны суши.

Теперь начиналась широкая, мощенная каменными плитами главная улица города.

Трехэтажные здания, украшенные статуями, колоннами, стояли на ней. Первые этажи занимали лавки. У дверей сидели владельцы, громкими выкриками зазывали прохожих.

Всадники ехали сквозь пеструю и шумную уличную толпу также молча и важно.

Лишь юноша выглядел слегка смущенным. Было заметно, что он боится отстать, затеряться среди прохожих.

Они пересекли несколько площадей. На одной стояла огромная бронзовая скульптура быка. Площадь так и называлась — площадь Быка. Внутри скульптуры была печь, в ней сжигали самых страшных преступников.

Они проехали и форум Константина — знаменитую, вымощенную мраморными плитами, украшенную колоннами и триумфальными арками площадь с высочайшей колонной Константина Великого в центре, миновали Милий — здание под куполом, от которого вели отсчет расстояниям по всем константинопольским дорогам.

Наконец они свернули к богатому зданию.

Здесь жил логофет Феоктист — главный министр царя Феофила и его наследника, четырехлетнего Михаила.

Дворец был построен из разноцветного мрамора, с галереями, башнями, с высокими окнами, разукрашенными каменной резьбой.

Вокруг дворца росла небольшая роща платанов с уютными беседками и бассейном. За рощей были бани, конюшни, дома прислуги.

Здесь, в этом дворце, полном роскоши и покоя, ждали юношу. Для него уже готовилась вечерняя пища, постель.

Веселый бродяга давно отстал от всадников. С главной улицы он свернул и зашел в один из кабачков. Таких кабачков в Константинополе было множество. Там сидела шумная компания гуляк — небогатые рыбаки да поденные рабочие. У пришельца денег не было, зато на столе у гуляк стояли вино, рыба и овощи.

Скоро он стал своим в компании. Вместе со всеми громко хохотал и хлопал рукою по столу в споре.

Город незаметно темнел, прохожих становилось меньше. Но в кабачке было все так же шумно, дымно и весело.

Чтобы пьяные гуляки не мешали покою горожан, к часу ночи кабачки полагалось закрывать — так постановили власти.

Только выйдя из кабака, беззаботный парень подумал о ночлеге.

— Лягу-ка я, пожалуй, у дверей, — сказал он.

— Здесь нельзя, — стал отговаривать его собутыльник, который стал уже лучшим другом. — На прошлой неделе один такой лег, ему голову отдавили.

— Тогда я к тебе пойду, — не стал спорить парень.

Они прошли по узкой смрадной улице. Она казалась ущельем среди высоких домов. По деревянной скрипучей лестнице они поднялись на третий этаж в узкую каморку.

В маленькое окно светила луна. Парень огляделся: комната была пуста — лишь затертая циновка у стены.

— Ты гость, ложись где помягче, а я — в углу, — предложил хозяин.

Они немного поспорили, кому где спать, так что в стену им недовольно постучали соседи.

Наконец парень силой уложил хозяина на циновку, а сам улегся на голом полу поперек комнаты. Он потянулся, зевнул громко и немедленно заснул.

Юношу, которого ждали во дворце, звали Константином. И никто не мог предположить в тот вечер, что пройдет немного лет, и откажется он от богатой, знатной жизни, сам выберет себе другую, полную тревожных поисков, ночных терзаний и великих дневных трудов. А перед смертью сменит имя, назовется Кириллом.

Беззаботного пришельца, заснувшего на полу в нищенской каморке, звали Василием. Любой бы засмеялся тогда, в июньский вечер 842 года, услышав, что этот славянин из Македонии, крестьянский сын, выросший в болгарском плену и недавно сбежавший оттуда, взойдет однажды на императорский престол, и ему, как живому богу на земле, станут поклоняться самые знатные и великие люди государства.

Знатный мореход и умелый полководец Визант основал этот город и назвал его Византием. А произошло то событие в 660 году до новой эры. Так говорят древние историки. Богатые леса, рыбные воды, плодородные земли нравились строителям города. Холмистый мыс, похожий на голову орла, омывался с трех сторон морскими волнами. В длинном узком заливе Золотой Рог во время шторма купцы-мореходы прятали свои суда. Оконечность мыса стремилась соединиться с Азией. От Азии отделял лишь неширокий, с бурным течением пролив Босфор. С третьей стороны шли берега Мраморного моря — Пропонтиды. Там тоже были удобные гавани, богатые земли.