Есть такое хорошее выражение: «чувство локтя». Светлана чувствует рядом со своим правым локтем Галин левый. Галя, почему-то стиснув зубы, должно быть от волнения, старательно выводит посередине трудного слова красивое, с нажимом «и». Светлана вытягивает шею — теперь ей видна тетрадь Лены Мухиной… У Мухи тоже «и». Мушенька ты моя! Галочка ненаглядная! Девочки, какие вы хорошие, опять выручили!
Аккуратно промокнув, Светлана переворачивает страницу. По голосу Евгении Петровны чувствуется, что это уже последние фразы. Хорошо бы написать на пятерку... Ни одной пятерки еще не было ни за одну письменную работу. Даже по русскому языку, не говоря уже об арифметике. Всегда что-нибудь срывалось. Даже при наличии добрых соседей...
Кажется, чисто написала... Нужно будет еще проверить хорошенько.
Евгения Петровна замолчала. Должно быть, всё. Она стоит в другом конце класса, около парты Нюры Поповой и Туси Цветаевой.
Ой, что это? Нюра сидит красная-красная, да и Туся тоже... Евгения Петровна спрашивает:
— Туся, ты ей подсказывала?
Туся молча встает.
— Нюра, она тебе подсказывала?
Нюра тоже встает и тоже ничего не отвечает. Да и что можно ответить?
Евгения Петровна отходит от них и говорит, уже обращаясь ко всему классу:
— Девочки, меня очень легко обмануть, но вы обманываете не меня: вы обманываете самих себя. Если не знаете, лучше вам сейчас даже двойку получить, потом я позанимаюсь с вами, постараемся вместе ее исправить.
Последнюю фразу диктанта Светлана дописывала почти бессознательно. Девочки стали сдавать тетради. Галя взяла свою, привстала, потом села опять, шепнула:
— Светлана, ты проверила уже?
Светлана, не слушая, мотнула головой.
Галя положила обе тетради на стол перед Евгенией Петровной...
Светлана хотела крикнуть: «Не надо! Оставь!»
И не крикнула.
На перемене подошли Аня-Валя. Аня спросила:
— Света, как ты написала: «расгораются» или «разгораются»?
— Я не помню.
«Как, действительно, нужно писать — «расгораются» или «разгораются»? Спрашивайте Галю, спрашивайте Муху: как они написали, так и я...»
«Девочки, вы обманываете самих себя».
Аня удивленно спрашивает:
— Светлана, что с тобой?
— Ничего!
Куда, куда уединиться, чтобы никаких разговоров о диктанте? Светлана спешит по коридору и по лестнице вниз. На лестнице ее останавливает Лида, вожатая:
— Светлана, у вас контрольная была? Как, думаешь, написала?
— Лидочка, я не знаю.
Из шестого «Б» выходит Иван Иванович. Вот уже две недели, как вернулась Евгения Петровна в свой класс, а Иван Иванович вернулся к алгебре, геометрии, тригонометрии. Спросит, обязательно спросит, как дела...
Светлана сбежала еще дальше, в раздевалку.
В раздевалке пустынно и тихо, сидит на стуле тетя Мариша с неизменным вязаньем на коленях. Со времени истории с побегом Светлана и тетя Мариша дружат.
— Тетя Мариша, можно у вас посидеть?
— Посиди, отчего же не посидеть? Прячешься, что ли, опять, беглец?
— Нет, я не прячусь... То есть, в общем, да! Тетя Мариша, вы меня научите вязать?
— — Давай поучу, отчего же не поучить. На, держи спицы. Девочки ваши всё сегодня тревожились: диктант контрольный у вас... Как, благополучно прошел? Да куда же ты? Ах, беглец, беглец!
И тетя Мариша, внимательно поглядывая на часы, опять остается одна в пустынной раздевалке.
На следующий день Евгения Петровна принесла тетради с диктантом.
— Нюра, я тебе никакой отметки не поставила: я не знаю, где писала ты и где тебе подсказывала Туся... Очень хорошо написала диктант Светлана Соколова. Посмотрите, девочки: аккуратно, чисто!
Евгения Петровна высоко подняла тетрадь.
С передней парты радостно улыбались Мухи. Галя крепко сжала Светланину руку.
Светлана двигалась, как автомат: встала, взяла тетрадку, почти не глядя, спрятала в портфель. Вот она, желанная пятерка! Первая пятерка за письменную работу.
В детском доме Аня и Валя с торжеством сообщили воспитательнице:
— Тамара Владимировна, у Светланы пятерка за контрольный диктант!
— Молодец! Поздравляю! А у вас сколько?
— А у нас с Валей по четверочке...
Тамара Владимировна посмотрела на Светлану:
— Света, тебе нездоровится? Ты и вчера какая-то была...
Тамара Владимировна всегда очень близко к сердцу принимает успехи и неуспехи, здоровье и нездоровье «своих девочек», как она говорит.
У Тамары Владимировны узенькие плечи и ласково-безбровое лицо. Она не старая еще, но и не очень молодая. Она живет с матерью, совсем уже старушкой. У матери такие же узкие плечи, но брови немного резче намечены и голос более требовательный. Она не любит, чтобы Тамара Владимировна поздно возвращалась домой, и всегда выговаривает ей за это. Но где у Тамары Владимировны дом? Это не совсем ясно. Вот, например, сегодня: дежурство давно уже кончилось, но уходить как-то еще тревожно. Опять начала кашлять Валя Иванова, и нужно было ставить ей градусник. Нет, жара не оказалось.
Соколова, новенькая, опять стала нелюдимой и мрачной, второй день уже хмурится и молчит.
Ребята уснули. Тихо стало в детском доме. Тамара Владимировна, перед тем как окончательно уйти, проходит по коридору, заглядывает в спальню «своих девочек».
Валя не кашляет, спокойно дышит, пожалуй, и насморка у нее нет...
В углу шевельнулось одеяло, натянулось плотнее на кудрявую темную голову,
— Светлана, ты не спишь?
Не спит и плачет, уткнувшись в подушку.
— Светланочка, ты о чем?
Тамара Владимировна не торопит. Она знает: ласковое прикосновение, молчаливое участие скорее заставят говорить, чем навязчивые расспросы.
Светлана вся сотрясается от беззвучных рыданий и от усилия их сдержать. Потом садится на кровати и, обняв Тамару Владимировну за шею, шепчет ей в самое ухо:
— Я списывала... я сегодня пятерку... Я списывала у Гали и у Мухи!
Они долго шепчутся, совсем не слышно.
— Тамара Владимировна, — говорит наконец Светлана, — вы идите, уже поздно. Честное слово, я засну. Я знаю, ваша мама будет о вас беспокоиться!
И после паузы:
— Тамара Владимировна, вы расскажете вашей маме, что я списала диктант? Я знаю, вы ей все про нас рассказываете.
— Ведь это твой секрет? Как же я могу рассказать?
— Ладно уж, рассказывайте! Всем можете рассказать!.. Я сама завтра всем расскажу!
...Тамара Владимировна отпирает дверь своим ключом. Но мать услышала и сразу появляется в передней.
— Слава богу! — восклицает она. — Я уж думала, случилось что-нибудь с тобой!
— Да что ты, мамочка! Что может со мной случиться?
Мать с негодованием показывает на часы:
— Почему ты опять так задержалась?
Тамара Владимировна снимает шубу и меховую беличью шапочку. Примирительно улыбается:
— Так ты за меня беспокоилась?
— Конечно, беспокоилась! Как же не беспокоиться!
— Вот видишь, мама, я у тебя одна — и сколько волнений! Как же мне за своих девочек не беспокоиться? Ведь их у меня тридцать пять человек!
XIX«Светлана гибнет! Спасайте Светлану!»
Галя помочь Светлане не может ничем.
Это очень ответственная контрольная работа — конец второй четверти. Все учтено. Соседи по парте не могут совещаться; не имеет смысла шептаться и подглядывать друг к другу в тетради — соседи по парте решают разные задачи.
Помочь Светлане может Черненькая Муха — они сидят в одном ряду.
Поэтому Галя, увидев по лицу Светланы, что положение безнадежно, написала на промокашке призыв о помощи и переслала его Мухам.
Светлане сначала показалось, что она просто запуталась в вычислениях.
Только не пугаться и не спешить. Хладнокровно проверить одно за другим все сложения, деления, вычитания...
Проверила как могла хладнокровнее. Нет, опять какая-то чепуха получается! Значит, неверен сам ход задачи. Светлана перечеркнула крест-накрест всю страницу.
Кроме задачи, еще пример... Может быть, сначала его сделать, а задачу пока отложить? Но, решая пример, Светлана не могла не думать о задаче. Забыла сократить дробь, получились неправдоподобно огромный числитель и знаменатель. Было очень хлопотно управляться с ними. Когда надумала сокращать, числитель и знаменатель не захотели сокращаться.
А девочки решают себе и решают... Маленькие девочки, они все моложе ее!
Туся Цветаева, кажется, уже все сделала — и задачу и пример. Отложила ручку, обвела гордым взглядом класс. Небрежно просматривает... Неужели будет отдавать тетрадку? Она любит встать и первой пройти через весь класс к столу учительницы.
Даже у Нюры Поповой как будто все благополучно. А ведь Туся не помогала ей — они тоже пишут разное. Почему-то у Мухи Черной еще не все готово. Склонившись над партой, она быстро-быстро пишет, но — странное дело! — не в тетрадке, а на отдельном листке, который лежит поверх тетради.
