Появляется Жека. Он смотрит с ужасом на вещи, сложенные в кучу.
— Это всё… паять? — спрашивает он в ужасе.
— Почему паять? — улыбается тётя Даша. — Керосиновую лампу надо переделать на электрическую, в часах лопнула пружина, а граммофон…
— Дарья Ивановна! — обращается к тёте Даше маленький человечек в чесучовом костюме. — Может быть, ваш, так сказать, вундеркинд исправит мой, так сказать, «Ундервуд»?
Тётя Даша обернулась к Жеке. Жека тупо уставился на машинку.
— У моего «Ундервуда», — шепелявит владелец машинки, — западает несколько важных букв, а именно — щ. Чиж.
Но буквы эти он произносит так, что вместо щ и ч слышатся с и ц, а ж звучит как з.
— Какие буквы? С, ц и з? — переспрашивает тётя Даша.
— Я же сказал, кажется, ясно — щ, ч и ж.
— Оставьте, — говорит тётя Даша. Валерий посмотрит вашу машинку. Посмотришь? — оборачивается она к Жеке.
Жека покорно кивает головой.
На террасе за обеденным столом сидит Валерий. В те редкие минуты, когда дома нет никого из тёток, он выбирается из своего заточения. Сейчас он обедает, с удовольствием обгладывая куриную ножку.
Решив, что у Валерия после сытного обеда настроение улучшилось, Жека робко напоминает:
— Валя! У нас очень много работы.
— Много работы… — ворчит Валерий. — Раскричался на всю Курепку: «Чиню, паяю…»
— Валя! — терпеливо продолжает Жека. — В четыре часа придут за примусом, в шесть за керосинкой. И потом ещё глобус…
Но, увидев, что Валерий начинает сердиться, поспешно добавляет:
— Ну, глобус не к спеху. Глобус к началу учебного года.
Валерий не выдержал:
— Ты что же думаешь, я до начала учебного года буду сидеть на этом чердаке? Через неделю мы будем в Москве.
— А как же машинка?
— Машинку починю…
Валерий потянулся в кресле.
— Хорошо, что тётки днём на работе. Днём ещё можно кое-как жить, — сказал он, разворачивая газету.
И в то же мгновение в саду раздались голоса тётушек:
— Валя! Валька! Валерий!
Валерий вскочил и как пуля взлетел по лестнице на чердак.
На столе на террасе сложены ласты, маски и трубки для подводного плавания, охотничье ружьё, рюкзаки, надувные матрасы, удочки, спиннинги.
Тётушки счастливо улыбаются. Перед ними стоит Жека.
— Валька, радуйся! — восклицает тётя Саша.
— Начинается настоящий отдых, — объявляет тётя Даша.
— Мы взяли отпуск! — сообщает тётя Маша. — Завтра отправляемся на охоту.
— Ну что ты. Маша, сначала на рыбалку, — говорит тётя Саша. — Правда, Валя?
— Я думаю, что начинать надо с подводного плавания, — говорит тётя Даша. — Подводный спорт — это главное!
— Озёра у нас дивной красоты, — говорит тётя Саша. — И рыбы… рыбы пропасть!
— Вода прозрачная, — подхватывает тётя Даша. — Нырнешь в маске — ну просто сказка. Коряга, обыкновенная коряга кажется каким-то спрутом, осьминогом, кальмаром… А раки? Какие раки! Немыслимой красоты раки!
— В лесу зверья сколько угодно, — говорит тётя Маша, — Стоит только вскинуть ружьё… Бац! И утка твоя! Одним словом, довольно торчать дома, мы покажем тебе настоящую Курепку!
Тётушки и Жека идут цепочкой вдоль берега реки. У них — ружья, удочки, рюкзаки, А через несколько минут они стоят по пояс в воде в масках для подводного плавания. Они машут руками Жеке. Жека делает шаг вперёд, скрывается под водой. Потом из воды появляется трубка. Бьёт фонтан…
Тётушки и Жека сидят с удочками на берегу. Клюёт у тёти Маши, клюёт у тёти Даши, клюёт у тёти Саши. У Жеки не клюёт.
Дёргает удочку тётя Маша — рыбина на крючке!
Дёргает удочку тётя Даша — рыбина побольше.
Дёргает удочку тётя Саша — рыбина ещё больше.
Жекин поплавок ныряет под воду. Жека дёргает и вытаскивает подлещика. Рыба блеснула на мгновение в воздухе, сорвалась и шлёпнулась в ведро, висящее над костром.
По колено в воде идут через болото тётушки в штанах и высоких резиновых сапогах. Все трое прицеливаются и стреляют. Жека стреляет с небольшим опозданием. Падают сверху убитые утки. Одна, другая, третья, четвёртая…
Валерий с чердака смотрит в бинокль и видит: идут тётушки и Жека. Вёдра с рыбой, ягдташи, полные дичи, охапки цветов…
Валерий отбросил бинокль и, заложив руки за спину, сердито зашагал по чердаку; увидал Жекин велосипед, стоящий вверх колёсами, подошёл к нему, резко крутанул педаль и, приложив палец к колесу, стал проверять исправность обода.
Из-за двери донеслось жалобное мяуканье Жеки.
— Ладно, заходи, — сказал Валерий, не оборачиваясь.
Вошёл Жека с большой связкой рыбы.
— Валька, там за плотиной рыба клюёт как ненормальная. Это всё я! — захлёбываясь от счастья, зашептал Жека. — А тётя Даша на живца поймала такую щуку — килограмма три.
Валерий мельком взглянул на рыбу и недовольно поморщился.
— А ершей видимо-невидимо! — продолжает Жека. — Мы их просто не брали. Снимаешь с крючка и в воду — пусть живут.
Жека повесил рыбу на гвоздик, вбитый в балку, надел фартук и стал зажигать примус.
— Знаешь, — продолжает Жека, — оказывается, тётя Маша в тысяча девятьсот тридцать пятом году была чемпионом области по стрельбе. Она по тарелочкам стреляла.
Жека стал качать насос примуса. Его распирали новости.
— А завтра мы идём в пещеры, — сообщил он торжественно.
— Кто это «мы»?
— Ну мы… я и… тёти.
— «Тёти, тёти»! Какие тёти?!
— Мои… твои… ну… наши… — запутался Жека и вдруг грустно добавил: — Ты не сердись, пожалуйста. Но я иногда про всё забываю, и мне кажется, что это действительно мои тёти. Мы ошиблись. Они хорошие.
Валерий вскочил, ударил кулаком по балке.
— Откуда я мог знать, что бывают такие тётки! Такие спортивные тётки!
Жека положил паяльник на примус.
— Всё. — Валерий забегал по чердаку. — Я не могу больше тут оставаться! Ты пойдёшь сегодня на почту и узнаешь, не пришли ли деньги от твоего деда!..
— Сегодня… я хотел… паять.
— На почту! Слышишь, на почту! И сейчас же! Немедленно!
Жека снял фартук, взял связку рыбы и понуро пошёл к выходу.
— Знаешь… — Он обернулся, вспомнив что-то. — Тётя Саша любой костёр зажигает одной спичкой…
— На почту!
— Иду…
Небольшой зал почтового отделения. Жека подошёл к стеклянной перегородке, просунул голову в окошко.
За столом старичок в чесучовом костюме проверял номера лотерейных билетов. Пожав плечами, он вернул их Муравью, выглянувшему из соседнего окна.
— Скажите, пожалуйста, — начал Жека, — не приходили деньги Дарье Ивановне, Марье Ивановне или Александре Ивановне?
— А-а… — От радости старичок привстал. — Это вы?! Товарищ Муравей, вы знакомы с этим замечательным молодым человеком?
Муравей внимательно посмотрел на Жеку.
— Знакомы, — многозначительно сказал Муравей.
— Он починил мою пишущую машинку. Западали ч, ж и щ, а он починил и сделал всё очень тщательно, только чуть-чуть западает ещё ф. Но это не страшно, ф — это такая буква… подумаешь, ф… — И старичок повернулся к Жеке: — А деньги… Если придут деньги, их принесут домой.
— Спасибо, — сказал Жека и, косясь на Муравья, быстро выскользнул в дверь.
Муравей проводил его подозрительным взглядом и спросил:
— Кто такой, а?
Старичок выглянул из окошка.
— Замечательный мальчик, племянник наших девочек — Даши, Маши и Саши.
— Племянник? — удивился Муравей. — Не может быть! Ведь у них один племянник — Валерий!
— Ну конечно, это и есть Валерий, — убеждённо подтвердил старичок.
Муравей подозрительно посмотрел на дверь, в которую вышел Жека…
Поздний вечер. Над Курепкой — гроза. Льёт проливной дождь. Валерий на чердаке переставляет свою полотнянку на сухое место. В старое корыто, в кастрюли и тазы, принесённые соседями для починки, капают струйки воды.
В столовой тётушки и Жека. Жека читает, лёжа на кушетке животом вниз. Тётя Даша переводит на кальку рисунок для вышивания. Тётя Саша перебирает на газете гречневую крупу. Тётя Маша у стола с настольной лампой просматривает рентгеновские снимки и делает записи в историях болезни. Вспыхивает за окном молния. Гремит гром. Тётя Даша вздрагивает.
— И так жутко, — говорит тётя Даша, — а ты ещё свои скелеты тут разложила.
— Не ворчи, Дашенька, — говорит тётя Маша. — Занимайся своим рукоделием и не мешай мне работать.
— Я преподаю не рукоделие, а домоводство, — сердится тётя Даша. — Сколько раз я тебе говорила.
За дверью послышался шум, и тётя Саша вышла из комнаты.
На крыльце стоит Муравей в дождевом плаще. Рядом с ним Стрекоза.
— С дождичком, как говорится, — отряхивая плащ, произносит Муравей.
