Так-то лучше!
— А теперь что? — спрашивает Йонте.
— Надо позвонить и позвать Эмму. И в магазин сходить. Если уж приглашаешь в гости даму, надо её угостить как следует.
И они стараются не ударить лицом в грязь.
Обшаривают весь магазин, кидают в тележку картошку, хлеб, вонючий сыр, который нравится маме Йонте, три бутылки сидра и цыпленка, на которого на этой неделе скидка.
— Привет, Сикстен. У вас что, сегодня вечеринка? — удивляется кассирша.
— Да нет, просто покупаю всё по списку.
Потом Сикстен просит Йонте сгонять домой и привезти кассет с подходящей музыкой. Разве можно принимать даму без музыки! И не забыть бы цветы. Их они с Эммой купят сами.
— Откуда ты так хорошо знаешь, что надо делать, когда ждешь в гости даму? — удивляется Эмма.
— Жизнь научила, — вздыхает Сикстен. — Пойдем, надо торопиться.
Без четверти четыре всё готово. Стол в гостиной накрыт. Чистая скатерть, свечи, букет красных роз. Цыпленок, которого Эмма обмазала маслом уже в духовке. Картошка жарится. А на проигрывателе — пластинка с музыкой Бетховена, можно включить в любую минуту.
— Только вот что-то папа не возвращается, — беспокоится Эмма.
— Сейчас придет, — успокаивает её Сикстен.
И папа действительно приходит. Вот он уже в коридоре. Развязывает галстук и скидывает ботинки.
— Привет, ребятки! Ну и денек выдался!
Папа прямиком направляется в душ. Он так всегда поступает после рейса.
— Папа, — говорит Сикстен. — Мне надо тебе что-то сказать.
— Что-то очень важное, — поддакивает Йонте.
Но папа уже в ванной.
— Потом поговорим, — кричит он. — Сначала умоюсь.
Он еще в ванной, а в дверь уже звонят.
— Я открою! — кричит папа.
Он вылетает в коридор, запахивая на ходу старый боксерский халат. Волосы мокрые.
— Стиральная машина! — выпаливает он, пролетая мимо Сикстена, Эммы и Йонте. — Это мастер пришел. Я едва не забыл!
Ребята и рта раскрыть не успевают, а папа уже распахивает дверь.
Перед ним стоит женщина в джинсах и светлой блузке. У неё огромные карие глаза. В руках — большая дорожная сумка.
— А вот и я! — объявляет гостья.
Она улыбается папе, смотрит на его мокрые волосы, на боксерский халат и торчащие из под него волосатые ноги.
— Я не рано пришла?
— Нет-нет, — уверяет папа.
— Можно войти?
— Конечно, извините, — спохватывается папа. — Просто я не ожидал… Я звонил по объявлению. И думал, это по нему пришли.
Гостья входит и ставит сумку у порога.
— Именно по объявлению, — говорит она.
— Вот как! — удивляется папа. — Тогда проходите. Мы уже заждались.
Гостья смотрит на папу. Похоже, она находит его достаточно веселым. Потом она переводит взгляд на Сикстена, Эмму и Йонте, застывших в дверях гостиной. Сикстен протягивает руку и слегка подмигивает ей.
— А ты, верно, Сикстен? — спрашивает женщина.
Папа не может скрыть изумления.
— Так вы знакомы?
— Нет, — улыбается посетительница. — Но, надеюсь, что случай скоро представится.
Папа потуже запахивает халат.
— Ну да. Извините за мой наряд. Я вожу автобус. Что ж, пойдемте.
— Пойдемте? — удивляется женщина.
— Да. Покажу вам машину.
Он поднимает дорожную сумку и тащит её в ванную. Гостья замечает на халате надпись «Чемпион».
— Подождите! — окликает она. — Вы куда?
— К стиральной машине, ясное дело, — отвечает папа. — Надеюсь, вы сможете её починить. Она уже тыщу лет не работает.
— Неужели?
— Правда.
Папа замирает: он не может отвести взгляд от огромных карих глаз незнакомки. Вот так же любовно он смотрел на коров.
— Я не ожидал, что придет такая, как вы, — произносит он наконец.
— А как вы меня себе представляли?
— Ну, вообще-то никак. Другая одежда. И, честно говоря, я ждал мужчину.
— Мужчину?
— Ну да. Но не беда. Проходите.
И они скрываются в ванной.
— Папа, — окликает Сикстен, когда тот проходит мимо.
— Потом поговорим, — перебивает его папа. — Сначала я должен показать стиральную машину.
— Ну, все готово, — заявляет Эмма. — Куда ставить?
Они уже вынули цыпленка из духовки. Он покрылся золотистой корочкой и источает восхитительный аромат. Но Сикстена это не радует.
— Всё равно куда, — вздыхает он. — Теперь это роли не играет.
Он-то понимает: это — конец.
Вот сейчас папа поймет, что ошибся. И тогда женщине с большими карими глазами придется уйти.
Но только он об этом подумал, в комнате появляется папа. Он кидается к Сикстену и хватает его за плечи.
— Что это вы тут задумали?
— Мы хотели как лучше, — мямлит Йонте.
— Ага, — поддакивает Сикстен.
Папа смотрит на сына. Хочет что-то сказать, но тут его зовут в ванную.
— Принеси-ка гаечный ключ, Бенни, — просит гостья.
Папа выпускает Сикстена и принимается рыться в ящике буфета.
— Позже поговорим.
Размахивая гаечным ключом, он вновь скрывается в ванной.
Когда он уходит, Эмма подсаживается к Сикстену.
— Вот увидишь, всё будет хорошо.
— Вряд ли.
Так они сидят и целую вечность разглядывают салат на столе. Но вот снова звонят в дверь.
Сикстен бежит открывать.
Это мастер по ремонту машин.
Мужчина. В руках у него ящик с инструментами.
— Я пришел чинить стиральную машину, — заявляет вновь прибывший.
— Уже не надо, — говорит Сикстен. — Она сама починилась.
— Сама? — изумляется мастер.
— Да. Слышите?
Как раз в этот момент из ванной доносится шум работающей машины: ворчание, свист и стук.
Сикстен захлопывает входную дверь и кидается в ванную. Эмма и Йонте следом.
Папа Сикстена и Танцующие ножки сидят на краю ванны и смотрят на скачущую по полу машину. Из неприкрепленного шланга вырывается струя воды, поливая потолок и стены, папу и гостью.
— Заработала! — ликует папа. — Видите? Осталось лишь немного настроить.
— Не сегодня, — смеется гостья. — Сейчас мне надо переодеться.
Она выключает машину и выходит из ванной. Подхватывает сумку и скрывается в папиной спальне.
Папа смотрит в дверной проем. А потом оборачивается к Сикстену и Йонте.
— А ту красотку в кино тоже вы сосватали?
— Это я постарался, — признается Йонте.
— Мы не хотели, чтобы ты чувствовал себя одиноким. Хотели, чтобы с тобой был кто-нибудь твоих лет.
— Ну и ну! — удивляется папа. — Но чтобы больше — никого! И еще. Смотрите только, ей о ваших кознях не проболтайтесь.
С гордо поднятой мокрой головой папа выходит из ванной, не обращая внимания на то, что халат промок до нитки. В дверях он поднимает руки вверх, как боксер, победивший на ринге.
Когда звезды мерцают, как жемчужины
Довольные, они усаживаются за стол.
Отличный получился цыпленок, и картошка тоже. Приятно смотреть на горящие свечи, они сгорели уже до половины. И слушать тихую музыку.
Танцующие ножки сидит рядом с папой. На ней зеленое платье, которое она достала из сумки. А на папе — белая рубашка.
— Давненько мне не было так весело, — вздыхает гостья.
— И мне, — подхватывает папа.
— Я сразу поняла, что ты не как все, — говорит она. — Как только письмо прочитала. Кажется, что внутри тебя всё еще живет ребенок.
— Может и так, — соглашается папа.
— А еще эта фраза… про свет одиноких окон… Так красиво…
— Ага, — поддакивает Йонте.
— Это потому, что я сам всё это испытал, — объясняет папа. — Иначе бы не стал писать. Я так рад, что ты приехала!
— И я, — не выдерживает Сикстен. Он берет Эмму за руку.
— Не забыл, что ты мне обещал? — спрашивает Танцующие Ножки.
— Нет, — неуверенно говорит папа. — А что я обещал?
— Что покатаешь меня на автобусе.
— Может, для начала потанцуете? — предлагает Сикстен. — Так принято, когда принимаешь у себя даму.
Сикстен сидит на диване между Эммой и Йонте и смотрит, как танцуют папа и Танцующие Ножки.
И думает о завтрашнем дне.
Он представляет, как они поедут ночью на папином автобусе. Что луна освещает темные улицы, и тысячи звезд мерцают, как жемчужины. Они будут мчаться мимо автобусных остановок, где стоят люди, и ни за что не станут останавливаться у телефонных будок.
От этих мыслей он незаметно засыпает, склонив голову на плечо Эммы. Все-таки это совсем не просто — принимать у себя даму.
Ну и что с того? (англ.)
«Ведь он хороший парень» — первая строка поздравительной песни (англ.)
Прости (англ.)
