— Представляю тебе Робинзона Крузо, губернатора острова Сперанца, — сказал он.
Затем подобрал грязную пустую раковину, по-прежнему лежавшую на берегу, и с ревом разбил ее об кокос, а тот свалился на груду переломанных бамбуковых палок. Потом Пятница рассмеялся и обнял Робинзона.
Робинзон сделал выводы из этого странного спектакля. Однажды, когда Пятница поедал живьем жирных пальмовых червей, панированных в муравьиных яйцах, раздраженный Робинзон отправился на берег. Он вылепил из мокрого песка фигуру, лежащую ничком, сделав ей волосы из водорослей. Лица статуи, прикрытого согнутой рукой, не было видно, но обнаженное коричневое тело было похоже на Пятницу. Как только Робинзон закончил работу, на берег пришел Пятница, дожевывая своих червей.
— Представляю тебе Пятницу, пожирателя змей и червей, — сказал ему Робинзон, показывая на песочную статую.
Потом он отломил ветку орешника, очистил ее от листьев и стал хлестать ей по спине и ягодицам песочного Пятницы, который для того и был предназначен.
С тех пор их стало четверо. Настоящий Робинзон и чучело Робинзона, настоящий Пятница и чучело Пятницы. Все, что один мог сделать плохого другому, — оскорбления, удары, обиды — он обращал на двойника. Друг с другом они всегда были любезны.
Но вскоре Пятница изобрел другую игру, еще более увлекательную, чем двойники.
Как-то после обеда он довольно грубо разбудил Робинзона, спавшего под эвкалиптом. Он был так странно одет, что Робинзон сначала не понял, в чем дело. На ногах Пятницы висели лохмотья, завязанные так, чтобы получились штаны. Плечи покрывала короткая куртка. На голове была соломенная шляпа, что не мешало ему укрываться от солнца под зонтиком из пальмовых листьев. Но главное, он сделал себе бороду из клочьев шерсти и приклеил ее к щекам.
— Знаешь, кто я? — спросил он у Робинзона, величественно прохаживаясь перед ним.
— Нет.
— Я — Робинзон Крузо из города Йорка в Англии, хозяин дикого Пятницы.
— А кто же тогда я? — озадаченно спросил Робинзон.
— Догадайся!
Робинзон слишком хорошо знал Пятницу, чтобы не понять его с полуслова. Он поднялся и исчез в лесу.
Если Пятница был Робинзоном, прежним Робинзоном, хозяином раба Пятницы, Робинзону оставалось лишь стать прежним Пятницей, слугой. В самом деле, у него больше не было длинной бороды и коротких волос, и он стал похож на Пятницу, так что войти в роль было несложно. Он только натер лицо и тело коричневым ореховым соком и повязал на бедра кожаную повязку араукан, которая была на Пятнице в день, когда тот появился на острове.
Потом он показался Пятнице и сказал:
— Ну вот, я Пятница!
Тогда индеец постарался как можно лучше произнести несколько длинных фраз по-английски, а Робинзон ответил ему арауканскими словами, которые он выучил, когда Пятница еще не знал английского.
— Я спас тебя от твоих соплеменников, которые хотели принести тебя в жертву силам зла, — сказал Пятница.
Робинзон преклонил колени, коснулся лбом земли и стал бормотать слова благодарности. Наконец он взял ногу Пятницы и поставил себе на затылок.
Они часто так играли. И всегда начинал Пятница. Как только он появлялся с накладной бородой и зонтиком в руках, Робинзон понимал, что перед ним — Робинзон, а сам он должен играть роль Пятницы. Они никогда ничего не выдумывали, все это были эпизоды их прежней жизни, когда Пятница был покорным рабом, а Робинзон — суровым хозяином. Они разыгрывали сцену одевания кактусов, разрушения рисовой плантации, тайного курения трубки у бочек с порохом. Но больше всего Пятнице нравилась сцена, когда он бежал от араукан, готовых принести его в жертву, а Робинзон его спасал.
Робинзон понял, что эта игра приносит пользу, потому что избавляет Пятницу от тяжелых воспоминаний о его рабской жизни. Но не менее полезна она была и самому Робинзону, так как его постоянно мучила совесть из-за прежнего жестокого обращения с Пятницей.
Однажды Пятница вернулся с прогулки с небольшим бочонком на плече. Он нашел его рядом с бывшей крепостью, когда рыл песок в поисках ящериц.
После долгих раздумий Робинзон вспомнил, что закапывал в землю два бочонка с порохом и соединил их с крепостью шнуром, чтобы взорвать на расстоянии. Один из них взлетел на воздух почти сразу после катастрофы. Значит, Пятница нашел второй. Робинзон был удивлен, что он так радуется находке.
— Зачем нам этот порох? Ты же прекрасно знаешь, что у нас больше нет ружей.
Вместо ответа Пятница поддел острием ножа крышку бочонка и открыл его. Потом запустил туда руку, вытащил пригоршню пороха и бросил ее в огонь. Робинзон попятился, опасаясь взрыва. Никакого взрыва не было: вверх взвился со свистом язык зеленого пламени и тут же исчез.
— Видишь, — объяснил Пятница, — ружье — самый некрасивый способ жечь порох. Порох, запертый в ружье, кричит и становится злым. Когда он на свободе, он тих и прекрасен.
Потом он дал Робинзону еще одну пригоршню, чтобы тот сам бросил ее в огонь. На этот раз Пятница высоко подпрыгнул вместе с языком пламени, как будто он хотел танцевать с порохом. Они повторяли это снова и снова. И всякий раз, как поднималась широкая завеса зеленого пляшущего огня, на ее фоне в самых причудливых позах застывал силуэт Пятницы.
Потом они придумали, как еще можно играть с порохом. Они собрали в маленький горшочек сосновую смолу, которая сама по себе хорошо горела, и смешали ее с порохом, получив прекрасно воспламеняющуюся черную клейкую массу. Они покрыли ей ствол и ветки сухого дерева на краю скалы и следующей ночью подожгли его. Дерево покрылось золотым панцирем трепещущего пламени и горело до самого утра, как огромный канделябр.
Много дней подряд они превращали порох в огненную массу и покрывали ей сухие деревья на острове. Ночью, когда им не спалось, они вместе поджигали какое-нибудь дерево. Это был их тайный ночной праздник.
В годы, предшествовавшие взрыву и крушению островной цивилизации, Робинзон пытался научить Пятницу английскому. Метод его был прост. Он показывал на ромашку и говорил:
— Ромашка.
И Пятница повторял:
— Ромашка.
И Робинзон исправлял ему произношение.
Затем он показывал на козленка, нож, попугая, солнечный луч, сыр, лупу, родник, медленно произнося:
— Козленок, нож, попугай, солнце, сыр, лупа, родник.
Пятница повторял за ним, повторял, пока не произносил слово правильно.
К моменту катастрофы Пятница знал достаточно английских слов, чтобы понимать приказы Робинзона и называть окружающие его предметы. Но однажды Пятница показал Робинзону белое пятно в траве и сказал:
— Ромашка.
— Да, — ответил Робинзон, — это ромашка.
Но стоило ему произнести эти слова, как ромашка расправила крылья и улетела.
— Видишь, — сказал он тогда, — мы ошиблись. Это не ромашка, это бабочка.
— Белая бабочка, — возразил Пятница, — это ромашка, которая летает.
До катастрофы, когда Робинзон был хозяином Пятницы, он бы рассердился. Он заставил бы Пятницу признать, что цветок — это цветок, а бабочка — это бабочка. Но теперь он промолчал и задумался.
Позже они с Пятницей гуляли по пляжу. Над ними сияло безоблачное небо, но было раннее утро, поэтому на западе все еще виднелся белый диск луны. Пятница, собиравший ракушки, показал Робинзону маленький круглый камень — белое пятно на чистом песке.
Он указал на луну и обратился к Робинзону:
— Послушай. Это луна — камешек на небе, или этот камень — луна на песке? — И рассмеялся, будто знал, что у Робинзона не найдется ответа на этот странный вопрос.
Потом наступило долгое ненастье. Над островом собрались черные тучи, вскоре дождь забарабанил по листьям, миллиарды маленьких грибов вздулись на морской глади, а со скал потекли ручьи. Пятница и Робинзон укрылись под деревом. Но Пятница вдруг вышел под дождь и подставил ему лицо. Он запрокинул голову назад, по его щекам струилась вода. Он подошел к Робинзону.
— Смотри, — сказал он, — все грустит и плачет. Деревья плачут, облака плачут, камни плачут, и я плачу с ними. У, у, у! Дождь — это великая печаль острова и всего вокруг…
Робинзон начинал понимать. Он понемногу соглашался с тем, что такие разные вещи, как луна и камень, дождь и слезы, могут быть настолько похожими, что их легко спутать, и что слова могут перелетать с одного предмета на другой, даже если это сбивает с толку.
По-настоящему он включился в эту игру, когда Пятница объяснил ему правила «Арауканского портрета из пяти признаков».
Например, Пятница говорил:
— Это мать, которая баюкает; это повар, который солит твой суп; это армия солдат, которая держит тебя в плену; это зверь, который сердится, воет и топает, когда дует ветер; это змеиная кожа с тысячью чешуек, сверкающих на солнце. Что это?
