— А вот эта? «Дама с отличной фигурой, мечтающая об уюте, ищет спутника для походов в кино и совместной жизни. Я чувственная, а ты высокий и стройный. Пришли мне свое фото. Предпочтение отдается мужчинам в форме. Писать номеру 2623».
— Вообще-то, у папы есть форма, — говорит Сикстен.
— Вот видишь! — поддакивает Йонте. — Значит, эта подходит. Так что, остановимся на номере 2623?
Но тут Сикстен замечает наконец вдалеке девочку в красном купальнике.
— Ладно, — соглашается он и мчится по берегу.
Вечер. Сикстен уже лег спать, когда папа вдруг решает почитать ему на ночь. Он достает малышовую книжку-картинку про обезьянку, которая нравилась Сикстену лет в пять-шесть.
Дочитав, папа укладывает игрушечную обезьянку Сикстену под подушку.
— Спокойной ночи, — говорит он, вставая с кровати.
— Папа, — окликает Сикстен.
— Да?
— А что значит «чувственная»?
Папа замирает, как громом пораженный.
— Чувственная? — переспрашивает он. — Ну, чувственная это… А с чего это ты спрашиваешь?
— Да просто интересно.
— Понимаешь, я-то знаю, что это значит. Вот только объяснить не могу.
— Это что-то хорошее?
— В общем — да.
— Ну, ладно.
— Если ты подождешь, я посмотрю в словаре.
Папа направляется к двери. В дверях Сикстен окликает его.
— Что еще? — спрашивает папа.
— Теперь я знаю, что подарить тебе на день рождения.
Когда папа возвращается, Сикстен уже спит. Но папа все же раскрывает толстый словарь и читает про себя.
— Чувственный — страстный, стремящийся к наслаждениям, сладострастный.
Он в недоумении глядит на спящего сына.
Потом переводит взгляд на фотографию бывшей жены на стене.
Письмо, фотография и билет в кино
На следующий день Сикстен сидит в комнате Йонте. Сам Йонте расположился за письменным столом, где разложены объявления о знакомствах. Объявления чувственных женщин он обводит красным карандашом.
— Всё проще простого: понравился кто — пиши письмо в газету, а они уж там сами перешлют его, куда надо.
— Ага, — вздыхает Сикстен. — все хорошо, только…
— Что?
— Да не выйдет из этого ничего.
Йонте снимает очки и протирает стекла.
— Почему это не выйдет?
— Потому что папа никакого письма писать не станет!
— So what?[1] — не сдается Йонте. — И пусть не пишет.
— Тогда кто же?
— А сам-то ты как думаешь?
Йонте, когда вырастет, будет писателем. У него уже целая коробка стихов под кроватью.
Йонте ерошит волосы, теребит мочки ушей и склоняется над пишущей машинкой.
Время от времени он ударяет по клавишам.
— Важно найти верный тон, — объясняет он. — Что-то попроще. И чтобы не очень длинно было. Она явно далека от литературы.
«Давай встретимся в кино. Мое место будет рядом с твоим. На форменную куртку я приколю розу», — строчит Йонте.
И вот письмо готово.
— Осталось только подписаться за твоего отца, — говорит Йонте и лихо выводит «Бенни Антонссон» с росчерком на конце. — Теперь надо вложить в конверт билет и фотографию.
— Думаешь, она придет? — сомневается Сикстен.
— Наверняка.
Билеты они купили. Сикстен сам выбирал фильм. Он знает отцовский вкус.
А вот как быть с фотографией? Сикстен сидит на диване, на коленях у него семейный альбом. На снимках мама, папа и он сам. Мама улыбается в камеру и держит Сикстена за руку. А за ними — море и датский берег.
Это последний снимок.
Сикстен выбирает одну из ранних фотографий. На ней папа в боксёрских трусах. Он улыбается маме, стоящей рядом.
Сикстен торопливо выдергивает фотографию из альбома.
Когда входит папа, мальчик делает вид, что просто рассматривает альбом.
— Что, старые фотографии захотел посмотреть? — спрашивает папа. — Давай вместе.
— Не сейчас, мне надо сгонять в одно место, — говорит Сикстен.
— Именно теперь, когда я пришел?
— Да. Надо кое-что уладить, — объясняет Сикстен. — Это касается твоего дня рождения. Ну, я побежал.
Сикстен и Йонте стоят у голубого почтового ящика, что у химчистки.
Они положили в конверт фотографию, налепили для надежности три марки и аккуратно заклеили письмо.
— Ну, бросай, — командует Йонте.
Сикстен опускает письмо в ящик.
Слышно, как оно с легким шелестом падает на дно.
— А теперь плюнь, — велит Йонте.
Сикстен плюет на почтовый ящик.
— Не так: три раза — на удачу, — подсказывает Йонте.
Папа работал всю ночь. Поэтому проспал до самого обеда. А ведь сегодня день его рождения. Наконец Йонте и Сикстен входят к нему в комнату.
Йонте играет на синтезаторе. У Сикстена в руках поднос. На нем кофе, печенье из супермаркета, роза и большой пакет. Мальчики старательно поют «For he is a jolly old fellow».[2]
— Пора вставать, — говорит Сикстен.
Папа открывает глаза, улыбается и обнимает Сикстена и Йонте. Пробует печенье, отхлебывает кофе, который мальчики сварили сами.
— Разве вы не хотите посмотреть, что внутри? — напоминает Йонте.
— Да, сейчас, — спохватывается папа.
Он нарочно долго распутывает ленточку. Затем осторожно разворачивает бумагу, достает коробку и взвешивает её на руках.
— Там что, подсвечник, который ты смастерил на уроке труда? — гадает он.
— Нет, подсвечник был в прошлом году. А на этот раз — сюрприз.
Папа открывает коробку и достает сначала кулек с карамельками из лавки Слепого Свена, а затем конверт с билетом в кино.
— Это на сегодня, — объясняет Сикстен. — Фильм про Тарзана.
Папа разглядывает розовый билет, и слезы наворачиваются ему на глаза.
— Вот это подарок! Ну и повеселюсь же я!
— Да уж наверняка! — подхватывает Сикстен.
В полседьмого папа стоит в коридоре и любуется на себя в треснутое зеркало.
— Почему я должен идти в форме? — недоумевает он. — Блажь какая-то.
— Но ведь сегодня твой день рождения, — настаивает Сикстен. — Ну-ка втяни живот. Пакет с карамельками не забыл?
— Нет. Ну, как я тебе нравлюсь?
Йонте вдевает розу ему в петлицу.
— Вот. Теперь все в ажуре, — заявляет он.
И папа уходит.
— Не забудь, что у тебя билет на определенное место, — кричит вдогонку Сикстен.
Приятели бегут всю дорогу — чтобы не попасться отцу на глаза, пришлось выжидать до последней минуты. Только бы не пропустить, как они встретятся!
И вот мальчишки, потные и разгоряченные устраиваются в темном зале и не сводят глаз с папиного затылка. Папа сидит через два ряда от них. Фильм уже начался. Тарзан сидит рядом с обезьяной Читой.
Но место рядом с папой все еще свободно.
— Не пришла, — шепчет Сикстен.
— Может, просто опаздывает? — ободряет его Йонте.
Так и есть. Какая-то женщина идет по проходу. У неё рыжие кудрявые волосы и обтягивающее платье. На груди — тоже роза. Она останавливается у ряда, на котором сидит папа.
— Это она, видишь? — шепчет Йонте.
— Ага. Похоже, в самом деле чувственная.
Мальчишки следят, как женщина проходит вдоль ряда и зрители встают, давая ей дорогу. Она доходит до папы и останавливается. Мгновение они стоят друг напротив друга.
— Я опоздала, извините, — говорит незнакомка.
— Ничего, только садитесь поскорей.
Сикстен и Йонте слышат их разговор и видят, как женщина усаживается рядом с папой.
— Вам нравятся такие фильмы? — спрашивает незнакомка.
— Да, «Тарзан» отличное кино.
— Он немножко похож на вас, — замечает соседка.
Папа бормочет что-то в ответ, но мальчикам не слышно, что. Папа достает банановую карамель, а Тарзан — настоящий банан.
— Что она там делает? — волнуется Сикстен.
Йонте слегка приподнимается.
— Взяла у твоего отца конфету и засунула в рот. Похоже, они сразу друг дружке приглянулись.
— Тсс! Она что-то говорит! — шепчет Сикстен.
Он видит, как папа оборачивается к соседке и слышит её жаркий шёпот:
— У меня это первый раз в жизни.
— Угу, — бормочет папа.
— Я раньше никогда так не знакомилась. Даже не по себе немного.
Она кладет папе руку на плечо. Папа срывается с места и кидается к выходу.
— Эй! Вы куда? — изумляется женщина.
— В туалет.
Женщина неуверенно встает:
— Хотите, я пойду с вами? — кричит она вдогонку.
Но папа даже не оборачивается. И женщина садится на место. Достает карамельку из оставленного папой пакета. Откалывает розу и бросает на пол.
Сикстен мчится домой. Ему надо опередить папу. Но папа возвращается нескоро. Давно пробило девять. Когда папа приходит обнять Сикстена на ночь, тот уже улегся в кровать. От папы пахнет вечерней свежестью.
— Спасибо, Сикстен. Замечательный был фильм. Самый лучший из всех, что я видел.
