– Нет-нет! Мы еще недалеко отъехали. Спи, еще рано, – успокоила ее мать.
Ленька, вслушиваясь в эти загадочные слова, полез на полку.
«Ждут чего-то...» – удивленно подумал он.
Глава 87
«Папа, я не успела исправиться!»
Но Алина все-таки встала. За ней поднялись и другие дети: Динка, сонно хлопая глазами, натягивала свои сапожки; Мышка попросила пить; Ленька опять слез со своей полки.
Алина, отдернув занавеску, поглядела в окно... Поезд пробегал мимо лесов и полей. В поле был туман, за деревьями мутно и серо вставал рассвет... Младшие дети тоже потянулись к окну.
– Лень, – шептала Динка, – мы уже далеко заехали? Мы уже никогда не вернемся на наш утес?
– Вернемся еще, – сказал Ленька и посмотрел на Марину. Черное шелковое платье с высоким воротником оттеняло ее бледное лицо, но она спала крепко и спокойно. Мышка и Алина, сидя на полке, вытащили свои книги.
– Не видать ничего... – сказал Ленька. – Пошто глаза портите?
– Леня! – робко сказала Алина. – Ты много слов говоришь неправильно. Ты не обидишься, если я буду поправлять тебя?
– За науку не обижаются, – улыбнулся Ленька.
– И потом, он теперь наш брат, он не будет обижаться, – тихо сказала Мышка.
– Ну да! Он не всехний брат, а только мой! – ревниво загораживая Леньку, заявила Динка.
– Неправда! – строго остановила ее Алина. – Мама так не говорила. Леня – общий брат.
– А кто нашел его?! – вскинулась Динка. Но мальчик, смеясь, потрепал ее по голове.
– Я вам всем брат, – серьезно сказал он. – Всех охранять буду, а за матерю вашу душу отдам!
Девочки примолкли и с уважением посмотрели на своего нового брата. Марина спала... Ленька умылся и велел Алине умыть сестер. Свежие, розовые лица их наполнили его сердце незнакомым теплом и уютом. За окном быстро светлело.
– Лень, Лень! Вон домички... А вон река!.. – глядя в окно, радовалась Динка.
И вдруг дверь купе распахнулась, и на пороге стал человек. Осторожно прикрыв за собой дверь, он обернулся к детям. Черная борода закрывала половину его лица, но глаза ярко синели.
– Леня... – испуганно пробормотала Алина.
– Что надо? – загораживая собой сестер, строго спросил Ленька, но из-под его руки вдруг выскользнула пушистая голова Динки.
Глядя в упор на стоящего перед ней человека, девочка вдруг увидела смеющиеся глаза молодого железнодорожника. И, прижав к груди руку, боясь назвать вслух дорогое имя и чувствуя испуг оттого, что он может не узнать свою дочку, она неуверенно двинулась к нему, повторяя с робкой мольбой:
– Я – Динка... Динка...
Отец протянул к ней руки и, подняв ее, прижал к своей груди.
– Папа, я не успела исправиться! – прошептала ему на ухо Динка.
В купе все зашевелились. Алина и Мышка бросились к отцу.
Марина вскочила.
– Леня, посторожи... – взволнованно шепнула она.
Ленька бросился в коридор.
– Родные мои... Чижики мои... – обнимая всех сразу, шептал отец. – Я теперь в России, мы будем часто видеться... Но сейчас у меня три минуты... Я должен соскочить на следующем разъезде... Только не плачьте, не скучайте обо мне! Скоро мы все будем вместе! Скоро наступит такая жизнь... такая... – Он посмотрел на младшую дочку и, подхватив ее на руки, весело добавил: – Что даже моя Динка исправится!
Глава 1
Волга, Волженька...
Киев встретил Арсеньевых холодным осенним дождем. Мокрые улицы казались пустынными и неприветливыми. Динка помнила, с каким восторгом мама говорила о цветущих каштанах... Но теперь они стояли почерневшие от дождей, ветер сбивал с них последние листья, под кучами мокрых листьев валялись гладенькие, коричневые, словно полированные каштаны... Динка присаживалась на корточки, пробовала каштаны на вкус, разгрызая твердую корку, но жесткая молочно-белая сердцевина их была горькой и несъедобной...
И все же эти «каштанчики» некоторое время утешали девочку, она набивала ими свои карманы, таскала их домой и, играя в них, как в камешки, задумчиво говорила Мышке:
– Здесь все такое хорошее, а я никак не могу привыкнуть... Люди улыбаются, а спросишь что-нибудь и не понимаешь, что они такое говорят... У меня еще ни с кем ни одного разговора не вышло, – шепотом добавила она.
Сестры говорили шепотом, чтоб не обидеть маму, ведь Украина была маминой родиной и мама так мечтала о Киеве.
– Я тоже никак не могу привыкнуть, – соглашалась Мышка. – Но ты молчи...
– Да я молчу... Мне надо скорей Днепр посмотреть... Мне бы увидеть большую воду, такую же, как у Волги...
– Днепр тоже большой, – тихо говорила Мышка.
– Ох, нет, нет, нет...
Динка садилась на пол и, натянув на коленки платье, крепко зажмуривала глаза. В ушах ее с тихим шумом плескалась желтенькая водичка...
– Волга, Волженька, голубочка моя родная, зачем же мы от тебя уехали?..
Динка вспоминала пароход, который вез ее мимо утеса... Уехали, уехали...
– Днепр тоже очень красивый... Мама нам покажет его... – утешала сестру Мышка.
– Все равно я никогда не обживусь в этом Киеве... Я здесь как чужая хожу... – хныкала Динка.
Марина читала детям «Кобзаря» на украинском языке, объясняла отдельные слова.
– Вот я покажу вам мой Днепр! – с гордостью обещала она, а перед глазами девочек во всю ширь вставала Волга.
И Динка, тоскуя, говорила:
– Мы уже десять дней как приехали, почему же мама не побежала сразу к своему Днепру? Если бы мы вернулись назад, я бы сейчас же помчалась на берег и каталась бы по песку; я бросилась бы в воду, обняла ее обеими руками. И пускай бы я захлебнулась этой водичкой... Бей меня, топи меня, Волга, Волженька, голубушка моя, родненькая...
Динка бросалась ничком на пол, Мышка крепко обнимала ее, и, обнявшись, они вместе плакали...
От сестры Динка шла к Леньке. Леня, на которого в первые дни приезда свалилось много самых разнообразных и неожиданных дел, хмуро смотрел на ее расстроенное лицо:
– Ты что это изревелась вся?
– Да-а... Изревелась, изревелась... А ты не изревелся, ты уже забыл нашу Волгу, ходишь тут как ни в чем не бывало! – с упреком говорила Динка.
– Как это я Волгу могу забыть? – удивлялся мальчик.
Динка умоляюще складывала руки.
– Лень, давай скажем маме, что мы не можем жить без Волги? Мы с Мышкой скажем, и ты... Может быть, мама тебя послушает... Давай, Лень!
– Да ты что, с ума сошла? Мать бьется как рыба об лед, кое-как сюда нас всех перетащила, да тут еще пропасть делов на нее навалилось, а они, смотри-ка, с какими фокусами к ней! Вези их назад! И как только не совестно такое выдумать!
– Ну и пускай мне будет совестно, я все равно буду реветь, реветь и от чахотки умру, вот тогда и оставайся в своем Киеве! – угрожала Динка.
Леньке становилось жаль ее. Он звал Мышку и убеждал обеих девочек отложить свою тоску по Волге до той поры, когда он, Леня, окончит гимназию, найдет какую-никакую прибыльную работенку и, заплатив самолично за билеты, на самом курьерском поезде доставит их в любое место на Волге...
– Куда захочете, туда и поедем! Хоть в Казань, хоть на курган Стеньки Разина!
Как-то в осенний солнечный день, когда Алина с Леней пошли покупать учебники, Марина неожиданно отложила все свои дела и поехала с младшими детьми на Днепр. По дороге она очень волновалась и говорила:
– Вот сейчас, сейчас вы увидите его... мой Днепр!
И они увидели его... Сначала с Владимирской горки, а потом у самого берега.
Динка с радостью отметила, что на берегу Днепра ноги так же проваливаются в песок, как и на Волге, только волжский песочек, показалось ей, был немного желтее... Марина близко-близко подошла к воде, сняла шляпку и тихо сказала:
– Ох, Днепре!
Динка жадным и ревнивым взглядом окинула волнистую гладь реки, зачерпнула ладонью воду. Вода была чистая, с легкой голубизной...
– Ох, Днепре... – громко повторила вслед за матерью Динка, но голос у нее был пустой и сердце молчало... В смущении она пошла вдоль берега, останавливаясь и убеждая себя, что это – река ее мамы, река Тараса Шевченко, которого она так любит... Но сердце ее молчало, и под равнодушным взглядом осенний, разбавленный дождями, захолодавший на ветру мамин Днепр не пробуждал в ней никаких чувств. Динке стало чего-то жаль... Она оглянулась на мать. Марина все так же неподвижно стояла на берегу и смотрела куда-то на дальний берег. Лицо ее порозовело, ветер трепал длинные распустившиеся косы...
Хто це, хто це на тим боци
Чеше довги косы... —
вспомнилось вдруг Динке.
И снова, как в раннем детстве, когда мама читала эти стихи, Динка ясно увидела, как волны Днепра расступились и на берег вышла русалка... Тихими звенящими струйками сбегала с ее темных волос хрустальная вода... Взгляд Динки вдруг ожил, глаза ее словно прозрели... Издалека неторопливо, перекатываясь с волны на волну и расплескивая на гребне серебряные брызги, в желтой рамке берегов, на Динку шел невиданный до этой минуты сказочный красавец Днепр! Динка уловила шумливую музыку в глубине днепровской воды и, взволнованная, подозвала Мышку.
