33
У почты он уже никого не застал. Вместо Вендулиной улыбки на него оскалили зубастые пасти два бронзовых страшилища, украшающие тяжелые дубовые ворота. Он оглядел проход под аркой и прошелся по длинному коридору вдоль дверей с табличками: «Посылки», «Телефон», «Телеграф». Сегодня суббота, все заперто.
Ждала его Вендула? Может быть. А он все не шёл и не шел, слишком долго не мог открыть замок. Наверное, ей наскучило ждать, и она вернулась домой.
Из дверей трактира выскочил мальчишка. Милан узнал Петера и окликнул его. Он заметил, что Петер тащит в руке тяжелую сумку с пивом.
— Петер? Ты не видел Вендулу?
— Кого? — спросил Петер.
Милан повторил. Имя, столько раз произнесенное вслух и в мыслях, имя, которое так волнует и вместе с тем успокаивает. Он заметил, что синяк под глазом Петера совершенно исчез.
— Видал… — подтвердил Петер. — Она, кажется, домой пошла. Стояла у почты… с кем-то.
Милан насторожился.
— Постой, постой, — продолжал Петер. — Она пошла, кажется, не домой. С ней был Славечек. Ты ее ждал?
Милан покачал головой.
— Сознавайся…
— В чем я должен сознаваться? — пожал плечами Милан. — А даже если ждал?
— Фьють… — многозначительно присвистнул Петер. — Вот накладочка!
— Что значит накладочка?
— Я же тебе говорю: ты не пришел, а Вендула взяла и ушла со Славечком. Встретила его здесь. Вот это здорово!..
Петер все подливал да подливал масла в огонь.
— Не лезь ты не в свое дело, — посоветовал Милан. Но по голосу было ясно, что он смущен и раздосадован: неужели Вендула могла пойти к реке со Славечком? Хотя Славечек был его самым лучшим другом.
— Ну, приветик, — попрощался Петер. И успокаивающе добавил: — Ты не расстраивайся. Сам понимаешь, Вендула…
— Ты у меня сейчас заработаешь!..
Милану надоело слушать подковырки. Петер самоуверенно засвистел мотив какой-то незнакомой песенки и исчез в боковой улочке.
«А теперь куда? — размышлял Милан. — Если Вендула действительно пошла со Славечком, то поступила так потому, что разозлилась. Ведь я-то опоздал, не пришел вовремя, чего же ей тут торчать! И маме своей она должна что-то сказать…»
Но Милан хотел проститься. Кто знает, когда они с Вендулой снова увидятся. Должна же она по крайней мере знать, что он уходит из дому!
Милан кинулся бежать и остановился только под ее окном. Немного поколебавшись, он засвистел. Никогда раньше он не вызывал ее свистом.
Штора в темном окне осталась неподвижной.
Он снова засвистел. Потом расхрабрился и позвонил. Если выйдет Вендулина мама, он скажет, что ему необходимо поговорить с Вендулой. Не выгонит же она его! Но тут наверху приоткрылось окно и послышался девчоночий голос:
— Чего тебе?
Вендула. Какое у нее лицо! Совсем чужое.
— Спустись, пожалуйста, вниз…
Она презрительно вскинула голову.
— Чего тебе?
— Я тебе все объясню. Я не мог прийти…
— Не мог… — Она усмехнулась.
— Правда. Сегодня пришло то письмо. И новая анкета.
С Вендулой вдруг произошла какая-то перемена. Безразличие и высокомерие исчезли, словно крупинки песка в редком сите. Она крикнула: «Подожди!» — и резко захлопнула окно.
«Она не ходила со Славечком. Она ждала его, Милана!» — убеждал он сам себя. Ему уже вовсе не было скучно торчать тут, на тротуаре, в ожидании Вендулы. Значит, Петер наврал. А он, балда, поверил ему. Зачем Петер это сделал?
— Ну что? — участливо спросила Вендула еще в дверях.
Он оглянулся. На другой стороне улицы он увидал группу пожилых женщин. Их заботливое любопытство было ему хорошо знакомо.
— Пошли к реке. Тебе можно?
Вендула кивнула.
— Мамы нету дома. Я ей говорила, что пойду гулять…
— Здо́рово…
Они поспешно удалились, преследуемые испытующими взглядами женщин.
— Зачем тебе убегать? Не выдумывай! — сказала Вендула, когда выслушала его рассказ.
— Я должен… Неужели не понимаешь?
Она покачала головой:
— Тебя поймают, отправят домой, ты только опозоришься.
— Не поймают, — твердил он упрямо. — Я убегу куда-нибудь на Шумаву… Пойду хотя бы овец пасти или…
— Как ковбой, да? — высмеивала его Вендула.
Ему было неприятно, что она так насмешливо относится к его планам, хотя он и понимал, что и сам еще не убежден в своей правоте.
Они шли по узкой тропинке вдоль реки. Он поднял камушек и швырнул его в мутную воду. Зачем, он и сам не знал этого.
— Тебе хорошо смеяться… — сказал он ей почти с упреком. — Тебе-то чего не хватает?
Вендула остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты так думаешь?
Милан понял, что переборщил. Два года назад от Вендулы ушел отец. Милан знал его, говорили, что он сильно пьет.
— Я не хотел обидеть тебя… — пробормотал он в свое оправдание.
Она посмотрела куда-то вдаль, через реку. Потом произнесла:
— Всем до нас дело. До мамы и до меня. Папу даже жалеют. Будто живет один, как собака. Только никто не знает, что у нас творилось, когда он являлся из пивной. Никто!..
Милан не перебивал ее. Он понял, что и ей хочется поделиться с ним своей самой тайной болью.
Они всё шли и шли, и шум реки заглушал их слова. Но они не замечали ее переменчивого голоса, поглощенные своими заботами.
— Вернись, Милан! — Вендула снова уговаривала его.
Он остановился. Здесь еще никто из них никогда не был.
— Знаешь, Вендула, у меня когда-то была живая форель. Красавица! Серебряная, с темными точками на спинке. Я думал, что эту красоту смогу иметь дома. Я пустил ее в воду, в ведро с чистой водой. Я-то, дуралей, представлял себе, что буду наслаждаться этой красотой, понимаешь… Утром пришел в сарай поглядеть, а форель плавает вверх белым брюхом… Задохнулась…
Милан отломил веточку вербы.
— Со мной будет то же самое, Вендула, я просто не смогу заниматься химией.
Она долго молчала.
— Знаешь, что я думаю, Милан? — Она рассуждала вслух. — Может быть, твой отец заставляет тебя идти в химический не из упрямства. Что, если и он хотел когда-то иметь у себя красавицу форель или чего-то в жизни добиться, а у него не получилось? И теперь он надеется, что радужную форель можешь поймать ты!
Милан удивленно смотрел на девочку.
— Ты ведешь дневник, правда?
— Почему ты так думаешь? — спросила она, не понимая.
— Такие фразы девчонки записывают в дневнике, я знаю.
Вендула подняла брови.
— Если ты считаешь, что это фраза…
— Нет… постой, может быть, ты права, но почему именно я?
— Ваша Лилина добьется того, о чем мечтала мама: станет артисткой!
— А может, еще и не станет…
— В городе все об этом говорят.
— Еще бы! Мать не удержишь… А почему я должен отказаться от своей мечты? Я люблю животных и хочу заниматься любимым делом, родители должны меня отпустить…
— Милан! — она почти кричала. — У меня мировая идея! Знаешь что? Иди в химический, а заниматься потом будешь животными. Может, изобретешь какое-нибудь средство, такой порошок! Если насыпать его в реку — рыба никогда не погибнет. Или придумаешь лекарство против… я не знаю против чего. Иди, Милан, в химический. Увидишь — тебе понравится…
Она его просила.
Милан колебался. Словно боялся отказаться от своих планов. И вдруг сказал совсем без всякой связи:
— Тебе, Вендула, надо в Африку ехать!
Она изумилась.
— Это еще зачем?
— Миссионеркой к людоедам!
Вендула размахнулась и стукнула его в бок:
— Да, если они не будут такими упрямыми, как ты!
Милан в долгу не остался, и они стали носиться вокруг толстой ольхи, суля жестоко отомстить друг другу.
Возвращение домой имеет разный вкус. Иногда оно сопровождается привкусом полыни. Ты ощущаешь горечь, неуверенность и страх.
На сей раз путь Милана обратно домой был подобен движению по тонкому льду. Возвращался он уже а темноте. Ярко освещенные стрелки часов на ратуше сообщали, что скоро пробьет семь. Час назад он проводил Вендулу. Может быть, и ей попадет. А потом бродил по опустевшим улицам, на углах которых мерцали фонари, и все думал и думал о своем…
В конце концов он согласился: да, Вендула права. Да, он вернется домой. Послушается отца, заполнит анкету и отдаст директору. Он не отречется от своей мечты, даже если этот его путь к пастбищам, лугам и косогорам, где носятся кони с развевающимися гривами, будет долгим.
Что его ждет дома? Все, наверное, уже возвратились. Милан не послушался отца, удрал, не вымыл посуду, не натер линолеум. Ох и достанется же ему… Может быть, отец возьмется за ремень и изобьет его?! Пускай, он выдержит. Мама начнет поддакивать: «Ну вот, дождались! Лилина — наша гордость, а ты? Позор семьи! Отец — директор, а сын будет всю жизнь возиться со скотиной! Погляди на Лилину — какие у нее планы!»
