— Я думал, такие шутки остались у нас в прошлом, — сказал мистер Шарманьяк, одаряя присутствующих дежурной улыбкой.
Свинсон же, бормоча извинения, достал из кармана маленькую фотокамеру и сделал снимки места преступления и жуткого тела мистера Брюзгнера.
— Его обнаружили через десять минут после того, как прозвенел последний звонок, — сказал директор Гамельн.
— Понятно, — сказал Шарманьяк, отдирая какое-то липкое вещество от парты.
Шериф подошел к телу поближе, чтобы сделать несколько снимков крупным планом, и отлепил от лица мистера Брюзгнера клочья этого странного вещества.
— Из него будто всю кровь выкачали, — сказал он.
— Может, это вампир! — воскликнула Дафна.
— Какой еще вампир? Вампиров не бывает, — проворчал Шарманьяк.
«А я вот раньше думала, что не бывает таких, как вы, мэр», — подумала Сабрина.
— Шериф, у вас есть соображения, что, собственно, произошло? — спросил директор.
— Ну, — начал Свинсон, убирая фотокамеру, — я бы рискнул предположить, что…
— Это всё пауки, — перебил его Шарманьяк. — Видите, сколько паутины? Его убили пауки. Их здесь не одна сотня побывала. Похоже, они проникли через окно.
— Для пауков холодновато будет, — возразил шериф, но, заметив гневный взгляд мэра, предпочел держать рот на замке.
— А почему пауки на него напали? — спросила Сабрина.
— Откуда я знаю? — ответил Шарманьяк. — Может, мистер Брюзгнер наступил на одного из них, а его родня решила отомстить.
— Месть пауков? — спросила Сабрина.
— Что-то я не слышу других версий, получше, — отрезал Шарманьяк.
Тут дверь распахнулась, и в класс вошли бабушка
Рельда и мистер Канис.
— У меня как раз есть одна, — сказала бабушка, разглядывая комнату. — Это было чудовище.
Дафна подбежала к бабушке и обняла ее.
— Бабушка, мы такую гадость нашли! — воскликнула она и уткнулась в ее ярко-синее платье.
Бабушка наклонилась и поцеловала внучку в лоб.
— Надо же, чудовище! — проворчал Шарманьяк. — Вы, Рельда, и прежде выдвигали какие-то безумные теории, но чтобы чудовище!
— Конечно, мэр, вы совершенно правы, — саркастически сказала бабушка. — У нас в Феррипорте кого только нет: и феи, и ведьмы, и роботы, и соломенный человек, но чудовище? У меня, видно, и правда — шарики за ролики…
Шарманьяк нахмурился.
— Ну, там посмотрим. Я же знаю, вас не остановишь…
— Спасибо, мэр, — ответила бабушка Рельда и подошла к Сабрине, взяла ее за руку: — А ты как, Liebling? Всё в порядке?
Сабрина кивнула.
Погладив внучку по голове, бабушка подошла к разбитому окну. Среди осколков стекла на полу лежало что-то длинное и черное. Рельда осторожно отодвинула осколки и подняла непонятный предмет. Это было птичье перо.
— Господа, я уверена, что нашла ключ к тайне. Шериф взял перо, внимательно осмотрел его.
— По-моему, воронье, — сказал он. — Там под подоконником есть еще парочка таких же.
Мистер Канис принюхался:
— Это ворона.
— Могло и с ветром залететь, — сказал Шарманьяк и, выхватив перо из пухлых пальцев шерифа, бросил его на пол, будто совершенно бесполезную находку.
— А мы тоже нашли ключ! — гордо заявила Дафна и указала на красный отпечаток руки на классной доске.
Свинсон, Шарманьяк, Семерка и директор Гамельн уставились на него. На их лицах было написано беспокойство.
— На брошенной машине наших родителей был такой же знак, — заметила Сабрина. — Может, и его ветром занесло?
Шарманьяк, нахмурив брови, вытаращился на нее:
— Да это просто чья-то шалость.
— Шалость?! — воскликнули Сабрина и Дафна.
— Мэр Шарманьяк, это же знак Алой Руки, — сказала бабушка Рельда.
— Но Алой Руки не существует, — сказал мэр. — Свинсон провел самое тщательное расследование, и мы пришли к выводу, что всё это придумал Джек.
Сабрина не верила своим ушам. Шарманьяк ведь знал, что Алая Рука — не выдумка. Он же сам признался тогда, у себя в кабинете, что подпольная организация вечножителей подбиралась к нему. А это было еще до того, как Джек похвастал, что и он в нее входит. Почему же мэр сейчас солгал?
Не успела Сабрина возразить ему, как дверь открылась и вошла Белоснежка. Невероятно, но вблизи она была еще красивее.
Мэр Шарманьяк бросился к ней, чтобы она не увидела труп мистера Брюзгнера, но Белоснежка уже заметила его.
— Так, значит, это правда, — с трудом выговорила она; у нее перехватило горло.
— Снежка, ты не должна это видеть, — тихо сказал Шарманьяк.
— Ничего, — сказала Белоснежка, но мэр, не обращая внимания на ее ответ, взял учительницу за руку и вывел в коридор.
Сабрина и Дафна быстро переглянулись и протиснулись к двери, сгорая от желания узнать все подробности этой королевской мыльной оперы.
Мэр обнял Белоснежку и, успокаивая, прижал к своей груди. На мгновение ей это понравилось, но потом она отстранилась от него.
— Что это, Билли? — спросила она. — Кто мог это сделать?
— Снежка, дорогая, не думай ни о чем, — сказал Шарманьяк и, положив руку ей на плечо, заглянул красавице в глаза. Трудно было поверить, что мэр, обычно такой несносный, может быть нежным. — У меня на это дело брошены лучшие люди.
Шериф, выйдя вместе с остальными из класса Брюзгнера, достал из пиджака моток желтой ленты, которой полицейские обозначают место преступления, и наклеил ее на дверь крест-накрест, чтобы никто туда не входил.
— Снежка, я не хочу, чтобы ты была связана с расследованием, — сказал мэр.
Учительница бросила на него возмущенный взгляд, но потом, подумав, кивнула. Отвернувшись от мэра, она наклонилась к Дафне, и их взгляды встретились.
— А ты как? Всё в порядке? — заботливо спросила Белоснежка.
— Да вы не беспокойтесь, — ответила девочка. — Нам не привыкать…
Мэр Шарманьяк повернулся к шерифу.
— Мистер Свинсон, вы не поможете моей невесте… я имею в виду… мисс Белоснежке добраться до дома без приключений? — сказал он, смутившись оттого, что оговорился.
Белоснежка чуть улыбнулась, но щеки ее вспыхнули, как полицейская мигалка, залив красной краской ее безупречную кожу.
— Почту за честь, — ответил шериф, протягивая руку прекрасной даме, чтобы проводить к машине.
Они направились по коридору, и, перед тем как исчезнуть из виду, Белоснежка обернулась, одарив Шарманьяка прощальным взглядом.
— Ну а что теперь, Билли? — сказала Сабрина и расхохоталась, а следом за ней засмеялись и Дафна с бабушкой.
Даже мистер Канис ухмыльнулся.
Вдруг позади них кто-то громко загоготал. Оглянувшись, они увидели, что Семерка чуть не падает со смеху.
— Билли, — повторила Сабрина. — Какая прелесть! И так сладко, что только кариеса не хватает.
— А по-моему, очень даже романтично, — сказала Дафна, изо всех сил стараясь не смеяться.
— Довольно! — крикнул Шарманьяк, и смешки тут же стихли. — Это же место преступления. Рельда, забирайте-ка своих отпрысков вместе с шелудивым псом, или я прикажу вас арестовать!
— Придержите-ка язык, принц, — грозно зарычал мистер Канис, и глаза его превратились в колючие льдинки; всем стало ясно, что под маской человека таится страшный Серый Волк. — А не то проснетесь однажды, и вдруг окажется, что чего-то у вас не хватает.
— Рельда, вы ведь знаете, что по закону у нас в городе полагается держать животных на поводке? — сказал Шарманьяк.
Мгновение, показавшееся долгим часом, мужчины пристально смотрели друг на друга, и вдруг взгляд мистера Каниса изменился и стал водянисто-серым, как у древнего старика. Он выглядел изможденным, лицо его побледнело.
— Мальчики, это что за безобразие? — сказала бабушка, вставая между ними.
Каждый раз, когда Шарманьяк и Канис встречались, они готовы были перегрызть друг другу горло, но бабушка каждый раз находила способ высмеять их противоборство. Оба отступили назад и уставились в пол, как два провинившихся школьника, которых только что отчитала учительница.
— Пора, — сказала бабушка.
Гриммы вышли из школы. Во дворе был припаркован их старый автомобиль, который давным-давно нуждался в ремонте. Он жалобно стонал всякий раз, когда кто-нибудь садился в него. Эльвис уже устроился на заднем сиденье, свернувшись под широченным пледом, и даже не удосужился поднять голову, когда девочки сели в машину. Дафна обвила руками его шею и чмокнула в лоб.
— Я по тебе соскучилась, — заявила она. Эльвис спрятал голову под плед и затаился.
— Что с ним? — спросила Дафна.
— Обиделся. Не любит, когда его оставляют в машине одного, — объяснила бабушка, записывая что-то в блокнот.
— Ах ты, мой маленький! — ласково сказала Дафна, делая отчаянное усилие, чтобы уложить стокилограммового пса себе на колени, будто младенца. — Кто у нас тут такой грустный? Кого в машине совсем одного оставили? — Она поцеловала своего любимца. — Я вот тебя никогда в машине не оставлю!
