Дик был совсем белый, похожий на мать. Он вырос здесь, в этой хижине. Когда фабрику закрыли, Дик только что родился. А сейчас ему исполнилось уже десять лет. В город, где работал отец, он никогда не ходил. Что ему было там делать? Дик не умел ни читать, ни писать, но в этом городе школы для негров не было. Билль ничем не мог помочь сыну, потому что сам никогда не учился, и Делла тоже. Билль только беспокоился о том, чтобы Дику было что поесть, и для этого ходил в город каждый день. А Дик с матерью оставались в хижине. Делла не скучала, потому что у нее всегда хватало работы. Летом — в огороде, а зимой она плела корзинки, которые Билль носил в город и отдавал в магазин. К ним никто никогда не заходил, — только почтальон Вильям.
Вильям был огромного роста, на голову выше Билля, а Билля никто не считал маленьким. Странным казалось, что Вильям пошел в почтальоны. Он рассказывал, что работал раньше на станкостроительном заводе литейщиком, но потом его уволили. За что — Дик не понимал. Писем Билль ниоткуда не получал, но Вильям иногда заходил к ним: зимой погреться, а летом — просто посидеть. Он рассказывал разные новости, о которых читал в газетах, про забастовки, и ругал компанию за то, что Биллю платили только 5 долларов в месяц. Билль только улыбался в ответ.
Хорошо здесь было Дику. Правда, всю зиму приходилось сидеть дома, потому что Билль не мог купить сыну ботинки и теплую одежду. Но дома было тепло. Осенью они собирали ветки и сухие листья и заваливали всю хижину так, что нигде не дуло. Делла рассказывала Дику сказки: про слона, про крокодила, про то, как лисица ловила рыбу. Сказок она знала очень много, а когда не хватало запаса, Делла сама сочиняла.
Ну а летом Дик целыми днями пропадал у реки и в саду, возле заброшенной дачи. Прибежит домой только на минутку, скажет: «ма, потрогай, какая у меня шишка на голове, — я с дерева упал». Делла потрогает шишку, даст ему большую картофельную лепешку, и Дик опять убегает на реку. Он скоро научился плавать, и хотя ему исполнилось только десять лет, не боялся переплывать на другую сторону.
Речка была не широкая, метров пятнадцать, но течение в ней очень быстрое, особенно на середине. Возле берега Дик ловил мелких рыбешек, водяных крыс и приносил их на завтрак своему коту.
В саду мальчик лазил по деревьям, строил шалаши из веток. Здесь же из-под камней струился маленький родник. Дик построил на нем плотину — получился целый пруд, метра три шириной. Сюда он принес из реки двух рыбок, но они скоро уплыли по ручью. А жук-плавунец жил здесь целое лето.
Дик любил играть в разные игры, например в слона и охотника. Только плохо было играть одному. Когда Дику надоедало в саду, он прибегал домой.
— Ма, — тянул мальчик за рукав Деллу, которая хлопотала у плиты, сложенной Биллем. — Ма, давай — ты будешь слоном, а я охотником.
— Давай, — отвечала Делла, не отходя от плиты.
— Ма, ну что же ты не убегаешь?
— Мне некогда, — говорила Делла. — Надо суп готовить. Скоро отец придет.
Дик возвращался в сад возле дачи. Он играл один и делался попеременно то слоном, то охотником, а иногда и тем и другим. Мальчик стрелял из палки, которая изображала ружье, и сразу падал, сраженный меткой пулей. Потом Дик принимался за свою плотину или кормил жука. Так продолжалось, пока на дачу не приехали Коллинзы.
Они приехали осенью. У мистера Коллинза была торговля в маленьком городишке у канадской границы, где он промышлял контрабандой. Но теперь дела его шли плохо, и мистеру Коллинзу срочно пришлось уехать сюда, в тихое место.
Это был плотный человек с жирным затылком и красным обрюзгшим лицом. На верхней губе у него торчали жесткие светлые усы. Коллинз ходил в сером просторном костюме с камышевой тростью, от него всегда пахло табаком и пивом. С ним приехали его жена — тощая сорокалетняя женщина с застывшим брезгливым выражением на желтом лице — и дочь Нэнси.
Всю жизнь миссис Коллинз не работала и теперь, когда ей приходилось одной, без прислуги, управляться с хозяйством, она всё время жаловалась и говорила плаксивым голосом, что погибнет в глуши. Миссис Коллинз почти ничего не готовила, потому что они привезли с собой запас консервов и считали, что им здесь недолго придется пробыть. Одна только дочь — десятилетняя Нэнси — осталась очень довольна этой переменой. В городе она проводила всё время в большом темном доме, под присмотром сестры отца, скучной мисс Коллинз. А здесь был сад, река, и солнце светило целые дни. Нэнси еще больше здесь понравилось, когда она познакомилась с Диком.
На следующий день после приезда Нэнси пошла осматривать сад. Подойдя к забору, она увидела сквозь прутья ограды мальчика в синих трусиках. На его груди играли пятна от солнечных бликов. Это был Дик. Он уже около получаса стоял за забором и смотрел на новых хозяев дачи. Нэнси тоже остановилась и стала его рассматривать. Так они стояли и смотрели друг на друга, пока Нэнси не надоело.
— Мальчик, — спросила она, — ты кто?
Дик не ответил. Он и сам не знал, кто он. Тогда Нэнси решила рассказать о нем матери.
— Мама, — сказала она, подойдя к миссис Коллинз. — Там возле забора мальчик.
Миссис Коллинз читала в это время роман о жизни английского баронета, сидя в кресле около веранды. Она очень не любила, когда ее отвлекали от чтения.
— Ты опять пристаешь ко мне, — проговорила она своим плаксивым голосом. — Неужели ты ни минуты не можешь поиграть одна?
— Мама, но там мальчик, — настаивала Нэнси.
— Ах, мальчик, — произнесла миссис Коллинз, не поднимая головы от книги. — Ну вот и поиграй с ним, Нэнси. Только, ради бога, не кричите громко. У меня ужасная мигрень еще с вечера, — и миссис Коллинз снова взялась за свой роман.
— Как тебя зовут? — спросила Нэнси мальчика.
— Дик, — сказал тот. — Хочешь, я тебя научу ловить водяных крыс?
— Фи, — поморщилась Нэнси. — Крысы противные. Мама, — крикнула она, — правда, крысы противные?
Но миссис Коллинз уже ничего не слышала. Дети побежали на речку. Там Дик показал Нэнси, как он умеет плавать. Потом они играли в слона и охотника. Дик отыскал гнездо малиновки, где еще недавно сидели птенцы, и рассказал Нэнси, как мать прилетала их кормить, пока они не выросли. Потом Дик и Нэнси строили новую плотину — еще больше первой. Только к вечеру мальчик сбегал домой поесть горячих картофельных блинов и затем снова вернулся на дачу.
Так оно и пошло. Утром Дик приходил за Нэнси и они убегали на реку. Миссис Коллинз читала романы или спала в гамаке на веранде. Мистер Коллинз редко бывал дома. Утром он быстро проходил по саду, в своем сером костюме, помахивая тростью и ни на кого не глядя. А если он и находился дома, то сидел на веранде, пил пиво и читал газету.
Каждый вечер Дик рассказывал Делле и отцу про Нэнси и ее мать. В конце недели Делла решила сходить к миссис Коллинз и спросить, — нет ли какой-нибудь работы в доме. Не стирает же сама миссис Коллинз свое белье! А лишний доллар не помешал бы в хозяйстве Деллы.
Поздно вечером Делла накормила Дика и Билля, уложила их спать и пошла на дачу.
Миссис Коллинз в это время дочитывала роман о дочери миллионера, которая полюбила художника. Делла прервала ее на самом волнующем месте.
— Добрый вечер, миссис, — сказала Делла, — мой сын Дик говорит, что вы еще не скоро уедете. Может быть, вам нужно постирать?
Постирать в доме надо было, но миссис Коллинз не хотелось отрываться от книги. Она окинула Деллу недовольным взглядом и сказала, поджав губы:
— Я вообще не доверяю негритянкам. В городе у меня всегда стирали белые прачки, но так как здесь никого другого нет, ты приходи за бельем послезавтра.
Делла поклонилась и ушла. Миссис Коллинз посмотрела ей вслед. «Дик сказал ей о нас, — раздумывала она о словах негритянки, — кто такой Дик? Да ведь так зовут мальчика, который играет с Нэнси», — вдруг вспомнила миссис Коллинз и в ужасе вскочила с кресла.
Когда на другое утро Дик пришел на дачу, он почувствовал, что Нэнси встретила его как-то иначе. Она не подбежала к нему, как всегда, а остановилась в стороне и показала язык. Дик обиделся и отвернулся от девочки. Он решил пойти на свою плотину, но вдруг услышал голос миссис Коллинз.
— Мальчик, — позвала она Дика, — подойди сюда. Это твоя мать приходила вчера вечером?
Дик кивнул головой.
— Так ведь она негритянка, — вскричала миссис Коллинз, роняя раскрытую книгу. — Отвечай, мальчик, твоя мать негритянка?
— Ма, — нерешительно ответил Дик, — ма… она Делла.
— Эдуард, — закричала миссис Коллинз плачущим голосом, — Эдуард, наша дочь играет с негром! Меня здесь все хотят уморить. Я этого не вынесу. — И миссис Коллинз откинулась назад в кресле и закрыла глаза.
— Где негр? — спросил мистер Коллинз, который сидел на веранде с газетой. Он встал и спустился в сад.
