Рис. 6. Клещевина — растение, дающее касторовое масло.
А вот другой пример подобного рода. Популярная ромашка — казалось бы, что может быть обычнее этого названия. Наверное, оно и существует в нашем языке с незапамятных времен. Однако тщетно разыскивать его в старинных русских рукописных травниках и старопечатных книгах. Видимо, впервые употребил его в своих сочинениях в конце XVIII века известный русский ученый-агроном А. Т. Болотов. А что же было раньше? Разгадку появления интересующего нас слова дают средневековые лечебники и травники первой половины XVI века, в которых описываются многие отечественные растения под их латинскими названиями, позаимствованными из аналогичных сочинений западных авторов. Здесь встречается упоминание об Anthemis romana — пупавке (или антемисе) римской, ныне именуемой A. nobilis — пупавка благородная. В русском обиходе первое название, применявшееся к различным травам (нивянику, пупавке, собственно ромашке), постепенно превратилось в «романову траву», затем в роману или раману и, наконец, в популярную русскую ромашку.
Точно так же забылась старая аптечная латынь для многих происшедших от нее простонародных русских названий. Мало кто заподозрит что-то латинское в распространенном названии гравилат. А между тем раньше его тоже не существовало. Было другое — гвоздичное зелье, гвоздичный корень. Оно применялось к одному из видов этого рода — гравилату городскому (Geum urbanum), чьи корни, имевшие приятный запах, широко применялись для ароматизации различных лекарств. Провизоры называли их «кариофиллята» или «кариофиллата» (radix caryophyllatae), по созвучию с caryophyllus — гвоздика. Постепенно кариофиллата «обрусела» и превратилась в нынешний гравилат.
Аналогичные примеры можно найти в других языках. Герань Роберта (Geranium robertianum) — пожалуй, единственная европейская герань с перисторассеченными листьями — хорошо известна систематикам. Но наверняка не каждый из них ответит, кто такой Роберт, в честь которого названо это растение. Разгадка же уходит своими корнями в средневековье. Она открывается в старом латинском названии herba sancti Ruperti — трава святого Руперта. Это имя имело в разных языках вариантное Роберт, которое и перешло в ботаническую латынь. То же самое случилось со зверобоем. Его английское название St. John’s wort — трава святого Джона — представляет собой буквальный перевод средневекового выражения herba sancti Ioannis — трава святого Иоанна.
Раньше уже говорилось, что в именах растений часто имеются указания на их применение. Среди них встречаются и довольно любопытные. Например, название «травеничная трава» звучит несколько странно, что-то вроде «масляного масла». Но все становится на свои места, когда читаешь описание этого растения — красоднева желтого (Hemerocallis flava), — принадлежащее известному натуралисту и путешественнику XVIII века академику И. Г. Гмелину. Оказывается, узкие, длинные и гибкие листья красоднева издавна употреблялись для плетения циновок и ковриков, так называемых травеников. Отсюда и появилась несуразная, на первый взгляд, травеничная трава.
А в заключение этой главы приглашаем вас в Новгород XVI века, или, как его называли в старину, Господин Великий Новгород. Этот торговый и ремесленный город издавна славился и своими плодовыми садами, огородами, угодьями, и мы, познакомившись с тем, что растет, цветет и плодоносит на усадьбах вокруг добротно срубленных изб, узнаем не только ассортимент растений, но бытовавшие в то время их названия.
«Постойте, — прервет автора читатель. — Такого рода фантастическое путешествие должно основываться на каких-то исторических данных. Где они?» А вот где. Заглянем в «Домострой» — памятник русской литературы XVI века. Он написан в форме наставлений рачительному хозяину и дает много советов по организации быта, взаимоотношений в семье и обществе, рациональному ведению хозяйства. Основу «Домостроя», как считают исследователи, составляют сведения об укладе именно новгородских жителей. Книга откроет нам немало интересных фактов.
Начнем мы, пожалуй, с осмотра подвалов и ледников, где хранятся продукты поля, сада и огорода. Сначала о соленьях. Осенью необходимо «капусту солити, а свекольный росол ставит, а огурцы солит же». В наставлении ключнику о запасах сказано также: «в подвале надлежит, чтобы огурцы и сливы и лимоны в росоле же были». Удивляют здесь прежде всего сами лимоны, затем то, что их солят, и, наконец, их количество, достаточное для солки впрок. Естественно, лимоны и упоминаемый тут же «мушкат» — мускатный орех — привезены издалека, а отнюдь не являются плодами новгородского сада. А свое, домашнее, здесь вот что: «у мужа в год все припасено, и ржи, и пшеницы, и овса, и гречи, и толокна, и всякие припасы, и ячмени, солоду, гороху, и конопли, и мак, и пшено, и хмель».
Кое-что мы можем почерпнуть, познакомившись с ассортиментом блюд, которые должна уметь готовить домовитая жена. Например, в постные дни она делает «пироги с начинкою: с кашею или с горохом, или с соком (соком в то время называлось всякое жидкое варево), или репа, или грибы, или рыжики, или капуста».
А в другом месте: «пироги с блинцы, и с грибы, и с рыжики, и с груздями, и с маком, и с кашею, и с репою, и с капустою». Необычное на первый взгляд противопоставление грибы и рыжики, грибы и грузди нам уже понятно. Грибы, как мы знаем, нечто «благородное» — белые, подберезовики, подосиновики. Грузди и рыжики — не грибы, а губы. Появляются на столе «ретка (редька), хрен, капуста, росол ставленой и иные земленые плоды», дыни, стручье, морковь, свежие огурцы и другая зелень. А на десерт «брусничная вода, и вишни в патоке, и малиновый морс, и всяки сласти; и яблоки, и груши в квасу и в патоке». Конечно, «Домострой» — не поваренная книга, и на самом деле меню наших предков, конечно, было разнообразнее, но и это беглое перечисление блюд позволяет нам составить представление о растениях, которые употребляли в пищу.
Вот теперь можно наведаться в сад и огород, вернее, обратиться к главе «Огород и сад как водить». Она полна различных практических советов, которые мы сегодня назвали бы агротехническими, и среди них такой: «А возле тына, около всего огорода, борщу сеют, — где кропива растет, — и с весны его варят про себя много». И еще: «И до осени борщ режути, сушит, ино всегда пригодится и в год, и в даль» (то есть и в дальнейшем). Что ж это за борщ, который надо сеять? Это не свекла, не морковь и не капуста — основные компоненты одноименного блюда, потому что и то, и другое, и третье тут же упоминается отдельно. Остается последний вариант: имеется в виду борщевик или иначе борщевник, старинный ранний овощ, кстати, встречающийся дико в средней полосе России. Становится понятным также его соседство с крапивой — ведь она тоже дает листья для весенних щей.
Рис. 7. А возле тына борщу сеют…
Вот мы и познакомились с основными растениями, которые выращивали наши предки более четырех столетий назад. А ручательством за их древность служит известный с давних времен «почтенный» «Домострой».
Для начала откроем знаменитую «Илиаду», ее четырнадцатую песнь, где описана встреча Зевса с Герой на критской горе Ида:
…Быстро под ними земля возрастила цветущие травы,
Лотос росистый, шафран и цветы гиакинфы густые,
Гибкие, кои богов от земли высоко поднимали.
В этих строках для ботаника таятся сразу три загадки. Первая касается лотоса. Откуда на горе взялось это водное растение, которое на Крите вовсе не встречается? Самое близкое современное его местонахождение — в дельте Волги и на южном побережье Каспия. Вторая — о цветах гиакинфы. Расшифровать это название совсем не трудно. Так греки издавна называли гиацинт. Но вот каким образом гиацинт — житель Передней и Центральной Азии — появился на острове Крит? И, наконец, третья: почему гиакинфа (гиацинт) гибкая? Ведь в действительности стебли гиацинта не гибкие, а сочные и ломкие. В чем же тут дело и существует ли реальная первооснова поэтического образа?
Попытаемся разобраться, начав по порядку с лотоса. Это изящное водное растение с нежно-розовыми цветками известно ботаникам не только в его нынешнем ареале. Погребенные под толстым слоем торфа, семена лотоса находят во многих районах, удаленных на сотни и даже тысячи километров от ближайшего современного местонахождения живых растений. Ископаемые семена лотоса нередко оказываются вполне жизнеспособными и дают всходы при проращивании после многовекового периода покоя. И если на географической карте отметить находки ископаемых останков лотоса, то они вплотную придвинутся к Криту. Почему бы и не предположить, что во времена, когда создавалась «Илиада» (IX–VIII век до новой эры), лотос встречался и на этом острове? Ведь не был он редкостью, скажем, в Древнем Египте, где считался священным растением, о чем свидетельствуют хотя бы его многочисленные изображения на архитектурных памятниках далекой старины. А вот ныне лотос в долине Нила в диком виде уже не встречается. И гору Ида лотос вполне мог покорить. Несмотря на то что он воспринимается как неизменная принадлежность речного пейзажа, в Кашмире данный вид (Nelumbo nucifera) поднимается до высоты 1560 метров над уровнем моря (правда, видимо, все-таки по водоемам).
