— Кис-кис-кис…
И тут я чуть не вскрикнул от испуга: прямо из кустов ко мне выпрыгнул огромный котище с горящими глазами. Я даже присел от неожиданности. Однако кот дружелюбно потерся о мои колени и снова исчез в темноте. Яцек присел рядом, и мы несколько секунд всматривались в окно, из которого выглядывал ранее мужчина. Из-за туч показался на мгновение месяц, и блеск его отразился в стеклах окна. Никого. По-видимому, мужчина успокоился и снова лег.
— Идем, — шепнул Яцек.
— А может, лучше вернуться?
— Не трусь, пошли.
Мы на цыпочках подошли к стене, в которой виднелась небольшая железная дверь.
— Они сюда входили, — прошептал мне Яцек в самое ухо. — Только бы дверь не была заперта…
Он нажал на ручку, и дверь приоткрылась. Из подвала пахнуло сыростью и плесенью. Яцек достал из кармана фонарик, прикрыл платком рефлектор и включил свет. Перед нами были круто спускающиеся вниз ступеньки. Я остановился в нерешительности, но Яцек смело двинулся вперед, и мне оставалось только последовать за ним.
Вскоре мы оказались в узком проходе с холодными и влажными стенами. Один поворот, второй, третий… Что-то зашелестело под ногами. Яцек инстинктивно направил туда луч фонаря — крыса! Огромная, сытая, она с минуту спокойно разглядывала нас, шевеля усиками, а потом не спеша скрылась в каком-то закоулке.
— Идем отсюда, — тихо предложил я, с трудом переводя дыхание. — Терпеть не могу крыс.
— Уже раскис? — пристыдил меня Яцек, хотя, должен сказать, и у него голос звучал не слишком уверенно. — Что нам крысы… Раз уж мы добрались сюда, то нужно не отступать до конца.
Очень может быть, что он только ждал моих возражений, чтобы отступить с честью, но я тоже взял себя в руки и больше не сказал ни слова. Я даже взял у Яцека фонарик и пошел впереди.
Внезапно путь нам преградила дверь, запертая на массивный засов. Я остановился, беспомощно глядя на Яцека. Он, однако, оказался подготовленным к такой ситуации и, отодвинув меня в сторону, поддел засов толстым железным прутом.
— Что ты делаешь? — Я ухватил его за руку. — Ведь это же будет кража со взломом!
— Какая кража, лопух! Во-первых, тут не заперто, а во-вторых, неужели тебе не ясно? Некоторые фрицы еще надеются, что снова отберут у нас эти земли. Вот и припрятали здесь кое-что. Но не бойся — им теперь не вернуться. Так говорит мой батя, а уж он-то знает.
Он посильнее нажал на прут — и засов уступил. Мы вошли в большое помещение, которое во время войны, наверное, служило бомбоубежищем. Луч фонарика осветил неоштукатуренные стены, вырвал из темноты кран с раковиной, кучу пустых консервных банок.
— Гляди! — внезапно воскликнул он.
Я увидел два поставленных один на другой ящика.
— А может, лучше бы…
Но Яцек, не слушая меня, подошел к ящикам, поднял крышку верхнего и многозначительно присвистнул. Я подошел к нему и заглянул через плечо. Ящик был полон каких-то блюд, никелированных сосудов, позолоченных и покрытых гравировкой кубков.
— Железки, — проворчал неодобрительно Яцек. — Какие уж тут револьверы…
— А в другом что?
Мы с трудом отодвинули верхний ящик и заглянули в тот, что лежал, ниже. Тут тоже не было оружия. Но то, что мы там обнаружили, было, пожалуй, не менее интересно: сначала Яцек вытащил педаль, потом — цепь и кожаное седло и наконец — колеса и раму. Велосипед! Самый настоящий, только что разобранный.
В ящике были еще какие-то механизмы или приборы, но нам уже было не до них.
— Бери! — Яцек сунул мне в руки раму и одно из колес. — А я понесу остальное.
— А можно…
— Перестань трепаться, — отрезал он. — И сматываемся отсюда, пока нас крысы не сожрали.
А тут и в самом деле раздался подозрительный шорох, и из-за пустых консервных банок вылезла огромная толстая крыса, волоча за собой длинный тонкий хвост. Мы поспешно двинулись к выходу. Ступеньки были скользкими, я даже чуть было не упал.
— А теперь — осторожно, — скомандовал Яцек, когда мы добрались до входной двери. — Главное, чтобы этот тип с верхнего этажа нас не застукал.
Мы уже добрались до самого забора, когда нас настиг луч фонарика. Я успел бросить в траву раму с колесом.
— Вы все еще здесь? — донесся до нас грубый мужской голос. — Что это у тебя?
Слова эти были обращены к Яцеку, который успел только прикрыть полой куртки свою ношу.
— Ну, чего молчишь! — угрожающе крикнул мужчина. — Что ты там прячешь?
— Так это ведь кот, — отозвался Яцек. — Мы только сейчас нашли его.
— Мяу… — тихонько пискнул я. — Мяу, мяу…
По-видимому, мяуканье у меня получилось неплохо, потому что мужчина прекратил расспросы.
— Проваливайте отсюда! — прикрикнул он. — Ночи на вас нету.
Фонарик погас. Выждав еще немного, мы перебросили через забор раму и колеса, а уж потом полезли сами.
Велосипед мы упрятали в сарайчике. Яцек для пущей уверенности прикрыл его рваным матрацем и присыпал соломой.
— А теперь — бежим по домам, — скомандовал он. — Как бы нас там не хватились.
— А что будем говорить, если спросят про этот велосипед?
— Скажем, что какой-то дядька нам его подарил. Худой такой и с усами.
— А поверят?
— Если поподробней расскажем, как выглядел, то обязательно поверят. Бывают ведь разные чудаки, правда? Только запомни: высокий, худой, усатый, в кожаной куртке. А еще — прыщ у него на носу и шрам на левой щеке. Не забудешь?
— Запомню, — ответил я без особого энтузиазма.
— Ну, значит, пока, Мацек. Завтра займемся им: соберем — и гуляй душа!
Чертов велосипед никак не хотел собираться. Колеса не устанавливались в вилке, цепь соскальзывала, винты не подходили. Мы возились с ним до темноты, мама не могла прийти в себя от изумления, потому что за обедом я впервые удовлетворился единственной тарелкой супа и сразу же выбежал из-за стола. Но все же прихватил с собой кусок хлеба, толсто намазанный смальцем со шкварками. Уже почти в полной темноте Яцек завернул наконец последнюю гайку, натянул цепь и
