Мишка и Лешка побрели к речке, а «мелкие хулиганы», скинув рубахи, стали уныло ковырять лопатами сухую, каменистую землю.
Глава седьмая
СКИФСКИЙ КУРГАН
Скифы жили давным-давно. Но они оставили неизгладимый след в школьном учебнике «История древнего мира». Кто из мальчишек не бредил знаменитыми скифскими курганами, великое множество которых разбросано по всей стране?!
И вот Мишка нашел скифский курган.
Все великие открытия начинаются с пустяков. Великий Ньютон открыл закон всемирного тяготения, увидев яблоко, упавшее с яблони на землю. Не менее великий Архимед открыл свой знаменитый закон, сидя в ванне и внимательно наблюдая, как вода, вытесненная его телом, переливается через край. Торичелли, ученик прославленного Галилея, открыл атмосферное давление, два часа простояв около насоса, вода в котором поднималась за поршнем на высоту не более десяти метров. Многие пустяки ведут нас к большим открытиям. Только эти самые пустяки надо вовремя заметить.
Однажды Мишка обратил внимание на камешек, который скатился с невысокого холма на берегу реки. Достаточно было взобраться на холм, чтобы определить, что это не холм, а курган. Что ни говори, курган — это все-таки курган, а холм — это холм. Бывает, просто чувствуешь, а объяснить трудно. Если б Мишка сумел объяснить, почему эта гора — курган, а не холм, то, наверное, появился бы какой-нибудь закон курганов. И тогда определить курганы было бы проще простого.
Лешка никак не мог поверить, что это место, которое он видел сотни раз, не что иное, как один из доселе не известных скифских курганов. Но Мишка сумел его убедить.
— Мало ли что ты видел! — говорил он ему. — Ты вот тысячу раз поднимался к себе на четвертый этаж. А сколько ступенек до вашей квартиры?
— Ступенек? — растерялся Лешка. — Наверно, шестьдесят…
— Семьдесят пять! — торжествующе заявил Мишка. — Наблюдательность для археолога — самое главное!
— А я и не спорю, — оправдывался Лешка. — Только странно, почему больше никому в голову не пришло, что это скифский курган?
— Чудак человек! — удивлялся Мишка. — Должен радоваться, что никто раньше не догадался, а ты… В том-то и дело, как говорил Айсинг, ходим мы с тобой по историческим местам и глазами хлопаем.
— Ладно, я тебе верю. Но вот как нам незаметно этот курган разрыть? Здесь вокруг всегда народу пропасть.
— Чепуха, — оживился Лешка. — Скажем, что червей копаем.
— Целыми днями-то? — усмехнулся Мишка.
— А кому какое дело! Пусть, кто что хочет, то и думает. Наше дело сказать, что червей, а там пусть.
— Нет, так не выйдет, — помрачнел Мишка. И вдруг оживился: — Лучше так… Лежишь себе на кургане, вроде загораешь, а сам копаешь сколько влезет. А если кто подойдет, лопату под песок. А?
— Точно, — заулыбался и Лешка.
В тот же день начались раскопки. Работа подвигалась, как говорится, со скрипом. Это только сказать легко — «лежишь себе на кургане, а сам копаешь»! Солнце печет, пыль в рот лезет, плечи ноют. А глаза — кажется, еще чуть-чуть и вывихнешь, потому что все время коситься приходится то направо, то налево — нет ли какой опасности. И результаты хуже некуда. За целый день крохотную ямку вырыли: курган сплошь из песка. Вроде радоваться нужно, не так тяжело копать. Зато сколько ни копай, все тут же засыпается. Песок так и течет, как вода, хоть запруду ставь.
Но Мишка не унывал.
— Видал? — говорил он Лешке. — Мы копаем, а никто даже и не замечает, что мы ведем важную научную работу. И речка рядом — искупаться всегда можно.
Насчет речки Лешка соглашался. Он тоже считал — что ни говори, а у скифов голова работала, знали, где курган поставить.
Но находок все не было и не было.
Мишка доказывал, что это в порядке вещей.
— Вот когда весь курган раскопаем, — говорил он, — и копнем еще землю метра на три, тогда только держись! Сабли из стали, секрет изготовления которой давно утерян, сбруя конская, золотые монеты и вазы. Любой музей с руками оторвет. — И поспешно добавил: — Сабли оставим себе!
Но Лешку, который понял, как трудно лежа на животе разрыть весь этот большущий курган, сабли уже не волновали, и он все чаще и чаще оставлял Мишку одного и бегал на речку, как он говорил, окунуться. Окунался он всегда не меньше часа. Когда Лешка возвращался, Мишка шипел, как проколотая камера:
— Личное выше общественного, да?
Землеройным работам не было видно конца.
Чем больше накапывали песка, тем, казалось, больше его прибывало.
— Из пустого в порожнее, — вздыхал Лешка.
На что ему Мишка мудро отвечал:
— Поживем — увидим!
— Увидишь тут, — буркнул Лешка.
— На сердитых воду возят, — сыпал поговорками Мишка и пыхтел изо всех сил, озираясь по сторонам и швыряя через плечо песок.
Однажды они услышали интересный разговор. Внизу двое мужчин сначала вполголоса, а потом все громче и громче, забыв обо всем на свете, отчаянно заспорили.
— Ты ничего не заметил? — говорил один.
— А что я должен был замечать? — отвечал другой.
— Может, ты не видишь двух мальчиков на этом пригорке?
— Вижу. Ну и что?
— А больше ты ничего не заметил?
— По-моему, нет.
— Так это по-твоему — нет, а по-моему — да! Может, ты хочешь, чтоб нас разорвало в куски?
— Ну да, я не хочу. Но что нас разорвет?
— Мало ли что! В Мелитополе был точно такой же случай! Двое мальчиков лежали на пригорке, и все думали, что они загорают. А оказалось, что они отвинчивают головку у фугаса.
— Ой-ой! И все взорвалось?
— Конечно, если бы не я! Я схватил фугас, ввинтил головку обратно и отнес в болото. Счастье, что фугас не взорвался!
— А причем тут эти двое мальчиков? Я все время наблюдаю за ними. Они просто что-то мирно роют. Может, они играют в сорок разбойников и копают для себя пещеру!
— А если они не роют, а зарывают? А потом как даст!
— Мальчики, что вы делаете? — спросил наконец у них один из мужчин.
— Мы играем в сорок разбойников и копаем для себя пещеру, — ответил ему Мишка его же словами.
— Ну, вот видишь, я был прав!
И мужчины зашелестели газетами.
— Пронесло, — сказал Лешка.
Вечером друзья произвели расчеты. Оказалось, что при их производительности труда этот курган может спокойно простоять еще много лет.
— Меня это, конечно, не пугает, я готов, — сказал Мишка. — А вот ты…
— И я не боюсь, — храбрился Лешка. — Только за несколько лет, знаешь, сколько людей про наш курган пронюхает. Не успели начать, и то уже двое заметили. Мы вот тут сидим с тобой, а они, может, там уже копают!
Мишку это не взволновало:
— Тут на всех хватит…
— А почему мы все от ребят скрываем? — заныл Лешка. — Может, зря? Позвали бы ребят. Раз-раз и готово! Все равно мы начальники. Мы же первые!
Мишка немного подумал:
— Да, и в книгах написано, в любой экспедиции всегда много народу. И если уж не сто, то человек двадцать всегда наберется. Каждому дела хватит!
Мишка был хитрый малый. Он давно уже надумал позвать ребят на помощь, только ждал, когда Лешка первый об этом заговорит. Кому, как не ему, Мишке, знать, что у Лешки выдержка послабее. В тот же вечер на дворовом собрании всех мальчишек и девчонок, разумеется, кроме Леньки и Петьки, было решено:
1. Назначить Мишку и Лешку главными начальниками археологической экспедиции «Скиф»;
2. Каждому иметь лопату или совок плюс зубную щетку;
3. Иметь однодневный запас пищи и воды;
4. Строго хранить тайну;
5. Найденные предметы не утаивать, а сдавать под расписку главным начальникам экспедиции;
6. Обязать главных начальников экспедиции не присваивать сданные им предметы, а отнести их в краеведческий музей;
7. Сбор на кургане в 6.00 утра.
Примечание: каждый должен привести с собой всех своих друзей, приятелей, товарищей, знакомых, а также сестер и братьев, если они имеются и умеют держать язык за зубами.
На другое утро курган напоминал муравейник. Собрались все мальчишки и девчонки двора, а также их друзья, приятели, товарищи и просто знакомые. А добровольцы все прибывали и прибывали с лопатами, совками, граблями и с зубными щетками. На главных начальников уже никто не обращал никакого внимания. Тем, кому не хватило места на кургане, копали рядом.
По пляжу поползли слухи. Все упорно твердили, что под ним обнаружено лежбище мамонтов. На этом загорающие сходились единодушно. Вот только о числе мамонтов были разнотолки. Одни говорили, что их не сосчитать и что здесь вскоре откроют фабрику по изготовлению пуговиц из бивней мамонта. Другие утверждали, что мамонтов не больше двадцати-тридцати. И только муж и жена, приехавшие отдыхать из столицы, утверждали, что мамонт всего один, потому что даже это слишком много для провинциального города. Но их никто не слушал. Каждый слушал только себя.
