Под негромкий голос дедушки Вова сладко заснул. Но спал он, должно быть, недолго. Сквозь сон послышалось, как мама взяла на пианино несколько негромких аккордов и все вполголоса запели.
Песня была незнакомая, но было в ней что-то тревожное, и она постепенно разгоняла сон мальчика. Когда песня замерла, запел дядя Саша. Голос у него был молодой и чистый, и пел он с таким вызывающим задором, что Вова окончательно проснулся. Припев песенки подхватывали все. Песенка была довольно длинная, но первый куплет дядя Саша пропел несколько раз, и Вова, пока снова не заснул, всё повторял его про себя.
На другой день, когда папа с мамой ушли на работу, Вова спросил у дедушки:
— Дедушка! Что это такое — «нагайка»?
Дедушка внимательно посмотрел на мальчика.
— Это то же, что плётка, — объяснил он, — только плётка без ручки, а нагайка с короткой деревянной ручкой, чтобы сильнее била. А ты откуда знаешь это слово?
Вова лукаво улыбнулся и, стараясь подражать задору дяди Саши, запел:
Как у нас на троне
Чучело в короне!
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
А в стране хозяйка —
Плётка да нагайка!
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Дедушка широко раскрыл глаза.
— Ах ты, пострелёнок!.. Да как же ты…
— Дедушка! А разве царь чучело? — не дала ему договорить Лёля.
— А как это — нагайка хозяйка? — перебил Вова.
И посыпались вопросы…
Дедушка на минутку растерялся. Потом решительно тряхнул головой и тихонько сказал:
— Ладно, я всё объясню, только это наш с вами секрет!
При слове «секрет» Вова и Лёля так и замерли. Это очень интересно — секрет!
— Так вот, — начал дедушка, — эта песенка из одной сказки… сказки о некоторой стране, где правил глупый и злой царь.
— Разве цари бывают глупые? — удивилась девочка.
— А вспомни-ка сказку о Золотом петушке, — сказал дедушка. — По-твоему, царь Додон был умный? А царь Салтан?
— Вовсе глупые! Лёля, не перебивай! — рассердился Вова. — Дедушка, рассказывай дальше!
— И вот этот глупый царь совсем не умел править страной. Он любил только богачей, а народ в той стране из последних сил работал на царя и на богачей, а сам жил впроголодь. Вот в народе и сложили о царе такую песенку…
— А нагайка зачем? — перебил Вова.
— Народ много раз пробовал восстать против царя и богачей. Тогда царь посылал своих полицейских, и они били народ плётками и нагайками… — Дедушка замолчал.
— А потом что? А как кончится сказка? Ну, дедушка же, рассказывай! — тормошил Вова старика.
— А потом терпение у народа лопнуло, свергли царя и стали свободными и счастливыми…
— Что значит «свергли»? — спросила Лёля.
— Прогнали его с трона и выгнали вон из страны, — сказал дедушка, потом наклонился к ребятам и прошептал — Только помните: рассказывать эту сказку и петь эту песенку в саду и на улице и вообще при чужих нельзя. А то вдруг услышит городовой и подумает ещё, что это вы про нашего царя… И скажет: «А! Вот чему этих детей дома учат!» И посадит папу с мамой в тюрьму.
— Мы не будем! — испуганно шепнула Лёля.
— Дедушка, а наш царь хороший? — спросил Вова.
— Я с ним не знаком, — неопределённо ответил дедушка и закрыл глаза. — Ну, я устал; идите в детскую, а я подремлю. — И он откинулся на спинку кресла.
Дедушка почти всё время сидел. Его плохо слушались ноги, и он передвигался по комнате в кресле.
Дети выбежали в детскую.
— Давай в это играть! — предложил Вова. — Ты будешь царём, а я буду тебя свергать!
Вова был заводилой во всех играх и проказах, и сестрёнка всегда радостно и охотно слушалась его команды. Но на этот раз она решительно замотала головой:
— Не буду я царём! Он гадкий! Сам будь, если хочешь!
Вова на минутку опешил, но сразу нашёл выход:
— Знаешь, мы с тобой оба будем народ, а царя мы сейчас сделаем!
Когда мама пришла домой, детям от неё сильно досталось. На всех подушках пришлось менять наволочки, а по комнате летали пушинки… Но своего «секрета» дети не выдали даже маме.
* * *
Вечером, когда Вова и Лёля уже крепко спали, дедушка рассказал сыну и невестке об утреннем разговоре. Тут же сидел и Саша. Нина Дмитриевна очень разволновалась.
— Видите, как мы должны быть осторожны! Вова и не то может услышать! Дедушка, ну зачем эта сказка?! Вы бы как-нибудь иначе объяснили им!
— А я всегда говорю, что ты, Нина, неправа, — горячо заговорил Саша. — Нечего скрывать от детей! Мы, может быть, накануне огромных событий. Ты же сама знаешь, что революционное движение нарастает с каждым днём! И дети должны быть ко всему подготовлены!
— Нет-нет! Ни за что! — воскликнула Нина Дмитриевна. — Я хочу, чтобы детство их было безоблачно и радостно! А то вы, дедушка, чего доброго, ещё расскажете им свою биографию! Тюрьмы… ссылки… и о том, отчего у вас ноги не ходят… Умоляю вас, — дети ничего этого не должны знать, пока не вырастут большие!
Лицо её покрылось красными пятнами, и Юрий Ильич с тревогой посмотрел на жену. У неё было больное сердце, и он старался ничем не волновать её.
— А я бы им всю правду рассказал, — упрямо повторил Саша, — пусть знают! Если бы от тебя, Нина, не скрывали всё в детстве, то девятьсот пятый год не вывел бы твоего сердца из строя!
Юрий Ильич за спиной жены делал Саше знаки молчать. Саша сердито фыркнул и отошёл к окну.
— Нина, успокойся, — ласково сказал дедушка. — Ничего до поры до времени я детям не расскажу! — Он любил свою невестку, знал, что её родители погибли в ссылке. — Понимаешь, Нина, — продолжал он, улыбнувшись, — признаюсь тебе: я растерялся! Сколько в моей жизни было допросов, столкновений с полицией, и я никогда так не терялся! Всегда сразу соображал, как ответить. А тут — вот поди ж ты! — перед маленьким внучонком в первый момент растерялся! И ничего другого придумать не успел…
— Ну, ничего, — улыбнулась Нина Дмитриевна, — теперь будем осторожнее. А Саша горячится по молодости.
Она развернула газету и стала её просматривать.
— Вот попалось мне на глаза объявление, — снова заговорила она. — «Слушательница Высших женских курсов ищет занятий с детьми». А что, если нам попробовать пригласить её? Дедушке становится уже трудно справляться с озорниками. А им пора учиться. И она, может быть, и отвлекла бы их…
— Только, Нина, ты учти, что на этих Бестужевских курсах настроение курсисток очень революционное, — сказал дедушка.
— А я попрошу её с детьми молчать об этом!
— Не всякий сумеет молчать! — проворчал Саша.
— Попытка не пытка. Попробуем, — сказал Юрий Ильич.
Так в этой семье появилась Екатерина Осиповна Доценко. Черноглазая, белозубая, с хорошей, открытой улыбкой, она сразу понравилась всем: и большим и маленьким.
— Украинка? — спросил дедушка.
— Украинка, из Полтавы. Курсистка второго курса. Историчка, — охотно рассказала она о себе.
* * *
С первых же дней дети почувствовали, что учиться — дело необыкновенно интересное, занимательное и весёлое. Екатерина Осиповна учила их играя. Читать научились они быстро. А потом стали разыгрывать в лицах басни Крылова. Если не хватало действующих лиц, то давали роль и дедушке. А если родители были дома, папа доставал коробку с красками и гримировал всех. А мама садилась за пианино. В этой дружной и весёлой семье стало ещё веселее.
— Ваши дети непременно будут артистами, — смеялась Екатерина Осиповна. — Смотрите, как они умеют войти в роль!
Как-то раз, вбежав в столовую, дети радостно сообщили:
— А вот и Киросенька пришла!
— Дети, как вам не стыдно! — возмутилась мама. — Такие большие, а косноязычные! Извольте сказать как следует: Екатерина Осиповна. Ну?
Учительница из-за маминой спины лукаво подмигнула детям и утвердительно кивнула головой.
— Киросенька! — озорно крикнули они.
— Дети, да вы что… — начала было мама, но девушка весело рассмеялась.
— Нина Дмитриевна, пусть. У меня такое длинное имя и отчество! Они его сократили, и так ласково: «Киросенька!»
— Киросенька! Киросенька! — закричали Вова и Лёля, прыгая вокруг учительницы.
Тут и мама засмеялась. А дедушка сказал:
— Если вам это имя нравится, мы все будем вас так называть.
— Мне очень нравится! — уверяла девушка.
Так она и стала в этой семье «Киросенькой».
— Эх, хороша дивчина! — говорил дедушка. — Эта в жизни много сделает.
Не только Киросенька понравилась всей семье, но и ей эта семья очень нравилась. С детьми она возилась весело и с удовольствием, охотно беседовала с их родителями, но больше всего её интересовал и привлекал дедушка. И наблюдательный Вова уже замечал: дружба между Киросенькой и дедушкой всё растёт.
