Челубей — богатырь огромного роста. Он свирепо повращал глазами, криво улыбнулся. Выступит ли кто против него? Найдётся ли такой смельчак? Челубей копьём, как соломинкой, поигрывал. Ждал. Конь под ним испуганно всхрапывал, словно нёс на себе не человека, а зверя дикого.
Но вот расступились русские воины, и навстречу богатырю выехал монах Пересвет.
— Хорошо бы, братья, — сказал он, — старому помолодеть, а молодому чести добыть, свои силы испытать.
— С богом! — крикнул ему вслед Родион.
Разогнали всадники коней, сшиблись и замертво оба упали, пронзённые копьями.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Заиграли тут трубы, войско на войско кинулось.
Дрогнула земля.
Загудело всё окрест от ратного крика.
Татары не могли зайти с флангов, поэтому прежде всего ударили по центру, как и предполагал князь Димитрий Иванович.
Стойко держался передовой полк. Бились пешие русские ратники и с генуэзцами, и с татарской конницей.
Всадников кололи копьями, рубили бердышами и секирами. Только много их — свалят одного, глядишь, на его месте двое.
Нелегко было драться и с генуэзцами: шли они плотным строем, копья положили на плечи воинов, закованных в панцири. Копья у них длинные, брони крепкие. Попробуй-ка достань таких! Но приноровились русские: пролезали между копьями и били наёмников. Со звоном падали оглушённые генуэзцы наземь.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Князь Димитрий Иванович сражался в первом ряду ополченцев. На нём был плотно стёганый кафтан со вшитыми железными бляхами. Крепко рубился князь, некогда было дух перевести, но не мог не похвалить он дровосека Сеньку Быкова, что рядом с ним топором орудовал.
— Ты откуда будешь… добрый человек? — спросил князь Димитрий Иванович.
— Из Рязани я… К тебе убёг…
— Отчего же ты… не с Олегом своим?
— Оттого, князь, что…
Не успел ответить Сенька Быков: пока одно копьё подрубал, проткнули ему грудь другим копьём.
— Ай ты, Сенька, брат ты мой! — воскликнул князь Димитрий, но сам упал от удара по темени.
Насмерть стояли ополченцы и полегли все как один. Прорвались татары к Большому полку. И вновь закипела сеча кровавая.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Жмут басурмане. Ой как жмут! Смяли главный ряд. Добрались до великокняжеского знамени. Вот уж и боярин Бренок, что был в доспехах Димитрия, свалился бездыханным. Торжествуют ордынцы: убили московского князя. Скорей, скорей круши теперь всех подряд!
Кровь лилась ручьями. Задыхались в бою воины. Коням ступить было некуда: везде тела убитых.
Но отразили натиск ордынцев дружинники владимирские, суздальские и брянские, что были под началом воеводы Вельяминова. Пришлось отступить Мамаевой коннице.
Князь же Андрей Полоцкий отогнал ордынцев с правого «крыла».
Тогда Мамай, который наблюдал за битвой с Красного холма, изменил свой план — главные силы он приказал бросить на левое «крыло». Хан рассчитывал смять полк левой руки, а затем с тыла или с фланга ударить по Большому полку и разбить его.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Перебравшись через Смолку, обрушились татары на левое «крыло», где стоял полк князей Белозерских. Не смог сдержать полк этой лавины. Полегла в неравном бою большая часть русских ратников. Пали здесь и сами князья Белозерские. Начал полк отступать к Непрядве.
Шум боя долетал и до засадного полка, что был спрятан в Зелёной дубраве между Доном и Смолкой. Уже несколько часов стояли воины без дела. Истомились. Поглядывали на своих начальников: что медлят воевода Боброк да князь Владимир Андреевич?
На высоких деревьях сидели полковые дозорные, передавали всё, что видели.
А на дубу, который рос ближе всех к полю, посадили Яшку-крикуна. Голос у него звонкий, глаз острый.
— Что на поле, Яшка? — кричали ему.
— Отходит левое «крыло». И князей, кажись, не видать. Никак поубивали князей-то.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Ещё ближе шум боя. Лязг мечей слышен, и яростные крики, и стоны предсмертные.
На выручку полку левой руки вывел свою дружину князь Димитрий Ольгердович Брянский. Но и он не может удержать татар. Невелика у него дружина, а ордынцев много. С гиканьем мчатся они за отступающими.
— А теперь чего там, Яшка?
— Гонят наших, поганые. Совсем от нас близко. Поди, хотят к реке пробиться.
Слышат Яшкин голос не только воеводы, но и простые воины.
— Доколь мы ждать будем, — ропщут они, — пока всех перебьют басурмане?
И князь Владимир Андреевич Серпуховской тоже не выдержал.
— Пора, — сказал он, — нельзя нам в стороне оставаться…
— Погоди. Не настал наш час, — оборвал его Боброк.
Вот уж поравнялось Мамаево войско с Зелёной дубравой. Бой дальше покатился.
— Что молчишь, Яшка? Аль язык проглотил?
— Беда, други! Татары мимо нас прошли. Уже спину нам кажут, к Дону выходят.
И сказал тогда воевода Боброк:
— Теперь наш черёд. Дерзайте, братья!
Увлеклись татары наступлением, а Засадный полк ураганом вылетел из лесу да ударил им в тыл.
Что за войско? Откуда? Не могут понять ордынцы. А уж и понимать-то некогда. Бьют их в спину, колют, секут, конями топчут.
Молодой князь Владимир Андреевич в самую гущу татар ворвался. Один, почитай, два десятка уложил. Да и остальные воины дерутся за десятерых. Силы у них свежие, кони резвые.
Растерялись татары. Назад кинулись. Где уж биться с такими отчаянными!
Тут и все полки русские перешли в наступление. Погнали татар назад. Не оглядываясь, в панике побежали ордынцы.
Увидел Мамай с Красного холма, как громят его полчища, — прочь помчался с поля Куликова, скрылся со своими приближёнными мурзами и охраной.
Тридцать вёрст без передышки гнали ордынцев воины Великого князя Димитрия. До реки Красивая Меча преследовали.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Так закончилась Куликовская битва.
Литовский же князь Ягайло, узнав о Мамаевом поражении, приказал своему войску повернуть назад. Убежал в Литву к Ягайло и князь Олег. А хана Мамая подкараулил на реке Калке другой татарский хан Тахтамыш. Мамай был с остатками войска разгромлен и бежал с небольшим отрядом верных воинов в Кафу (ныне Феодосия), где вскоре был убит «генуэзскими ворами».
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
озвратясь из погони, князь Владимир Андреевич велел трубить сбор на поле битвы. Он стоял под порубанным в бою великокняжеским знаменем, и со всех сторон стекались к нему пешие воины и раненые. Отовсюду летели радостные призывные крики.
