Николай Павлов - Рассказы о Вадике и Жене

Этой зимой Жене Рузиной исполнится восемь лет. Она ходит в первый класс. Не за порами время, когда Женя станет пионеркой. Она уже давно не носит на светловолосой голове бантов, как у пятилетней сестренки Верочки. А Верочке банты только подавай: каждое утро, отправляясь в детский сад, она просит повязать новый.

Любит Женя посадить за стол Верочку да еще маленькую соседскую девочку Галю Чудненко, задать им урок, как учительница в школе. Непоседливой Верочке приходится делать строгие замечания, снижать оценку за поведение. Тихую, молчаливую Галю можно немного и похвалить. Она старательная. Посмотрит своим задумчивым взглядом, улыбнется широко и начинает рисовать цветы — то ли георгины, то ли астры.

Кроме девочек, есть в квартире еще Вадик Чудненко. Женя старше его на целый год. Раньше Вадик охотно садился с Верочкой и Галей за ученический стол, а в последнее время решительно отбился от рук. Он взял в привычку на каждое слово Жени отвечать двумя и всегда наперекор.

Сперва надоест вопросами, потом перевернет все по-своему.

Вот и сегодня.

Он спросил Женю:

— Правда, что тетя Аня умеет рисовать моторы?

Тетя Аня — это мать Жени и Верочки.

— Умеет. Не рисовать, а чертить.

— Настоящие?

— Самые настоящие.

— Для легковушек? — допытывался Вадик. — А для автобусов-то она не умеет!

Женя сердито посмотрела на Вадика, хотела возразить, но промолчала. «Пусть будет по-твоему. Думай, как знаешь, твое дело».

У Вадика темная вихрастая голова. Будто кто-то взял его за жесткие волосы, крепко завернул их на палец, потом отпустил, а они так и остались кольцами.

Он терпеть не может, когда его учат. Папу и маму он слушается. Папа все умеет. Он самый лучший слесарь в цехе, недавно назначен мастером. А Женька научилась читать и думает, что ее тоже должны слушаться. Как же. Пусть не задается!

— Для автобусов все равно не умеет. Если бы умела, ее записали бы на большую доску у ворот нашего завода. Как моего папу! — крикнул Вадик.

Женя не знала, умеет ли мама чертить моторы для автобусов. Было очень обидно. Чтобы не разреветься, как маленькой девчонке, она убежала в свою комнату и села за уроки.

Приятно разложить чистые тетрадки, поставить чернильницу-непроливашку, взять ручку с новеньким пером.

Женя сидела прямо, как учили в школе, только голову склоняла чуть набок. От этого ее мягкие, словно льняные, волосы немного сбивались, сползали с уха на щеку. Девочка отбрасывала их, а они опять падали. От усердия Женя прикусила губу.

Вадик с шумом распахнул дверь. Рука Жени дрогнула, и на странице появилась жирная чернильная клякса.

— Уходи-и! — закричала Женя.

Тот стоял на пороге, заложив руки в косые карманы вельветовой курточки.

— Мой папа лучше всех, — сказал он, не обращая внимания на окрик Жени. — Умеет делать железные части моторов.

— А моя мама… конструктор. Уходи, говорят!

Вадик уходить не собирался.

— Не уйдешь?! — Женя вскочила со стула, забыв про тетрадку и кляксу.

Вадик сообразил, что дело, пожалуй, может обернуться плохо, и заговорил торопливо, чтобы успеть все высказать.

— Моя мама станком управляет, вот! А папа всем показывает, как надо работать. К зиме он санки мне сделает. Я тоже знаю все буквы. Я…

— Хвастун!

— У нас две комнаты, а у вас только одна. Папа мне музыку… пианино купит.

— И мне купят.

— Ничего тебе не купят! У тебя и папы-то совсем нет.

Женя налетела вихрем. Вадик струсил и удрал в коридор.

Анна Александровна пришла с Верой. Она каждый вечер заходила за ней после работы в детский сад. Женя бросилась навстречу, обняла маму. Верочка капризно сжимала губы, ожидая, когда Женя ее разденет.

— Какие вы мокрые! Холодные! — говорила Женя, раздевая сестру. Я вас ждала, ждала. Одной дома скучно. Ой, как, мама, скучно!

Вера сразу потянулась за куклами, а Женя взялась помогать маме. Крутила мясорубку, чистила картошку, мыла посуду. С мамой все весело.

Анна Александровна, высокая, сильная, умела работать споро, хотя никогда не торопилась. Женя любовалась проворством матери. Мать ловко купала тарелки в широкой алюминиевой миске. Ее руки готовили красивые овальные котлетки. На сковородке котлеты подпрыгивали и переворачивались от одного прикосновения ножа. Как будто вещи понимали маму с одного взгляда и послушно исполняли ее желания.

После ужина. Женя решила спросить о моторах. Ей очень хотелось узнать, умеет ли мама чертить моторы для автобусов. Но вдруг она заинтересуется: почему спрашиваешь? Тогда придется рассказать о ссоре с Вадиком.

— Мама, мы купим для куклы кроватку?

— Купим, доченька.

— Кроватка будет моя! — заявила Вера…

— Мамочка, ты какие моторы чертишь на заводе? — несмело спросила Женя.

— Моторы для грузовиков.

«Для автобусов не умеет, — горько подумала Женя и притихла. — Неужели Вадимка прав?»

И все-таки хорошо сидеть рядом с мамой, чувствовать на своей спине ее теплую ладонь! Хочется молчать и поплотнее прижиматься к маминому боку.

— Мама, покажи, какие бывают моторы.

— Чертежи? Их здесь нет. Они на заводе.

— А это?

Девочка подбежала к полке, влезла на стул и взяла тугой бумажный сверток.

— Это совсем другое. Показать? Ну, хорошо.

Чертежи оказались неинтересными и непонятными: палочки вдоль да поперек.

— Лучше посмотри рисунок, — сказала мать, доставая другой лист.

— Кровать! — воскликнула Женя. — Детская. Ты хочешь сделать такую? А моторы?

— Дались тебе моторы. Когда делаются моторы, остаются железные трубки, отходы всякие. Прежде их выбрасывали, теперь они пойдут в дело.

— На кровать?

— Угадала.

Анна Александровна сняла со стола скатерть, расстелила лист.

— Поработаем, девочки.

С чертежными инструментами она управлялась не менее ловко, чем с посудой на кухне. Женя, глядя на ее руки, угадывала, что маме надо, и подавала ей то угольник, то линейку. Кроме того, приходилось зорко следить за Верочкой, чтобы она не стащила блестящий никелированный циркуль или резинку.

Давно спустился вечер. В широкие окна настойчиво дул холодный осенний ветер. Налетал дождь. Он звучно хлестал каплями в стекла, будто грозился разбить их, потом смолкал, а через минуту — две повторял нападение.

Пора спать!

Было жаль оставлять маму работать одну, но Женя не спорила. Вера поупрямилась и тоже легла.

Женя уже совсем засыпала, когда раздался стук в дверь. Вошла тетя Дуся — мама Вадика. Женя не открывала глаз.

— Насилу Вадимку уложила. Капризничает, не слушается, — говорила тетя Дуся.

«И меня не слушается», — подумала Женя.

— Пришлось принимать меры, — добавила тетя Дуся.

«Тяжелый ребенок, озорнее вашей Верочки. Мне тоже придется принимать меры», — хотела сказать Женя, но язык не повернулся. Голос тети Дуси куда-то исчез. Стало совсем тихо. Рабочий день Жени Рузиной кончился.

Вадик всегда немножко скучал: до обеда, пока Женя была в школе. Теперь ничего хорошего не ожидалось и во второй половине дня. На улицу бабушка не пускала — дождь. Что же придумать?

Галя потихоньку возилась с куклами и тряпками. Разве с ней по-настоящему поиграешь? Посадит своих кукол в ряд и любуется ими. А то начнет разговаривать, как будто это ее дочки…

От скуки Вадик подходил к ней, мешал, доводил сестренку до слез и, конечно, получал нагоняй от бабушки.

Надумал из книжки вырезать картинки — бабушка забранила: «Книжку портишь». Попробовал рисовать на стене — опять нехорошо. На каждом шагу: нельзя, нельзя, нельзя!

Вадик притащил в коридор стулья, добавил к ним табуретку из кухни и все связал бельевой веревкой. Получился поезд. В ванне взял старый негодный кран, привязал его к табуретке. Получился тендер. А паровозом стал сам.

Бабушка ворчала. Вадим помалкивал. Он знал: если бабушка не запрещает, значит можно.

Поваленные набок стулья, когда он быстро их волочил, тарахтели и громыхали. Звук был похож на перестук вагонных колес. Пыхтенью и шипенью паровоза Вадик очень похоже подражал сам. Побольше бы места, он сумел бы развернуться!

Женя вошла, когда он на всех парах, с гудением тащил поезд к двери. Потное лицо блестело. Вид был воинственный, и Женя невольно помедлила, прежде чем проскочить к своей комнате.

Вадик не имел злого намерения толкать ее, хотя ему и показалось обидным, что на шапочке Жени блестели капли дождя, а в руке, как у большой, был портфель с металлической застежкой. Он просто не будет с ней разговаривать — и все. Но Вадику хотелось проехать с поездом мимо Жени вплотную, чтобы она струсила. А уж если задеть, то самую чуточку.