Сегодня мы запрягли рессорную тележку и отправились в церковь. Это прелестное маленькое белое сооружение со шпилем и тремя дорическими колоннами впереди (а может, ионическими — я их всегда путаю). Священник произнес приятную дремотную проповедь, во время которой все сонно обмахивались лопухами и единственным звуком, доносившимся извне, было стрекотание кузнечиков. Я проснулась, когда уже стояла на ногах и пела гимн, — и тут пожалела, что не слыхала проповеди: мне хотелось бы поближе узнать психологию человека, откопавшего подобный гимн. Вот он:
Оставь земные обольщенья,
Спеши к небесным наслажденьям.
Не хочешь, так навек прощай.
Тебя ждет пекло, а не рай.
Я пришла к выводу, что с Семплами невозможно обсуждать вопросы религии. Их Бог (которого они целиком унаследовали от своих предков пуритан) — косное, неразумное, несправедливое, низкое, мстительное существо. Какое счастье, что я ни от кого не унаследовала Бога! Я могу создавать его таким, каким мне хочется. Он у меня добрый, симпатичный, наделенный воображением, всепрощающий и всепонимающий и обладает чувством юмора.
Семплы мне ужасно нравятся. На деле они куда лучше, чем в теории. Они гораздо лучше, чем их собственный Бог. Я им это сказала — они были страшно смущены. Они думают, что я богохульствую, а я думаю — они! В конце концов мы исключили теологию из наших бесед.
Теперь скоро вечер.
Амазей (работник) в ярко-красном галстуке и ярко-желтых кожаных перчатках, очень красный и выбритый, и Кэрри (работница) в большой шляпе с красными розами, в синем муслиновом платье и завитая до последней степени, только что уехали кататься. Амазей все утро провел за мытьем двуколки, а Кэрри не поехала в церковь под предлогом того, что надо приготовить обед, а на самом деле, чтобы выгладить муслиновое платье.
Через две минуты после того, как я закончу это письмо, я усядусь за книгу, которую нашла на чердаке. Она называется «По следу», и на первой странице выведено забавными детскими каракулями:
Он провел здесь лето однажды после болезни, когда ему шел одиннадцатый год, и оставил книжку. Она имеет вид много читанной — часто встречаются следы грязных детских ручонок. Кроме нее я нашла в углу чердака водяное колесо и ветряную мельницу, несколько луков и стрел. Миссис Семпл так много говорит о нем, что мне начинает казаться, будто он действительно существует — не взрослый мужчина в цилиндре и с тросточкой, а милый, грязный, взъерошенный мальчик, который с ужасным грохотом несется по ступенькам, распахивает все двери и все время просит печенья (и, конечно, получает его, насколько я знаю миссис Семпл!). Кажется, он был отважным человечком — смелым и правдивым. Жаль только, что он Пендльтон; он был рожден для лучшей участи.
Завтра мы начинаем молотить овес; прибывает молотилка и еще три работника.
С прискорбием сообщаю вам, что Лютик (пятнистая корова с одним рогом, мать Лесбии) совершила позорный поступок. Она зашла в пятницу вечером в фруктовый сад и стала есть яблоки, свалившиеся с деревьев. Она их ела, ела, ела, пока они не ударили ей в голову. В течение двух дней она была мертвецки пьяна! Это совершенная правда. Вы когда-нибудь слышали такую скандальную историю?
Сэр, остаюсь преданная вам сирота
Джуди Аббот.
P.S. В первой главе индейцы, во второй разбойники. Я задыхаюсь от волнения. Что же будет в третьей? «Красный Коршун» подскочил на двадцать футов вверх и упал мертвым. Это содержание картинки на заглавной странице. Ну скажите, разве не весело Джуди и Джерви?
* * *
15 сентября
ДОРОГОЙ ПАПОЧКА,
Вчера я взвесилась на мучных весах в главном амбаре в Корнере. Я прибавила девять фунтов! Позвольте рекомендовать Лок Уиллоу как оздоровительный курорт.
Вечно ваша Джуди.
* * *
25 сентября
ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!
Вот я и второкурсница! Я возвратилась в прошлую пятницу, с сожалением оставив Лок Уиллоу, но довольная, что снова увижу колледж. Очень приятно возвращаться в родные места. Право, я начинаю чувствовать себя в колледже как дома, хозяйкой положения. И даже более того, я начинаю себя чувствовать как дома и в этом мире, будто я и на самом деле настоящий член мироздания, а не допущена сюда лишь из милости. Вы, вероятно, ни слова не понимаете из того, что я пытаюсь сказать. Человек, настолько значительный, чтобы быть опекуном, не в состоянии понять переживаний человека, настолько незначительного, чтобы быть подкидышем.
А теперь, Папочка, послушайте вот что. Как вы думаете, с кем меня поселили? С Салли Макбрайд и Джулией Рутледж Пендльтон. Это истинная правда. У нас общий кабинет и три маленькие спальни.
Мы с Салли еще прошлой весной решили поселиться вместе, а Джулия пожелала остаться в одной комнате с Салли — почему, вообразить не могу. Они ни чуточки не подходят друг к другу. Но Пендльтоны консервативны и не любят менять своих решений (здорово сказано!). Во всяком случае, мы все здесь. Подумайте только: Джеруша Аббот, бывшая воспитанница сиротского Приюта Джона Грайера, в одной комнате с мисс Пендльтон! Вот уж поистине демократическая страна!
Салли баллотируется на пост старосты курса, и если не все будут против, она будет выбрана. И если бы вы знали, какая у нас атмосфера интриг и какие мы все политики! О, я скажу вам, Папочка, если мы, женщины, получим права, вам, мужчинам, придется смотреть в оба, чтобы удержать свои. Выборы состоятся в следующую субботу, и вечером у нас будет факельное шествие, независимо от того, кто победит.
Начала химию, самый необыкновенный предмет на свете. Никогда не видела ничего подобного. Оказывается, материя состоит из молекул и атомов, впрочем, более определенно я смогу рассуждать о них только через месяц.
Кроме того, я прохожу аргументацию и логику.
Также всемирную историю.
Также пьесы Уильяма Шекспира.
Также французский.
Если так будет продолжаться много лет, я в конце концов стану совсем умной. Вместо французского я охотнее взяла бы экономику, но побоялась, что если не возьму французского, профессор не пропустит меня — ведь мне с трудом удалось проскользнуть на июньском экзамене. Моя школьная подготовка оказалась весьма недостаточной.
Одна девица на нашем курсе болтает по-французски так же быстро, как и по-английски. Она в детстве была за границей со своими родителями и провела три года в монастырском пансионе. Можете себе представить, как она выделяется на нашем фоне: неправильные глаголы для нее — просто игрушки. Как жаль, что мои родители подкинули меня в приют, а не во французский монастырь. Ах, нет, что я говорю! Ведь в таком случае я никогда не узнала бы вас. А я предпочитаю вас французскому языку.
До свидания, Папочка. Надо зайти еще к Гарриет Мартин обсудить положение с химией, а мимоходом обменяться некоторыми мыслями по поводу нашего будущего президента.
Ваша, с головой в политике
Дж. Аббот.
* * *
17 октября
ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!
Предположим, что плавательный бассейн в спортивном зале заполнен лимонным желе: смог бы человек, пытающийся плавать в нем, удержаться на поверхности или утонул бы? Этот вопрос возник за обедом, когда на десерт подали лимонное желе. Мы с полчаса горячо обсуждали его, но так и не решили. Салли думает, что она смогла бы плавать в желе, но я совершенно убеждена, что самый лучший пловец в мире непременно утонул бы. Правда, было бы забавно утонуть в лимонном желе? Еще две проблемы заняли внимание нашего стола.
Первая. Какую форму имеют комнаты в восьмиугольном доме? Некоторые девочки утверждают, что они должны быть квадратными, я думаю, что они похожи по форме на кусок пирога. А вы?
Вторая. Предположим, что вы сидите внутри большого зеркального шара. Где кончается отражение вашего лица и начинается отражение вашей спины? Чем больше мы думаем над этой задачей, тем она кажется головоломнее. Видите, какими глубокими философскими размышлениями мы украшаем наш досуг!
Говорила ли я вам о выборах? Они состоялись три недели назад, но наша жизнь летит в таком быстром темпе, что события, бывшие три недели назад — это уже древняя история. Салли была выбрана, и мы устроили факельное шествие с транспарантами, гласящими: «Макбрайд навсегда» и с оркестром, состоящим из четырнадцати инструментов (три губные гармошки и одиннадцать гребенок). Теперь мы, жительницы 258 комнаты, очень важные персоны.
Джулия и я нежимся в отраженных лучах славы. Жить под одной крышей со старостой — нешуточное дело!
