В античном мире большинство наказаний носило характер выплаты, компенсации и, таким образом, они имели частный характер, – либо виновный выплачивал компенсацию, либо его продавали в рабство и деньги поступали потерпевшей стороне. Наказания публичного характера – это, в первую очередь, остракизмы, лишение гражданских прав, изоляция от общества. Онтологическая реальность сакрального, священного и ее символический характер постоянно прослеживаются в различных литературных источниках в образе суда божьего, разделяющего грешников и праведников, и соответствующая его легитимизация приводит к появлению ордалий как доказательственного института. Наказание в виде членовредительства выступает как биологическая ортопедия, согласуясь с представлениями о сущностной биологической природе человека.
Использование биологического стандарта приводит к появлению двух отклонений, которые в теологии получают название «скотство». Это, как отмечалось, сексуальное общение между видами, принадлежащими к разным классам (т. е. собственно скотоложство), и употребление «неестественных техник и инструментов» (т. е. скотство в значении зверства). И, как отмечает Ален де Либера, «первое нарушает порядок природы, второе извращает его».[258] Это – одно из положений учения Фомы Аквинского, Оно не столько представляет исторический интерес, сколько имеет непреходящее значение для научных представлений сегодня. Учение томизма составляет ядро христианского миропонимания и основано на представлениях Аристотеля, у которого был заимствован биологический стандарт, на оппозиции культуры и натуры (биологической природы). Главным в этой антиномии выступало не сексуальное поведение (philia – любовь, в смысле стремления плоти, в противоположность eros – любви чувственной), а пищевое (фаги – от греч. phagos – пожирающий),[259] исходя из которого античный мир различал культурные, цивилизованные народы и варваров, имеющих биологическую природу в зависимости от употребления сырой или жареной/вареной пищи. В христианской теологической концепции, разделившей онтологию на духовное и природное, в качестве осевого, главного идеала духовной чистоты, благости стало выступать сексуальное поведение. Соответственно терпимость античного мира к любым формам сексуального поведения проявлялась в непринятии разнообразия фагий, в первую очередь это относилось к каннибализму (антропофагия) и к потреблению сырого мяса вообще. В теологии смещение грехов на сексуальность привело к понятию извращений сексуального поведения, для обозначения которых вначале использовался термин «перверсия» (извращение), который в последующем заменен понятием «парафилия».
Историческая эволюция средневекового Запада в отношении норм регуляции сексуального поведения претерпевает несколько значительных изменений, которые составной частью приведут в последующем к эпохам Возрождения и Реформации, вслед за которыми последуют промышленные революции, знаменующие собой переход к Новому времени и становлению общества индустриального типа. К таким изменениям относятся процесс дифференцировки канонического, церковного и светского, «цивильного», права, рецепция римского права, появление «Хартий» городского права, «Статутов» и «Капитуляриев» университетского права и изменение ментальности, одним из следствий которого станет появление куртуазной любви.
Ослабление влияния церкви и реформаторские течения в лоне католицизма приводят к появлению феномена «беспорядочных браков», таких брачных союзов, которые совершались вопреки воле старших членов семейства. Изобретение печатного дела – вторая информационная революция человеческой истории после изобретения письменности – вносит свою значительную лепту. Наряду с распространением Священного писания (около 75 % типографской продукции) начинает распространяться «непристойная литература», описание любовных поз Брантом и Аретино, имевших в свое время такую же репутацию, как в последующем маркиз де Сад. Именно эти обстоятельства станут причиной появления в 1501 г. буллы Александра Борджиа, с которой начнется книжное аутодафе.
Разграничение семантики церковного и светского права начинается с работ юристов, относящихся к XIII–XIV вв. Так, итальянский юрист Сассоферрато Бартол пишет сочинение «О различиях между каноническим правом и цивильным», где значительная часть положений отводится институтам брака и семьи и половым преступлениям. Так, в отношении брака он различает: «По каноническому праву родитель может выдать замуж свою дочь, даже если она противится; по цивильному – без недостоинства и позора – не может», т. е. отсутствует требование согласия на брак родителей.[260] В отношении распределения криминальных форм сексуального поведения в каноническом и светском праве С. Бартол пишет: № 59 «Тот, кто пользуется дурной славой по каноническому праву (только на основании того, что способен на грех), может подозреваться в любом преступлении; но по цивильному праву – нет»; № 75 «По каноническому праву наказанием за инцест и прелюбодеяние является смерть, но по цивильному праву женщина заключается в монастырь»; № 83 «Совершенный с монахиней инцест по цивильному праву карается смертной казнью; по каноническому – клирик низлагается, мирянин отлучается от церкви»; № 90 «По каноническому праву, бесчестье может быть нанесено только девице; по цивильному праву – также вдове, мальчику или разведенной»; № 93 «По цивильному праву отец, заставший свою дочь в прелюбодеянии и убивший ее, не наказывается, а по каноническому – наказывается»; № 97 «Похищенная женщина по цивильному праву не может выйти замуж за похитителя; по каноническому – может»; № 124–126 «Испортивший девушку, хотя он и наказывается сурово другим образом, по цивильному праву не обязан взять ее в жены; по каноническому праву – обязан; нанесший бесчестье наказывается по каноническому праву меньше, чем по цивильному; похищение невесты по добровольному согласию по цивильному праву допускается, по каноническому – иначе», и № 165–166 «По цивильному праву жена не может обвинить мужа в прелюбодеянии; по цивильному праву за прелюбодеяние следует телесное наказание, по каноническому – отлучение от ложа».[261]
Разграничение правовых систем, проводимое С. Бартолом, естественно, далеко от совершенства, но исторически оно является одним из первых документальных свидетельств, посвященных компаративистскому анализу в области сексуальных правонарушений. Сравниваемые системы права различны, так как одно строится на канонах и догматах веры, другое формируется на основе норм римского права, но факт их дифференцировки есть свидетельство изменения ментальности и развития рефлексии в области права.
Образование университетов в XIII–XIV вв. как самостоятельных социальных институтов, обладающих экономической, юридической и административной независимостью, приводит к созданию внутренних правовых норм – «Статутов» и «Капитуляриев», которые полностью регулируют внутренний распорядок жизни как учителей, так и учеников. Данные нормы в числе прочих регулируют и сексуальное поведение. Так, «Капитулярий» Парижского университета содержит шесть положений:[262]
I. Грех против человеческой природы, сколь бы ни был он направлен против природы рода, не противоречит природе индивида, даже при дурном использовании совокупления.
II. Целомудрие само по себе не есть добродетель.
III. Полное воздержание от плотских дел вредит и добродетели, и человеческому роду.
IV. Удовольствие, полученное от сексуальной активности, не мешает мыслительной активности и ее применению.
V. Целомудрие не есть высшее благо при полном воздержании.
VI. Простой блуд, блуд неженатого с незамужней, не является грехом.
Эти тезисы отражают совершенно новую ментальность и служат фоном для формирования новых стандартов человеческого поведения.
Еще одним феноменом Средневековья, оказавшим значительное влияние на сексуальное поведение, можно считать появление куртуазной любви. Исследователь средневековой культуры Ж. Ле Гофф пишет: «…генезис куртуазной любви даже на уровне фактических представлений остается непроясненным», «дискуссия об интерпретации еще не завершена».[263] Одним из возможных подходов к рассмотрению данного феномена может выступать сценарий инверсии власти в гендерных отношениях. Ж. Ле Гофф отмечает: «…характер этой любви, вдохновляемой связями между сеньором и вассалом, когда вассалом выступает дама, представительница прекрасного пола».[264] Этому способствовал ряд условий, наиболее значимым из которых представляется примогенетура, когда неделимое имущество наследовалось в феодальных семьях только старшим сыном, остальные дети стали формировать «бедное богатое» сословие и вынуждены были искать материальное благосостояние за счет брака. Еще одно условие формирования куртуазной любви психологический протест против сексуальной морали феодального общества.
