Дети не услышали, как стукнула дверь и вошла закутанная в клетчатую шаль почтальонка, погладила Ольгу по голове и положила на стол письмо.
— Такие бы письма я носила всю жизнь. Не заиграйте. Отдайте маме.
Когда женщина вышла, Игорь взял треугольник и хотел раскрыть, но Ольга запретила:
— Получишь от своего папы, тогда и открывай. Вы тоже получите завтра, — заметив состояние своего приятеля, Ольга предложила: — Давай отомстим Лариске. Ихняя корова у вас стекло выдавила боком.
— Как? — спросил мальчик без особого интереса.
— Как-нибудь. Придумаем. Я выздоровею насовсем. Мы им покажем этим парикмахерам. Мы её испугаем, — обрадовано сказала девочка, вытаращивая свои серые глазёнки.
— Когда же ты выздоровеешь?
— Хоть сейчас. Но лучше завтра.
Каждый день мама Яшки ходит в столовую за обедами. Об этом знает вся станция, но уже не удивляется никто. В тот день точно по расписанию Лариска — высокая женщина с нарисованными бровями в красной вязаной шапочке и в коротком пальто вышла с сумкой и алюминиевыми судками из первого барака, где только у них было две комнаты. Игорь и Оля ещё вечером сделали из пустых ящиков убежище. Как только за женщиной закрылась дверь, забрались в него и затаились, сдерживая дыхание.
— Как выйдет, сразу толкаем и кричим, — сказал Игорь, втягивая носом ароматный воздух. — Вот бы хлеба с маслом, как тогда на Новый год. Тебе хочется?
— Не очень. Нам Славка целую банку принёс берёзового сока. А тебе?
— Немножечко.
— Ты видел во дворе чайной бочку? От неё вкусно пахло. Я забыла тебе сказать.
— Тихо. Идёт. — Испугавшись криков и грохота падающих водочных ящиков, жена заведующего столовой уронила сумку и судки. Дети прибежали к Игорю в комнату, закрыли дверь на крючок, спрятались под кроватью и лежали на щелястых досках, ожидая прихода милиционера, который обязательно их найдёт и отправит в страшную тюрьму, куда обычно увозят непослушных детей. Он почему-то не шел. Дети успокоились и до сумерек играли, устроив под кроватью дом с кухней и спальней. Игорь уже несколько раз уходил и приходил с работы, приносил вкусные конфеты и печенье. Провожая его, Ольга махала рукой и он, прощаясь, обнимал и целовал её в губы, как это делал дядя Петя, приезжая из поездки. Ольга сначала отворачивалась, а потом согласилась, что так будет намного лучше играть, потому что как взаправду. Потом они ужинали. Ольга рассказывала, как вели себя дети, что они поливали в огороде. Игорь раздевался и ложился спать. Ольга мыла и убирала в шкаф посуду, подметала пол, встряхивала половички у порога. Она ложилась к нему в кроватку, и они слушали дыхание друг друга, тесно прижавшись, не понимая, отчего так волнительно и тревожно.
— Придётся нам пожениться, — обречённо сказал Игорь, поправляя одеяло за спиной у девочки.
— Уж придётся, — согласилась Оля. — А что теперь делать? Мама может не согласиться, мне надо будет пасти корову и телёнка. …Если вместе, тогда хорошо. А где я буду спать? …Да. Вдвоём всегда тепло.
В размышлениях и планах на будущее они заснули.
Проснулись от запахов. Мамы готовили ужин и разговаривали о том, как поймали Ларису на крыльце столовой. Она упала и уронила из сумки ворованные продукты.
— Ничего им не будет, — сказала мама Алла.
— Воровство.
— Скажут на суде, что купили, внесут деньги за продукты.
— Считаешь, что отвертятся? — удивилась мама Катя. — Семья у них большая — шестеро. Яша — старший. …Приёмный. Усыновили мальчика.
— Больной он. Лечили. В школу не возьмут.
— А меня? — не выдержала Ольга.
— Проснулись? — удивилась тётя Катя.
— А случайно не видели мальчика и девочку, которые натянули верёвку на крыльце чайной, а тётя Полуднева запнулась и упала? Не видели?
— Ничего мы не натягивали, — сказала Ольга, одеваясь. Игорю стало неловко и почти стыдно, будто его уличили в чём-то очень нехорошем, ведь они уснули без маек, а это, наверно, должно наказываться. Хорошо, что Ольга не согласилась снять плавочки.
— Говорят, что женщина подвернула ногу из-за вас. Ей оказали в медпункте помощь, — сказала мама Алла, помешивая что-то на плите.
— Рассказывайте, а мы решим, что с вами делать. Поставить в угол или сдать в милицию.
— Мама, вспомни, как осенью ихняя корова забралась в сенки и стала есть капусту. Мы с Игорем её выгонять, а она так раздулась, что выдавила стекло. Тётя Алла просила «парикмахеров», чтобы вставили. …Ну тётю Ларису. Они сказали, что не знают ничего, а корова у них всегда дома. Тётя Алла позвала дядю Генриха Альтергота, чтобы он вставил окно. Мы хотели корову угнать далеко, чтобы они поискали, а Игорь сказал, что корова не виновата. Мама, а почему дядю Генриха зовут Старый Бог? Это дразнилка?
— Так переводится с немецкого языка его фамилия, — сказала мама Катя.
— Я говорил. Он старенький, но мне сделал ящик, чтобы возить много бакулок, — вмешался Игорь.
— Зубы не заговаривайте. Вы, какое имели право пугать женщину? Она могла сломать ноги, а у неё шестеро детей и муж, который только думает о себе, а не о семье. Придётся вам, дорогие пугальщики, идти к Полудневным и просить прощение.
— …Извиняться, — добавила мама Катя.
— Лучше бы поставили в угол, — сказал Игорь, выбирая угол за печным обогревателем. — Я не стану к ним ходить, потому что мы не дружим с Яшкой.
— Я тоже не играю с ним. — Говорила Ольга, вставая рядом.
— Наказание ещё нужно заслужить. — Сказала мама Алла, ставя на стол парящую кастрюлю с чем-то ароматным. Игорь заметил, что ложка у мамы, когда она мешала, была облеплена чем-то белым.
Через некоторое время Игорь понял, что Ольга устала стоять. Она покачивается с ноги на ногу. Тогда прошептал ей в ухо: «Попроси прощения. Они тебя выпустят. …Я не буду просить прощения, потому что мы не виноваты, что Лариска воровала мясо и конфеты и её теперь поймали. Нет. Ты первая скажи, а то я попрошу за тебя».
— Простите Олю. Это я придумал и сделал из ящиков нору и как завыл, так она и упала, — сказал глухо Игорь, глядя на стол. Мама Катя что-то наливала в стаканы, отчего они перестали быть прозрачными. В комнате было светло. Это тётя Тася привезла ламповые стёкла. Но Игорь не мог рассмотреть, что наложено в чашки, а только предполагал, что это толчёнка.
— Не обманывай. Это я придумала, что надо напугать её. А ты согласился и сделал в ящиках домик.
— Оля, ты девочка, твоя вина меньше, потому что без Игоря ты бы не смогла участвовать в этой акции. Надо её выпустить. — Сказала мама Катя, бросая в печь куски дерева.
— Оля, выходи, а Игорь, как мужчина, будет отвечать за двоих, — проговорила мама Алла, хотя он понимал, что его маме жалко, но она не хочет, чтобы он вырос шармачом и жиганом.
— Нет, — заупрямилась Ольга. — Я тоже буду стоять, я тоже кричала и виноватая. — Игорь стал потихоньку вытеснять её со своей территории, но девочка сопротивлялась. Постояв немного, Ольга почувствовала, что ноги у неё не слушаются и немеют.
— Что делать? Выходите оба.
Странную белую кашу называли «манной». Игорь попросил добавки, а Оля не осилила порцию, зато какао пила с большим желанием. Мамы ели квашеную капусту с чёрным хлебом, потому что каши им не хватило. Тётя Катя намазала на хлеб остатки Ольгиной каши и сказала, что это бутерброд с белой икрой. Какао хватило всем. Игорь однажды положил шоколадную конфету в чай, и у него получилось такое же какао, но тогда не знал, как можно назвать свой напиток.
Утром Игорь и Ольга пошли к чайной. Бочка оказалась на прежнем месте. От неё приятно пахло. Игорь подставил ящик. Ольга первой встала на него и подняла край тряпки, лежащей сверху. Она попыталась дотянуться до содержимого и не смогла. Игорь палочкой поводил в жидкости и облизал конец. Они облизывали палку, пытаясь понять, что же находилось в бочке. Игорь сбегал домой и принёс кружку и бечевку. Опустив кружку на бечевке, добыли немного жидкости, выпили по несколько глотков. Стоящие около бочки дети завистливо смотрели на счастливчиков. Игорь дал попробовать мальчику из соседнего барака и его сестре. Ольга принялась расхваливать вкусную водичку. Подошли ещё два малыша.
— Даёте нам что-нибудь, станете пить эту воду, — сказала она. Мальчик порылся в карманах и подал две винтовочных гильзы и длинный гвоздь. Ольга спрятала гильзы, а гвоздь выбросила. Игорю стало почему-то стыдно, и он сказал:
— Тебе что воды жалко?
— Пусть они нам дают что-нибудь, а ты будешь доставать им вкусную воду. …Мне совсем её не жалко. Они нам ничего не дали.
— Надо делиться. Бочка не наша. Они наши.
— Делись. Это моя бочка. Я её нашла. Тогда и тебе не дам водички.
Игорь растерялся от такого высказывания. Ольга сказала, что и ему не даст воды. Он сначала растерялся, а потом подошел к ящику, на котором стояла девочка.
