На новогоднем базаре покупателей было больше, чем ёлок. Оставалось всего два дня до праздника, и все спешили украсить свои комнаты. Ёлок становилось всё меньше и меньше.
Гриша готов был взять любое деревце — ему все они нравились. Но папа разбирался в ёлках, словно он всю жизнь прожил в лесу.
— Эта и до Нового года не достоит, осыплется, — уверенно говорил он.
— А эта выглядит как мокрая кошка… Наверное, она лежала внизу, когда деревья везли на базар.
— Здесь сучьев мало. Придётся втыкать в ствол ветки — иначе не украсишь.
Послышались крики. Толпа покупателей колыхнулась.
— Что случилось? — посыпались вопросы. — В чём дело?
— Белка… Белка откуда-то выскочила!
— Стряхивай её, стряхивай!
— Вон она, видите — перескочила?
Действительно, по прислонённым к стене ёлочкам озорно прыгал серый пушистый комочек. Белка не боялась людей. Она смотрела на них, задорно шевеля хвостом, потом, распластавшись в воздухе, перелетала сразу через пяток деревьев.
Появились двое школьников с сачками для ловли бабочек, — будто ребята заранее знали, что им придётся гоняться за белкой.
— Чья она? — спросил Гришин папа у одного из школьников.
— Ничья, — ответил тот. — Мы её в зооуголок поселим! — И, воинственно взмахнув сачком, кинулся на помощь товарищу.
Белка словно играла с ребятами. Она даже не торопилась удирать от охотников и с интересом следила, как к ней приближается пасть сачка. И только в последнее мгновение, ударяя хвостом по сачку, прыгала куда-нибудь в сторону. Это очень сердило мальчиков, и они то и дело, забыв о белке, принимались ссориться, обвиняя друг друга в очередной неудаче.
Деревьев на базаре становилось всё меньше. Одна за другой ёлочки уплывали в ворота.
Белка исчезла.
Ребята с сачками набегались до того, что уже едва передвигали ноги. В последний раз покричав друг на друга, они пошли домой.
Когда в продаже осталось всего несколько ёлок, белка вновь появилась. Она уселась на верхушку одного из деревьев и принялась вертеться во все стороны, как флюгер.
— Папа, подождём, пока все уйдут, — сказал Гриша. — Купим последнюю ёлку. Тогда и белка нам достанется.
— Хорошо, — согласился папа, подошёл к большой ёлке и сказал продавцу: — Мы покупаем это дерево.
— Почему же ты решил, что оно останется последним? — испуганно спросил Гриша. — А вдруг белка перепрыгнет к кому-нибудь?
— Раз уж мы купили ёлку, то теперь от нас и зависит, когда мы её отсюда унесём, — ответил папа. — Захочется, до утра стоять будем! Белочка — видишь? — тоже не торопится с базара уходить.
А на базаре тем временем осталось всего с десяток деревьев. Но лишь покупатель брался за ствол ёлки, чтобы унести её, как белочка перескакивала на то деревце, которое ещё не было куплено.
Вот осталось уже четыре дерева… Вот три… два…
В конце концов белочке пришлось прыгнуть на ёлку, возле которой стояли Гриша с папой.
— Граждане, — сказал продавец, — базар закрыт по случаю полной распродажи товара. Прошу освободить территорию…
Папа положил ёлку на плечо и двинулся к выходу.
Гриша семенил сзади и всё время спотыкался: он не отрывал взгляда от сидящей на верхушке белки.
Ёлка двигалась по улице. Мимо белки проносились штанги троллейбусов, перед самым беличьим носом зажигались огни реклам, но белка сидела смирно.
Весёлые щиты с изображением подмигивающего клоуна Пряткина теперь были ярко освещены, и Гриша не удержался, ответно подмигнул клоуну: мол, я теперь тоже смогу приглашать друзей на ёлку. На ёлку с живой белкой!
Особенно страшно становилось Грише, когда навстречу попадалась ёлка. Гриша замечал встречную ёлку ещё издали. Вот она совсем близко… А вдруг белочка возьмёт, да и перескочит на какую-нибудь встречную ёлку? Но белочка сидела спокойно и на другие ёлки не обращала никакого внимания.
Вот наконец и Гришин дом! Кажется, всё обошлось. Правда, впереди ещё лестница… Может, белки не любят, чтобы их носили по лестницам?
Когда вносили ёлку в парадное, то белка повела себя совсем подозрительно: она смело прыгнула на папино плечо и не слезала до тех пор, пока папа не вошёл в комнату.
Дома появление белки вызвало переполох. Мама кричала, что белка побьёт всю посуду, бабушка боялась за кружевные занавески. Папа волновался за свои бумаги на письменном столе — как бы белка на них не опрокинула чернила.
Белка поразила всех: она вела себя вполне прилично, ничего не била и не рвала, никаких дебошей не учиняла. Ловко щёлкая золочёные грецкие орехи, заготовленные для украшения ёлки, она сидела на облюбованном ею шкафу и с интересом наблюдала за жизнью внизу. А внизу шли последние приготовления. Гриша тащил коробки с украшениями, папа приспосабливал крестовину под ствол — чтобы ёлка не упала. Мама распутывала электролампочки — шнуры и провода так перепутались, что превратились в клубок.
Затем Гриша позвонил всем приятелям:
— Приходите завтра утром, перед школой. У меня живая белка! Купили вместе с ёлкой.
Белка, освоившись на новом месте, повела себя совсем странно: она вдруг начала подбрасывать золочёный орех и снова ловить его — словно жонглировала им. Потом очень красиво перепрыгнула с одной башенки шкафа на другую, по дороге ловко перекувырнувшись в воздухе.
— Чудеса! — ахнула бабушка. — Как в цирке!
— Кстати, — сказал папа из-под ёлки, — Гриша, посмотри в сегодняшней «Вечерней газете», когда будет ёлка в цирке? Мне обещали билеты на неё!
— Ура! — радостно закричал Гриша и бросился к почтовому ящику на дверях.
Обычно Гриша возвращался с газетой тотчас же, но на этот раз он задержался в коридоре. Папе даже пришлось позвать его:
— Ау! Ты заблудился?
Гриша смущённо вошёл в комнату. В газете зияла дыра.
— Я её случайно порвал, — сказал Гриша. — Зацепил за лыжи.
— Невелика беда, — сказал папа. — Когда же открывается ёлка в цирке?
— Послезавтра, — сказал Гриша и, посмотрев на белку, вздохнул.
Весь вечер Гриша был молчалив и всё время вздыхал. Бабушка, испугавшись за его здоровье, всё время заставляла Гришу есть мандарины и обещала напоить чаем с малиной.
Белочка перебралась поближе к столу, села на спинку папиного стула и вежливо ждала, когда ей дадут какое-нибудь лакомство.
После чая папа читал газету. Гриша ходил вокруг ёлки, смотрел на белочку, вздыхал.
Потом бабушка положила в корзину для бумаг лоскут старого ковра — получилось отличное гнездо. Белочка охотно устроилась в нём на ночлег.
— Ну, хватит вздохов да охов, — откладывая газету, сказал папа Грише, — докладывай, что тебя волнует.
— Я нарочно порвал газету, — пробормотал Гриша. — И лыжи тут ни при чём.
— Нарочно? — удивился папа. — Зачем?
— Объявление… вот… — Гриша разжал кулак и показал скомканный клочок газетной бумаги.
Папа взял бумажный комочек и разгладил его на ручке кресла.
— «Пропала белка. Просьба нашедшего или знающего её местонахождение сообщить дирекции цирка по телефону…» — Что же ты думаешь делать? — спросил папа.
— Думаю… завтра позвонить, — печально сказал Гриша. — Утром ребята придут её посмотреть… мы вместе и позвоним…
…Утром ребята пришли все сразу — видно, договорились войти вместе.
Белочка показала свои фокусы.
— Её нужно сдать в цирк, — сказал Гриша. — Она беглая. Вчера в газете объявление было. Сбежала, мол, кто найдёт — позвоните. Только я его поздно прочёл, а то бы вчера позвонил.
Ребята поглядели на Гришу восхищённо:
— И не жалко?
А Лёнька из соседней квартиры откровенно признался:
— Я бы не позвонил… Такую белочку отдавать…
И, уловив осуждающие взгляды, добавил:
— Выучил бы её ещё каким-нибудь фокусам, а потом обязательно позвонил бы…
Через полчаса после того, как Гриша сообщил администрации цирка свой адрес, в дверь постучали. Двое мужчин вошли в квартиру. Один из них — толстый и круглолицый — вежливо приподнял шляпу, а второй даже пританцовывал на месте от радости.
— Где вы её нашли, юноши? — спросил толстый. — Чем вы её кормили? — Не дожидаясь ответа на вопросы, толстяк продолжал: — Не мучили её? А как она спала? Давно она у вас?
А второй гость, увидев белочку, прищурился, присел, свистнул, и белочка вмиг перелетела через комнату и уселась ему прямо на макушку.
— Спасибо, ребята, спасибо! — крепко пожимая мальчикам руки, говорил гость. — Эту белку зовут Стрелкой. Она знаменитая актриса. Мы с ней вместе выступаем. Я — клоун Пряткин, может слыхали?
И хотя живой Пряткин ничуть не походил на того Пряткина, который был изображён на афишах, но он так озорно прищурился, что все сразу его узнали.
— Приходите все к нам в цирк, — сказал толстяк. — Я — администратор, я вас на все представления буду пускать.
