– На чьем? – спросила Рита.
– Скоро узнаешь… – Милена набросила свою модную куртку прямо на платье, безжалостно смяв воротник Снежной Королевы, и выбежала из класса.
– Ничего не понимаю… – буркнула Морозова и рухнула на стул. – Все так было хорошо…
А Лиза отвернулась от Риты и пошла в конец класса, где тихо переговаривались несколько девочек, и потребовала:
– А ну быстро признавайтесь, кто накануне праздника получил любовное письмо?
Одноклассницы молчали, с тревогой поглядывая на Бодрову.
– Вы зря молчите! Думаете, в вас в самом деле кто-то влюбился? Как бы не так! Мы все получили подобные письма! Некий гад решил нас разыграть! Только мы еще никак не можем понять зачем. Поэтому я и прошу предъявить ваши письма.
– Чем докажешь? – спросила одна из девочек.
Лиза глубоко вздохнула и почти без запинки произнесла текст, который был и в ее письме, и в только что прочитанном письме Риты. После этого одноклассницы без лишних слов вытащили свои письма. Тексты совпадали полностью, различаясь только временем, когда девочки приглашались в «Эльф».
– Все ясно… – пробормотала Лиза.
– Что тебе ясно-то? – вступила в разговор Жанна. – Мне вон еще какую-то дурь о грозящей опасности прислали, Крестик вся в слезах… Кстати… Где Кристинка?
Одноклассницы оглядели класс, но Крестика в классе не было.
– Девочки! – В кабинет вошла Маргарита Ивановна. – Ну что же вы задерживаетесь? Мальчики, по-моему, уже устали ждать тот бал, что вы обещали! Начинают разбегаться…
– Вы их задержите, пожалуйста, Маргарита Ивановна! – нашлась Жанна. – Мы сейчас придем, честное слово!
Классная руководительница кивнула, улыбнулась и скрылась за дверью.
– Так! Сейчас мы все выйдем по-прежнему в масках! – начала Жанна. – Начнем с белого танца, попросим Маргошу объявить… Ты, Лизка, сразу дуй к Егору, затанцуй его куда-нибудь в угол и потребуй объяснений! Он наверняка что-то знает.
– А Крестик? Она ж пропала?
– Ну… рыдает где-нибудь в туалете… Сейчас все выясним, а потом и Кристинку найдем.
– Да… пожалуй… Может, и Миленка как раз вернется… – согласилась Лиза и пошла к выходу из кабинета.
За одним из столиков мороженицы «Снежок» сидел Данила Рудченко в самом мрачном расположении духа, ругая себя на чем свет стоит. Зачем он написал Милене такое идиотское письмо? Разве нормальная девушка на такое откликнется? Конечно же нет… Да, но Милена ненормальная… Не в том смысле, что с приветом… Нет, она просто не такая, как все остальные девчонки. Если бы он послал ей то письмо, что сочинил Гошка Портнов, она точно не пришла бы. А так… В общем, она должна прийти, чтобы с ним сразиться! Данила был уверен, что Колокольцева влетит в «Снежок» как фурия, готовая не только к словесной баталии, а и к настоящей драке. Он вовсе не собирался выставлять ее на посмешище ни в классе и ни в каком другом месте, хотя бы потому, что это не имеет смысла – Милена все равно всех переговорит. Но кое-что у него против нее все-таки есть. Она считает, что он, Данила, ненавидит ее за выигрыш путевки в Прибалтику… А с этой путевкой дело-то обстояло совсем не так, как она и все остальные думают… Да и слюнявым кроликом она называла его зря… Когда он ее поцеловал, сразу понял, что и с ней это происходит впервые: он слышал, как стучало ее сердце, чувствовал, как дрожали руки, и понимал, что ей вовсе не противно. Она была оглушена необычностью впечатления от первого поцелуя точно так же, как он. И только чтобы не сдаться ему, чтобы остаться на недосягаемой для него высоте, она придумала этого кролика… А сама… Он попытается ей кое-что объяснить. Он вовсе не ненавидит Милену Колокольцеву… Он готов упасть перед ней на колени… Конечно, он не станет этого делать, но… В общем, когда она придет, он будет ориентироваться по обстоятельствам. А она придет! Она обязательно придет! Надо просто немного подождать…
И он дождался… Милена действительно ворвалась в кафетерий, но не фурией, а эдакой Снежной королевой в морозных клубах, в развевающемся длинном и широком голубом платье, которое не могла скрыть расстегнутая короткая куртка. Девочка обвела глазами кафетерий, встретилась взглядом с Данилой, но почему-то продолжала разглядывать помещение дальше. Поскольку, видимо, не обнаружила того, кого собиралась увидеть, подошла к столику, где сидел Рудченко, и спросила его то, чего он никак не ожидал услышать:
– Где Задорожный?
– Задорожный? – глупо переспросил Данила.
– Ты что, плохо слышишь?! – Милена так низко наклонилась к Рудченко, что он почувствовал на щеке ее дыхание, вовсе не холодное, которое должно быть у Снежной королевы.
– Нормально слышу, просто не понимаю, при чем тут Сашка?
– Та-а-а-ак… – протянула Милена, резким движением отбросила назад свои темные кудри, с шумом выдвинула из-за стола стул, села на него и продолжила: – Вообще-то я думала, что письмо ты мне написал, но… Но вот принтер…
– А что принтер? – насторожился Рудченко.
– А принтер-то был Задорожного!
– Откуда ты знаешь?!
– Не важно! Мне важно выяснить, кто письмо сбацал: ты или он?
– Ну… раз я здесь сижу…
– То есть… ты?
– Я…
Милена откинулась на спинку стула, оглядела одноклассника жестким взглядом и спросила с расстановкой:
– Ну… и что тебе от меня надо… слюнявый кролик?
В лицо Данилы бросилась краска и непроизвольно сжались кулаки, но он пересилил себя и довольно миролюбиво сказал:
– Предлагаю поговорить без взаимных оскорблений…
– Ничего себе! – Милена машинально обеими руками взбила себе кудри. – Он мне пишет, что ненавидит меня и готов опозорить на весь класс, а я, видите ли, должна воздержаться от оскорблений! Не на ту напал! Говори, что тебе от меня надо, но учти: мне плевать, что ты и где расскажешь! Никто тебе все равно не поверит!
– Про ненависть я написал специально… чтобы ты обязательно пришла… разбираться…
– Разбираться… – повторила за ним Милена. – Да, пожалуй, есть смысл начать разбирательство с того, почему письмо напечатано на принтере Задорожного. Его агрегат плохо пропечатывает первую строку, видишь? – И девочка выложила на стол изрядно помятый лист.
– Да, я действительно распечатал письмо на Сашкином принтере. Просто мы тогда все собрались у него дома, вот и пользовались его машиной. Но дело ведь совсем не в том, чей принтер.
– А в чем?
– Просто я хотел тебя увидеть…
– А то ты меня давно не видел!! – Глаза Милены уже просто метали молнии.
– Ты сейчас спалишь меня своим взглядом, – сказал Данила, – а, собственно, чем уж я тебе так отвратителен?
– Но ты же меня ненавидишь!
– Это не так! Сказал же, что написал про ненависть только для того, чтобы ты пришла!
– Да не верю я тебе! Я видела, какими злющими глазами ты смотрел на меня, когда я в олимпиаде победила! Да, я тебя обозвала кроликом да еще и путевку у тебя прямо из-под носа увела. Что, никак не можешь простить? Так бежать на лыжах быстрее надо было!!
– А я вообще не бежал…
– Как не бежал? Почему не бежал? Я же видела тебя на старте!
– Да, но я потом сошел с дистанции…
– Выдохся? – презрительно спросила Милена.
– Нет. Просто дал тебе возможность победить, – тихо ответил Данила.
– Что-о-о-о? – протянула изумленная девочка. – А ну-ка, повтори!!
– Пожалуйста: я хотел, чтобы ты победила.
– Зачем?!
– Просто… Чтобы тебе было радостно.
– Чушь!!! Ты же злился!! Глаза прятал, когда мне путевку вручали! Ненависть свою холил и лелеял!
– Да ничего подобного! Я вовсе и не злился. А глаза прятал, чтобы… ну… словом, чтобы ты не догадалась, что я просто тебе поддался…
– Ты врешь! Врешь!! Врешь!!! – Милена уже с трудом сдерживала злые слезы. – Это ты так решил со мной расквитаться за… за кролика… Но это же низко… ты же мужчина… парень… Разве так можно? Я ведь у физрука могу спросить, он правду скажет…
– Николай Борисович тебе объяснит, что я сошел с дистанции, так как ногу подвернул.
– Ты подвернул?
– Нет, но я так ему сказал, чтобы он не расспрашивал, почему я не дошел до финиша.
– Но ведь Борисыч на линейке говорил, что тебе до победы не хватило чуть-чуть!
– Так оно и было. Мне как раз и не хватило первого места за лыжный кросс. Ты во всех видах взяла первые места, кроме метания гранаты, а я среди парней – вообще во всех. Если бы победил еще и в кроссе, победа досталась бы мне. Я знал, что ты больше, чем я, выбила очков в тире, и было понятно: если проиграю кросс, путевку получишь ты!
