– Давайте поспорим, кто придёт первым – столяр или тётушка Забота?
– Думаю, Забота придёт пораньше, – ответил Филипп.
– Я ставлю на столяра, – сказал папа.
– Я думаю как Филипп, – сказал Малыш.
– А я ничего не думаю, потому что сейчас сожгу соус, – откликнулась мама.
Тут раздался стук в дверь. На пороге стояли тётушка Забота и столяр.
– Никто не выиграл, – сказал Малыш.
Гости не поняли, что он имел в виду, но мама торопливо перебила его со словами «добро пожаловать» и «заходите, заходите».
Столяр прятал что-то за спиной.
– Я сделал Малышу маленький скребок для снега, – сказал он, – с ручкой, чтобы ему было удобно.
Малыш сразу увидел, что скребок ему точно по размеру, и уже было кинулся с ним на улицу, чтобы опробовать подарок, но сообразил, что сначала он должен чинно посидеть со всеми за столом, ведь гости из всей их семьи лучше всех знают как раз его.
Но когда они кончили есть, тётушка Забота качнула головой и сказала:
– Странно, что Малышу удаётся усидеть на месте и не сбежать на улицу чистить снег новым скребком.
– Да, – поддержал столяр, – как раз снегу навалило, пока мы обедали.
Теперь Малыш мог идти с полным правом. Он натянул верхнюю одежду и взглянул на Щепкина.
– Ты оставайся, пожалуй, дома, – сказал он. – Я не могу держать и тебя и скребок, сам понимаешь.
Щепкин неподвижно уставился в стену и молчал. Малыш улыбнулся ему:
– Слушай, тебе надо учиться не обижаться по каждому пустяку.
Для начала он прокопал отличный проход к проезжей дороге, потом сделал дорожку к домику Щепкина, который тоже укутался белым пологом, и поэтому его едва можно было разглядеть, а затем повыше домика расчистил и утрамбовал площадку для парковки санок. Стало почти совсем темно, но Малыша это нисколько не смутило, он ведь был в двух шагах от дома. Только вдруг с дороги послышались голоса…
Два человека разговаривали, смеялись и перешёптывались тонкими голосами. Малыш замер – это наверняка те две девчонки! Он лёг на землю и стал осторожно выглядывать поверх крыши домика Щепкина. Да много ли увидишь в такой темноте? Он только и мог разглядеть какое-то шевеление возле дороги. Но тут проехала машина, свет фар упал на две фигурки и… Малыш вздрогнул. Ужас: у дороги стоял старичок маленького роста и такая же маленькая старушка; оба с престранными, белыми как снег, лицами, но с ярко-красными щеками. Машина проехала, стало чернее прежнего.
Малыш ничего больше не увидел, но он и без того твёрдо знал – надо уносить ноги. Он бросил и скребок, и санки, он чуть не упал на лестнице, но всё же целым и невредимым влетел в дом, запер дверь и кинулся в комнату к остальным.
– Малыш, – сказал папа, – разве ты забыл: мы снимаем башмаки в коридоре. Ты думаешь, нашим новым красивым полам понравится, если с ними станут так обращаться?
– Э-э, – ответил Малыш, ничего вокруг толком не видя и не слыша, и с быстротой молнии юркнул под диван.
– Малыш, это что ещё такое? – удивился папа. – Вылезай, я хочу с тобой поговорить.
Тогда Малыш выполз из-под дивана, схватил Щепкина и спрятался под диваном снова. Тут раздался звонок в дверь, мама ушла открывать, а папа сидел и задумчиво скрёб голову. Он растерялся. Обычно Малыш никогда себя так не вёл, а тут праздник, в доме гости, и папе не хотелось ссор.
Они услышали голоса в коридоре, мама засмеялась, а Малыш с Щепкиным залезли подальше под диван.
– О, мы так страшно устали, мы чуть не пропали, – сказал один голос.
– О да, мы шли от самых Доврских гор, из царства троллей, – сказал второй.
– Заходите, – сказала мама, – только вытрите ноги, пожалуйста, потому что вы непременно должны попробовать пирог, раз вы шли так долго.
– Ой, держите меня! – сказал Филипп.
Наверное, он увидел гостей.
– Ого, – сказала тётушка Забота.
– Ничего себе! – добавил столяр.
– Добро пожаловать, – пригласил папа.
«Что же они, ничего не понимают?» – совсем испугался Малыш.
Он-то думал, что мама закричит, папа схватит палку, чтобы оборонять свой дом, а Филипп полезет в драку… И что же? Все сидят, улыбаются и смотрят на этих двоих, которые стоят посреди комнаты и притворяются. Они натянули на головы какие-то белые маски с прорезями для глаз и намалевали на этой белой материи красные щёки и чёрные брови.
– Вы и вправду прошли такой долгий путь? От самых Доврских гор? – спросил папа.
– Ох, долгий, сынок, – сказала маленькая старушка, – ох, устали наши ножки.
– Ах, ах, – пробурчал Малыш под диваном, – а сама пришла всего от магазина, да ещё небось на автобусе приехала, врушка.
Но голос у него стал такой тонкий да безвольный, что почти и беззвучный, и если кто и услышал его слова, то разве что Щепкин.
– Ох, жена моя устала, – завёл свою шарманку маленький старичок. – Спасибо, люди добрые, что пустили нас в дом обогреться.
– Вы думали, быть может, попроситься на ночлег? – сказал папа.
– Ох, нет, – сказал старичок, – у нас ребятишек полны горы, нам сегодня же домой надо.
– И вы, конечно, проделали этот долгий путь, только чтобы навестить нас, – сказала мама, пододвигая гостям сладкое рождественское полено, печенье и всё самое вкусное.
– По правде говоря, мы пришли к тем двоим, кого кличут Малыш и Щепкин, потому что мы слышали о Щепкине много удивительного. Сказывают, что он может говорить и возить санки в гору.
На это мама всё же ответила, к счастью, так:
– Какая жалость, но Малыш с Щепкиным только что отправились в землю великанов, в Йотунхейм, так что мы не ждём их домой раньше послезавтра.
– Странно, – сказала старушка, – а я так ясно видела, что прямо перед нами в дом вбежал маленький мальчик.
– Да, это Малыш забегал на минутку перед дорогой, – объяснила мама. – Он взял Щепкина, сел на метлу и вылетел вот в это окно. Филипп, кстати, закрой окно на щеколду, пожалуйста.
Филипп поднялся, плотно закрыл окно и опустил щеколду. Потом он сел на стул перед диваном, а тётушка Забота, которая сидела на диване, пошире расправила юбку, чтобы никто не увидел, что под диваном кто-то есть.
– Очень печально, – сказала маленькая старушка. – Придётся нам тогда возвращаться домой в Доврские горы. Спасибо вам, люди добрые.
– Не на чем, – ответила мама. – Вот вам коврижки на дорогу.
Она проводила их до дверей и сказала им на пороге:
– Мне кажется, сейчас должен прийти автобус. Езжайте лучше на нём, нехорошо ходить по дороге с машинами в темноте. Вот вам пятьдесят эре на билет.
Старичок со старушкой сделали книксен, оба. Мама стояла и смотрела им вслед, пока не пришёл автобус. Тогда она вошла в дом и сказала:
– Малыш, можно вылезать.
Малыш с Щепкиным выползли из своего укрытия, но вид у Малыша был всё ещё бледный и потерянный.
– Ты понял, да, – сказала мама, – что это были рождественские ряженые?
– Нет, – ответил Малыш серьёзно, – это были две девчонки из магазина.
– Конечно, – согласилась мама, – но мы не могли им это сказать. Они старались и сделали себе костюмы.
Но полностью Малыш пришёл в себя не раньше, чем тётушка Забота отвела его на кухню. Там она смастерила белую маску с прорезями и для него тоже, надела на него своё пальто и шляпу, так что он стал почти похож на маленькую тётушку. Когда он вошёл в комнату, Филипп вскочил со стула и спрятался за ним, а папа схватил диванную подушку, закрыл ею лицо и закричал:
– Караул! Я боюсь!
– Ряженые мне нравятся, когда я сам ряженый, – сказал Малыш.
– Ты придёшь в среду на общий праздник? – спросила тётушка Малыша.
– Там тоже будут ряженые? – спросил Малыш.
– Нет, но туда часто заходит рождественский дед с подарками для детей, – ответила тётушка.
– Тогда я, пожалуй, приду, – сказал Малыш.
Рождественские каникулы продолжались, Филипп не учился, папе не надо было никуда ездить с пальто и платьями, но магазин в Гампетрефе работал, потому что, хотя люди накупили много-много всего перед Рождеством, они снова стремились в магазин, чтобы купить ещё чуточку того и сего – видимо, всё уже съели. Из-за этого маме надо было ходить на работу, хотя каникулы ещё не кончились. Поэтому на общий праздник собрались идти папа с Филиппом, Малыш и Щепкин, а мама решила поваляться дома в тишине, отдохнуть.
В помещении, где был назначен праздник, оказалось много людей. В раздевалке Малыш даже испугался, потому что вокруг было столько высоких взрослых, что Малыш ничего не видел. В конце концов папа поднял его и посадил на что-то вроде прилавка, это помогло. Малыш увидел, что в зале есть и другие дети.
– Всё, ты готов, – сказал папа.
– Нет, – возразил Малыш. – А ботинки?
– Правда, – вспомнил папа, – тебя же надо переобуть.
Он повозился немного, стаскивая с Малыша зимние башмаки, помог ему обуться в ботинки и спустил его на пол. Потом взял за руку, и они пошли в зал. Филипп уже встретил одноклассников и делал вид, что занят, но Малыша это не задело, он ходил с папой и Щепкиным.
