Часто очень трудно, иногда просто невозможно, определить правильно на слух, откуда произошло название, что оно означает. Нужно очень хорошо знать и историю русского языка, и историю нашего народа, и самого города, чтобы правильно судить об этом.
Все ребята Ленинграда знают Моховую улицу: на этой улице находится ТЮЗ. Моховая лежит параллельно Литейному проспекту.
Но если каждому из нас ясно, что «Литейный» происходит от слова «лить», и значит, от тех металлургических, сталелитейных заводов, которые некогда стояли тут, возле Невы, между нынешними улицами Воинова и Чайковского, по нечетной стороне проспекта, то на первый взгляд кажется, что название «Моховая» скорее говорит о топографической особенности места: вероятно, тут было болото, «мшара», «моховая трясина»? На деле же оказывается, что это совсем не так. Нынешняя Моховая на старых планах носит название «Хамовая». Слово это звучит странно, даже как-то грубовато. Что может значить такое имя?
Вспомним, что одна из старых улиц Москвы называется «Хамовники». «Хамовник» — древнерусское слово, означающее ткач, человек, который занимается ткацким ремеслом. И в Москве и в Петербурге в этих районах жили ткачи с ближайших «мануфактур», тогдашних заводов. Значит, наша «Моховая» означает: «улица ткачей, ткацкая».
Ленинград всегда, еще будучи Петербургом, был не только городом моря и моряков, он был и городом рабочих, мастеровых городом промышленным. Это его лицо так же отражено и закреплено в именах его частей и улиц.
В нашем городе есть Бумажная, Ватная, Прядильная, Стеклянная, Глазурная улицы. И если мы посмотрим, где они находятся, то увидим, что названия их возникли не случайно. Так, например, и Глазурная и Стеклянная расположены возле старого «Стеклянного завода», где теперь фарфоровый завод. Рядом с ним есть и Фарфоровая и Фаянсовая улицы.
Дегтярная улица тянется от Невского проспекта в направлении Смольного и бывшего Смольного буяна. Там, на буяне, выгружалась и готовилась для нужд флота смола; весьма естественно, что неподалеку располагались и склады технического дегтя.
Чугунная улица находится в старом заводском районе Выборгской стороны. Старые справочники показывают, что на ней действительно были расположены строения металлургических заводов. Любопытно, что пересекает ее Лабораторное шоссе.
Пожалуй, самым неожиданным в этом роде является название одной из улиц, расположенных за Обводным каналом: «Альбуминная улица». «Альбумином» в химии именуется белок, сложное химическое вещество. Каким образом оно могло дать имя городскому проезду? Загадка разрешается очень просто: рядом с Альбуминной улицей издавна находились старые городские бойни. Различные вспомогательные предприятия при них, вероятно, выделывали разные химические препараты, в том числе и альбумин.
Есть у нас даже такие улицы, которые уводят в область теоретических наук. Таков Филологический (то есть языковедческий) переулок, упирающийся в Университетскую набережную Васильевского острова. Таков и переулок Зоологический, ведущий от проспекта Добролюбова к Биржевому мосту. Любопытно заметить, что примерно на равных расстояниях от концов этого переулка находятся, к западу, Зоологический музей Академии наук, к востоку — Городской зоологический сад, Зоопарк, а прямо во входные ворота Зоопарка упирается Зверинская улица.
Пройдут годы, и, возможно, оба эти учреждения будут переведены на новые места. И наши потомки, только разбираясь в старых документах и планах, смогут установить, почему и когда переулок и улица получили такие необычные для улиц имена.
Точно так же нелегко будет тогда, после тех изменений в городском хозяйстве, которые, несомненно, к тому времени произойдут, решить, какие причины заставили другой городской проезд назвать Водопроводным переулком, хотя сейчас для нас это не составляет вопроса: он проходит как раз рядом с учреждениями городского водопровода.
На южной окраине города, возле путей Витебской дороги имеется улица с летучим именем — «Воздухоплавательная». Рядом расположена и первая железнодорожная остановка Витебской дороги: Воздухоплавательный Парк. В наши дни даже само слово «воздухоплаватель» почти забылось: летающих людей мы теперь называем летчиками, реже — авиаторами. Но тот, кто, едучи в Пушкино на электричке, будет внимательно наблюдать окружающий пейзаж в правые по ходу поезда окна, тот, миновав Обводный канал, скоро увидит поодаль силуэт странного здания, напоминающего стоящую прямо на земле высокую крышу, снабженную громадными воротами. Это старый эллинг; тут некогда, в самом начале века, стояли на причале первые русские дирижабли — «Лебедь», «Учебный» и другие. Рядом была расположена и «Воздухоплавательная школа». Всё это отошло в прошлое, а название улицы и станции осталось и сохранится, вероятно, еще долгие годы, как бы сообщая будущим поколениям ленинградцев о прошлых судьбах этого городского района.
Интересны названия, связанные с той или иной ошибкой населения. Мы уже говорили о Зелениной и Моховой, которые было бы правильнее называть Зелейной и Хамовой. Но ими дело не ограничивается. Рядом с Васильевским островом, к северу, отделенный от него одной из трех Черных речек, протекающих в Ленинграде, лежит остров с суровым дореволюционным названием: «Голодай». Откуда и почему возникло это имя? Связано ли оно с какой-нибудь катастрофической голодовкой или же в нем отразилась вся нелегкая, полуголодная жизнь населения городской окраины в старое время? Оказывается, эти предположения лишь отчасти совпадают с истиной. На территории острова находились когда-то земли богатого петербургского купца, англичанина, по фамилии Холлидэй. Слово «холлидэй» по-английски значит «праздник». Но русское население окрестных мест по-своему поняло значение этой «веселой» фамилии. Вполне возможно, что рабочие, служившие у Холлидэя, были не слишком довольны его жалованием и продовольствием. Они превратили чуждое слово в понятное всем русское «голодай»; казенное обозначение: «Остров Холлидэя» понемногу забылось и заменилось народным: «Остров Голодай». Постепенно это название-ошибка вошло в официальные документы, и теперь уже никто не помнит купца Холлидэя, а остров Голодай, на котором погребены казненные Николаем Первым декабристы, только после революции был переименован в остров Декабристов.
Среди населения же его и сейчас нередко по старой памяти именуют Голодаем.
Другой такой случай произошел на Петроградской стороне. Там, вдоль одного из переулочков, тянулись в свое время земельные участки, принадлежавшие англо-шотландским выходцам по фамилии Дункан. Городские власти обозначили небольшой проезд, не имевший особого имени, как переулок Дункана. Но народ затруднялся понять, что значит это Дункан. Поэтому он превратил непонятное слово в другое, понятное. Переулок стал именоваться Дунькиным; обычно всё же до самой революции его писали во всех справочниках, нарушая правила русской орфографии, как Дункин переулок: без мягкого знака.
Жизнь города проходит разные ступени. Кончается одна эпоха, наступает другая. Каждая из этих эпох наслаивает новые пласты на древнейшие городские названия. Порой бывает трудно, а то и невозможно установить, кто, когда и при каких обстоятельствах, и почему дал эти имена тому или другому месту. Иногда уже много позже образуются целые сложные предания и легенды, будто бы объясняющие эти названия. Немало таких сомнительных объяснений связано, например, с именем «Васильевский остров». Ссылаются на некоего перевозчика Василия, работавшего на Неве, приводят другие догадки, но точного объяснения никто не знает, легенды остаются легендами. По сути дела, не имя объясняется этими преданиями, а, наоборот, предания появляются потому, что народ хочет хоть как-нибудь истолковать себе не понятное для него имя. Примеров этому много.
Так, скажем, нынешний город Пушкин когда-то назывался Царским селом. Огромное большинство ленинградцев, хоть немного знающих историю наших пригородов, уверено, что так он назывался потому, что издавна был резиденцией русских царей, что там имелся царский дворец и даже не один. На деле же это название возникло совершенно иным образом. На месте нынешнего Пушкина в начале XVIII века существовала шведская мыза, носившая финское имя «Саари-мойсе» — «Островная мыза». Позже это название было переделано на русский лад — «Саарская мыза» — «Саарское село». И лишь после того, как Екатерина Вторая, воздвигнув в «Саарском селе» дворец, поселилась там, слово «Саарское» превратилось в «Царское». В языкознании такие превращения, замена непонятного чужеязычного слова похожим на него русским, называются «народной этимологией».
Бывает и так, что чужое слово оказывается просто неудобным для русского произношения и переделывается на другой лад. Около Пушкина, чуть ближе к Ленинграду, есть маленькая станция со странным именем Шушары. Не подумайте, однако, что это название дано в честь злой крысы Шушары из сказки «Золотой ключик» А. Н. Толстого. Это то же самое финское слово «саари» — остров, еще раз переделанное на русский лад. В XVII–XVIII веке место это и деревня именовались «Суо-Саари» или «Суй-Саари» — «болотный остров»; так и сейчас именуется небольшой островок в Финском заливе.
