– Нет, – буркнул я. – Мы его подарили Насте. Зачем обижать твою сестрёнку?
– Н-некрасиво получилось, – огорчился Горбуньков.
– Знаешь, как моя мама говорит в таких случаях? – сказал я.
– К-как?
– Не бери в голову! – громко произнёс я и пошёл из столовой, так ничего и не поев, и только проходя мимо одного из столиков, заметил Василису.
Наверное, она всё слышала. Да мне-то что? Может, и она прикидывается ангелочком?!
Звонок на урок давно прозвенел, а учительницы всё не было. Класс совершенно взбесился. Гороховы пытались перекричать друг друга, спорили о какой-то ерунде. Остальные, даже Лена, бросали друг в друга разной мелочью, словно они только этого и ждали – остаться без учителя.
Одна лишь Василиса зажала уши и зажмурилась.
Я и без того был на нервах из-за разговора с Леной и уже хотел вскочить и крикнуть, чтобы все замолчали, как вдруг в класс вошёл высокий мужчина в чёрном фраке, чёрной бабочке, белой сорочке и узких чёрных туфлях. Не хватало только трости и котелка.
Я не оговорился, он был именно во фраке! А на крупном носу поблескивало пенсне, точно такое же, какое носил Антон Павлович Чехов. Вообще-то, мужчина только этим и был похож на великого русского писателя. На голове у него не росло ни единого волоска, рот казался большим и узким.
Стёкла пенсне посверкивали, но не могли скрыть пронзительного взгляда незнакомца. Я почему-то сразу вспомнил Чёрного Кота с жёлтыми глазами-огоньками. Если бы в класс вошёл кто-то другой, никто бы не обратил на него внимания. Или же вошедшему пришлось бы громко бросить на стол классный журнал и скомандовать: «Тихо! Всем сидеть!»
Но вошёл именно этот высокий мужчина в чёрном фраке и пенсне. И это было так странно, что все застыли и молча уставились на пришельца.
И тут произошло удивительное. Мужчина добродушно улыбнулся, взгляд у него потеплел, он открыл рот и сказал очень приятным баритоном, почти пропел:
– Здравствуйте, я ваш новый учитель литературы. Садитесь, в ногах правды нет.
Мы сели. Причём так тихо, словно нас околдовали и мы превратились в послушных учеников, которым очень нравится внимать каждому слову этого человека. Мужчина тоже сел – за учительский стол.
– Объясняю ситуацию, – снова пропел он. – Алине Николаевне всё-таки пришлось уйти в декретный отпуск. Заболела её полугодовалая Маня. Ничего страшного, но требуется серьёзный уход. А кто, как не мать, может справиться с этим делом лучше всех. Ведь верно? А теперь давайте знакомиться. Меня зовут…
Он не успел договорить, потому что в класс, как обычно, ворвалась Гренадерша – Ангелина Степановна. Новый учитель при её появлении вежливо встал. Мы тоже вскочили, чего обычно по своему желанию никогда не делали.
– Уже познакомились? – прогремела Ангелина Степановна с порога. – Нет? Что же вы? Знакомьтесь! Это, мои хорошие, Орлов Сан Саныч! Простите, Александр Александрович! Как говорится, прошу любить и жаловать! А я побежала, у меня встреча с депутатом!
И она исчезла так же внезапно, как и появилась.
– Ну что ж, – сказал своим приятным голосом Сан Саныч, – давайте знакомиться дальше. Вы, я так понимаю, – он улыбнулся двойняшкам, – Гороховы?
Чудеса! Двойняшки ничего не проорали в ответ, а только кивнули, мол, да, это мы.
– А ты – Елена Прекрасная, – Лена потупила взор, а учитель продолжал угадывать каждого из нас: – Василиса? Очень приятно!.. Горбуньков?.. Чудесно!..
Так он перечислил всех, но не назвал единственного человека. Меня.
Он встал из-за стола, подошёл к доске, взял в руки мел, но обернулся, посмотрел мне прямо в глаза, словно чёрный ночной кот под моим окном, и сказал:
– Ваня, мне показалось, что я назвал тебя самым первым. Ивашов, ведь верно?
У меня вспотели ладони. Я кивнул, как и все остальные. Ответить не получилось: не хватало у меня слов для общения с этим человеком.
– Это пройдёт, – произнёс Сан Саныч, угадав мои мысли. – Говорить надо только тогда, когда есть что сказать. То есть сначала подумай, а уж потом говори. Как гласит чудесная русская пословица: «Речь вести – не лапти плести». Метко сказано, да?
Он внезапно взмахнул рукой, словно дирижёр своей дирижёрской палочкой, и мы хором пропели: «Ме-е-етко!»
Сан Саныч улыбнулся нам, а мы заулыбались в ответ – графу Орлову. Я его про себя сразу так окрестил – Граф Орлов. В чёрном фраке, бабочке и пенсне.
Удивительные слова, загадочные: палитра, умбра жжёная, малиновый краплак, кадмий оранжевый, акварель!
– Начнём с пейзажа, – Пётр достал краски и акварельную бумагу. – Вообразите что-то такое, чего вы никогда не видели. Вот ты, Ваня, что бы хотел изобразить?
Я вообразил и сказал:
– Ветряную мельницу на берегу реки.
– А ты, Лёша? – спросил Пётр, кажется, немного удивившись моему ответу.
– Я тоже, – ответил Лёха. – Ветряную мельницу не видел, а водяные попадались.
– Рисуем ветряную, – хмыкнул Пётр и стал объяснять, что да как надо делать.
Сначала мы набросали контуры ветряной мельницы. Она стояла на берегу реки. На переднем плане раскинул свои ветви дуб, такой огромный, какого я никогда не видел, а вдали синели горы и облака. Ну облака-то я видел, конечно.
Пётр рассказывал про краски. Оказывается, хорошо сочетаются друг с другом яркоголубое небо и персиковый оттенок облаков. Я и не знал. Если кому интересно – красивый персиковый цвет получается из смеси белил и небольшого количества кадмия оранжевого. Белила нужны для бликов.
Больше всего мне понравилось работать над отражением, а Лёхе – рисовать траву.
– Не бойтесь тёмных тонов на деревьях и линии берега! – говорил нам Пётр.
И следите за тем, чтобы отражение в воде было отчётливым и чистым!
Мы с Лёхой и не боялись, нам всё это было в удовольствие.
– Слушайте, да вы самородки! – без тени иронии сказал Пётр, когда мы закончили наши пейзажи. – Я теперь от вас не отстану. Будем заниматься два раза в неделю, здесь, в мастерской. По понедельникам и четвергам удобно?
Мы кивнули, попрощались и вышли из выставочного зала.
– А где Нелька? – вдруг сообразил Лёха. – Может, чего случилось?
Мы вернулись назад. Дед Кощея при этом что-то недовольно пробурчал, но мы сделали вид, что не слышим его, и побежали на второй этаж в мастерскую Петра.
– А что с Нелькой? – проорал Лёха с порога. – Почему не была?
– Так она сестрой стала! – улыбнулся Пётр. – Сегодня ночью!
– А чего молчали?! – с укоризной спросил Лёха.
– Так вы не спрашивали, – развёл руками Пётр. – Я думал, вы в курсе.
– Ну да! – перебил его Лёха. – И сидели спокойно, мельницу малевали!
– Ну, извини, брат, – Пётр сконфуженно замолчал.
– Ладно, проехали! – Кощей хотел сплюнуть, но вспомнил, что находится в помещении. – А кто родился-то? Пацан?
– Девочка! – просиял Пётр. – Назвали Риткой! Сорок шесть сантиметров! Вес два семьсот! А Неля с бабушкой квартиру отмывают.
– Значит, мать с младенцем ещё в роддоме? – деловито спросил Лёха.
– В роддоме, – засмеялся Пётр. – Где ж им быть?
Мы взяли у него адрес Нельки и помчались поздравлять.
– Может, цветов нарвём? – крикнул Лёха, когда мы пробегали мимо заброшенной дачи.
– Не стоит! – ответил я. – У ребёнка может быть аллергия. Или у матери.
– На цветы?! – поразился Лёха. – Это ж не консервант! Натуральный продукт!
– Тебе прочитать лекцию про аллергию на цветы? – пригрозил я. – Могу!
– Не надо! – Лёха нервничал. – Ну чего ты ползёшь?! Прибавь шагу! Вон он – дом тринадцать, пятиэтажка!
Мы добежали до Яблоневой улицы. Здесь и вправду росли яблони, ветки которых сгибались под тяжестью плодов.
– Нарвать, что ли? Нельке! – Лёха перевёл дыхание, а я так вообще валился с ног.
Недолго думая, он подпрыгнул, повис на ветке, ловко подтянулся, полез по дереву и начал срывать с верхних веток яблоки, те, что были покраснее.
– Лови! – крикнул он, и я стал ловить яблоки в раскрытый рюкзак.
Все поймал, ни одному не дал упасть на землю. У меня это всегда хорошо получалось, мог бы выступать в цирке.
Лёха спрыгнул с яблони. Мы подошли к панельному дому. Нелька протирала перила на балконе, на своём пятом этаже. Она заметила нас, обрадовалась и помахала рукой.
– Поздравляем! – крикнули мы.
– Спасибо! – крикнула Нелька.
– Мы тебе яблок нарвали! Самых спелых! – крикнул Лёха. – Спускайся!
– Не могу, – крикнула Нелька. – У меня много дел! Мне надо бабушке помочь!
– А когда маму выписывают? – крикнул я.
– Завтра! – крикнула Нелька. – Говорят, что мест нет, а рожениц много!
– Как яблок в этом году, – уточнил Лёха и снова крикнул: – Тогда мы поднимемся! На минутку! Яблоки занесём! – и скомандовал мне: – Покажи ей рюкзак!
Я продемонстрировал Нельке наши трофеи.
– Хорошо, поднимайтесь! – крикнула Нелька. – Только на минутку!
Мы вошли в подъезд и помчались на пятый этаж. Нелька нас ждала на пороге. Рукой она упиралась в дверной косяк.
