Гром грянул, что называется с ясного неба. В это утро ничего не предвещало такого несчастья. Все обитатели нашего двора, конечно же, знали о существовании Динки и, похоже, молчаливо это ее существование одобряли, или просто не вмешивались.
Щенки уже хорошо ели обычную еду, поэтому мы бегали кормить их и выгуливать во дворе по очереди. Мы им мисочки по разным углам расставляли, чтобы у каждого еда была, по-справедливому. Потому что шустрый Лютик всегда успевал быстрее всех со своей порцией справиться и соседям помочь. Иногда он с этой своей помощью к ним приставал еще и до того, как в свою миску заглядывал, моя, мол, еда от меня никуда не денется, еще успею. И успевал ведь, жадина! За ним нужно было особенно следить и от чужих мисок отгонять. Пока я с Лютиком воевала, проныра Мышка нашла таки щель и вырвалась на свободу, которая ей была гораздо дороже еды. Я бросилась за ней вверх по лестнице, уже почти поймала у самой двери подъезда, но тут дверь кто-то стал открывать с другой стороны, Мышка рванулась туда, я за ней… и мы обе выкатились под ноги входившему в подъезд нашему соседу по коммунальной квартире, Галкиному папе! Пытаясь удержаться на ногах, он странно замахал руками, сделал несколько неуверенных шагов назад и… стал падать на кусты, которые росли возле дорожки, ведущей к дому. Портфель полетел в одну сторону, шляпа в другую, потом над кустами мелькнули ноги в желтых туфлях и исчезли… Несколько мгновений было очень тихо, я сидела на ступеньке, прижав к себе Мышку, бабульки с открытыми ртами замерли на лавочке.
В этой полной тишине над кустами медленно появилась голова Галкиного папы. Волосы, обычно тщательно причесанные на косой пробор, были растрепаны и странно свешивались на одну сторону, открывая обширную лысину, на щеке краснела свежая царапина, он пытался что-то сказать, но только открывал беззвучно рот.
— Извините, пожалуйста, — как можно вежливее сказала я, — я совсем не хотела Вас с ног сбивать, это нечаянно получилось… я сейчас и шляпу найду и портфель достану…
Так ничего и не сказав, Галкин папа сам отыскал портфель и шляпу, посмотрел на нас с Мышкой тяжелым, недобрым взглядом и скрылся в подъезде, громко хлопнув дверью.
— Ну, Ирка, теперь держись, — сказали бабульки, — он тебе этого не забудет.
Ясное дело, что не забудет, только ведь я же не нарочно, объясню родителям, должны понять, ну пусть там наказание какое-то придумают, я ведь не против.
Отмахнувшись от неприятных мыслей, я отправилась назад, щенков нужно было вынести на солнышко. Сашка помогать пришел, они теперь тяжелые стали, одной и не справиться. Мы играли со щенками под деревом, Сашка становился на четвереньки, брал в зубы кусок тряпки, за другой конец тут же цеплялся кто-нибудь из малышей, а то и двое сразу и с грозным рычанием они тянули бедную тряпку в разные стороны. У них уже выросли маленькие зубки-иголочки, так что за тряпку они держались очень цепко, да и лапами упирались изо всех сил, а когда этого было недостаточно, просто шлепались на толстые попы, помогая себе еще и весом. Уж не знаю, кто из нас получал большее удовольствие, хотя Сашка утверждал, что играет в эту игру исключительно для щенячьего физического развития. А в этот раз, чтобы помочь друзьям справиться с Сашкой, рыжий Лютик ухватился сзади за Сашкины штаны и стал тянуть их в другую сторону. Сашка от смеха тряпку не удержал и щенята кубырем покатились в траву вместе с ней. А Сашка чуть на Лютика не сел, только тот увернуться успел.
— Смотри, Саш, Галка во двор вышла. Давай ее позовем, она ведь щенков подросших толком и не видела, да и папе ее от меня досталось сегодня…
— Эй, Галка, иди к нам, — заорал на весь двор Сашка и добавил, — пусть посмотрит, жалко что ли!
— Смотри, Галя, как щеночки выросли, пока тебя не было, совсем большие. Хочешь с ними поиграть?
— Они у вас грязные, в подвале живут, на них микробы разные размножаются, мне их не разрешают трогать. Да и вообще, их тут скоро не будет.
— И ничего они не грязные, их Динка по нескольку раз в день моет!… Постой, постой,… как это их здесь скоро не будет?! Саш, чего это она говорит такое?
— И ничего я не говорю, некогда мне с вами тут стоять, мы с мамой в музыкальную школу идем меня записывать, — попятилась Галка.
Но далеко уйти ей не удалось, мы с Сашкой схватили ее за руки и потащили в кусты сирени у забора.
— Будешь кричать, я тебе в рот вот эту тряпку затолкаю, — пригрозил Сашка, — на ней точно миллион микробов, быстро рассказывай!
Сопротивляться было бесполезно, такая решительность была на наших лицах, что Галка сдалась без боя.
— Я слышала, как папа звонил к себе на работу, на санитарную станцию, чтобы после обеда за вашими собаками приехали, он еще до своего отпуска такое распоряжение давал… он ведь главный санитарный врач, ну их там на станции в клетках будут держать, или для опытов каких-то… нельзя, чтобы разносчики микробов находились во дворе жилого дома, — важно добавила она.
Это было настолько неожиданно, что мы выпустили ее руки, чем Галка и не преминула воспользоваться, удрала в одно мгновенье. Сашка было бросился за ней, но наткнулся на Галкину маму и только кулаком Галке издали погрозил.
— Как же так можно, а Саш? Они же никому ничего плохого не сделали…
— Это ее отец на тебя разозлился за то, что ты его с ног сбила, вечно ты в историю влипнешь!
— Ну и пусть бы меня на станцию… а их-то за что? И что я, нарочно, что ли, знаешь ведь, как это получилось!
— Ладно, думать надо, что делать теперь, может с ним, как с дяденькой Кузьмичем, договориться можно?
— Как же, договоришься с ним, он знаешь какой… его бабушка Соня «твердолобым» зовет, за то, что он всегда на своем настаивает!
— Нужно всех наших собрать, вместе думать будем. Ты беги за девчонками, а я ребят созову, только сначала щенков отнесем.
Я на всякий случай сначала домой забежала, вдруг кто-нибудь из родителей неожиданно пришел. Но день был будничный и они были на работе. Помочь нам никто не мог, да и времени оставалось немного до послеобеда. На кухне меня погладила по голове бабушка Соня и вздохнула, «Эх, дитенок…».
Собрать удалось почти всех обитателей нашего двора в возрасте от семи до десяти лет. Судьба бездомной собаки и ее щенков почти никого равнодушным не оставила. Идеи предлагались самые фантастические:
— забаррикадировать ворота, ведущие во двор и отстреливаться от машины с санитарной станции из шланга с водой;
— перенести коробку со щенками на дерево;
— устроить всеобщую лежачую забастовку во дворе;
— всем сбежать из дома вместе с Динкой…
Постепенно мы исчерпали все идеи, но так ничего путного и не придумали.
— Надо же, такие отличные щенки… а некуда им бедным деться!
— Ведь есть же где-то люди, кому позарез нужна собака! Эх, раньше нужно было думать, а то мы все только играли с ними, да кормили…
— Да уж, мы просто думать не хотели, что расставаться с ними придется, никто ведь и не возражал, что мы с ними возимся…
— Нужно было давно объявления по всему городу расклеить — раздаются, мол, отличные щенки…
— Ага, совсем даром…
— Можно и не даром!
— Ты, Вовка, прямо рабовладелец какой-то, ты что, Динкиных детей продавать собрался, жадина?
— И ничего не жадина! Мой дед говорит, что если даром кому-то что-то даешь, люди думают, что вещь эта никудышная, самому тебе ненужная, просто ты от нее избавиться хочешь.
Вовку на смех подняли, далеко от нашего тогдашнего разумения были подобные мудрости. Только тут вспомнилось мне, как в прошлом году решили мы с папой избавиться от излишков рыбы после очередной рыбалки. Нужно сказать, что ездить на рыбалку мы с ним любили больше всего на свете. И всегда удачно, да и рыбы тогда в Каспийском море водилось изрядное количество. В обычное время мы с ним по меньшей мере один раз в неделю на рыбалку ездили, а в прошлом году летом у папы отпуск был и мы почти каждый день проводили с раннего утра до вечера на берегу. Он ловил рыбу, которая называлась «тарашка», для нее удочку со спиннингом далеко в море нужно забрасывать, а я в основном ловила с камней мелкую рыбу, которая «бычок» называется. Смешная такая рыбка с большущей головой и очень вкусная, когда ее пожарят. Улов наш был не меньше ведра каждый раз. Сначала нашему улову все радовались, потом рыба стала вызывать легкую досаду на лицах друзей и знакомых. А в последнюю неделю папиного отпуска на нее уже просто смотреть никто не захотел. Ну не выбрасывать же! Мы решили отнести очередное ведро рыбы на базар. Дело было к вечеру, рыбы на базаре осталось немного, но цену на нее не снижали. Продавалась она не на вес, а «кучками» приблизительно одинакового размера. Чтобы избавиться от рыбы поскорее, папа сделал кучки раза в два больше, чем у остальных, а цену написал на бумажке наоборот в два раза меньшую. Я видела, что папа чувствовал себя неловко и мы отошли от прилавка в сторону. И что же вы думаете, народ кинулся покупать нашу рыбу? Ничего подобного! Первой подошла большая тетенька в платье с ромашками и стала пальцем ворошить наши кучки, внимательно разглядывая каждую рыбку. За ней подошла другая с плетеной сеткой-авоськой и они стали между собой разговаривать.
