он помог мне в этом. Но ничего этого я не успел сказать, потому что нас окружила толпа орущих ребят во главе с кудрявым.
— Толстый! Кабан! Бочка сала!
— Слушай, Жирный, это из-за тебя на меня взъелся Ус. Если бы не ты, он бы не стал вызывать меня сегодня.
— Мотай отсюда! — рявкнул я на него. — Нечего было цепляться.
— Я тебя еще так зацеплю, что ты на ногах не устоишь, — напирал кудрявый. — А ты, Яцек, что? Жир любишь? Носишь за ним его брюхо, чтобы не потерялось?
Я глянул на Яцека. Он как-то странно поморщился и пожал плечами. И тут же незаметно отодвинулся от меня. Совсем немного, может, на несколько сантиметров, но все же отодвинулся.
— Не твое дело, — пробормотал он, глядя на Грозда. Все покатились от хохота.
— А ты, Кит, не горюй, — «приободрил» меня большеносый Коваль. — В случае чего, мотай в аптеку. Там за литр рыбьего жира по две сотни отваливают.
— Я тебе и без аптеки отвалить могу! — пригрозил я.
Коваль был выше на целую голову, но я не сомневался, что справлюсь с ним. В Коми умеют драться, а я к тому же научился у Мишки некоторым надежным приемам.
— Можем попробовать, — согласился Коваль. — После уроков, во дворе у гимнастического зала.
— Хорошо, — сказал я. — Буду ждать.
— А может, и со мной? — вмешался кудрявый. — Ну как — попробуешь? Мне причитается — я сегодня из-за тебя получил двойку.
— Ладно, — повторил я. — Встретимся после уроков.
И снова обидный смех со всех сторон. Я огляделся. Яцек куда-то исчез.
— А со мной попробуешь?
— А со мной?
— Давай и со мной. Я всегда мечтал стать китобоем. Хочу помериться силами с китом.
— С бочкой селедок…
— С откормленным кабанчиком…
— Что здесь происходит?
Все сразу же расступились, пропуская вперед молодого мужчину в спортивной куртке. Я увидел квадратное лицо с серыми, чуть прищуренными глазами, высоким лбом и резко выступающими скулами. Лицо это было суховато, с резкими чертами, но несомненно очень красивое.
— А это наш новенький, — пропищал щупленький и очень бледный мальчишка, белкой вертевшийся среди ребят. Я неожиданно припомнил, что зовут его Войтек Бубалло. — От него вам никакого проку не добиться, ведь такому толстяку и через коня не перескочить.
Тут только я догадался, что передо мной стоит учитель физкультуры. Позднее я узнал его фамилию — Шульц.
— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал он, слегка прикусывая нижнюю губу, как бы сдерживая улыбку. — Ты занимаешься каким-нибудь спортом?
— Он фехтовальщик! — выкрикнул сзади Грозд. — А вернее, грозный рубака булок с маслом…
Я решил не обращать на него внимания.
— Я неплохо плаваю, — сказал я. — И еще хожу на лыжах.
Не было бы преувеличением, если бы я сказал, что очень хорошо хожу на лыжах, потому что в Коми лыжи всю зиму не снимают с ног: снег там настолько глубокий, что без лыж провалишься по шею. Даже Мишка признавал, что из меня вышел отличный лыжник: мне легко удавались любые виражи на самых крутых склонах, а на школьных соревнованиях я никогда не опускался ниже третьего места. И это при том, что лыжи в Коми считаются национальным видом спорта.
— Ну что ж, посмотрим, — повторил учитель физкультуры и снова чуть заметно прикусил губу. — Люблю спортивных ребят.
Ему ответил дружный взрыв хохота. И что их так веселило? Я снова поискал глазами Яцека. Но ни рядом, ни в коридоре его не оказалось, наверное, ушел в свой класс. К тому же послышался звонок, означающий конец перемены.
Они дожидались меня у гимнастического зала. Выглянув в окно, я увидел там почти всех мальчишек седьмого «Б». Я зашел за Яцеком и застал его укладывающим в портфель учебники.
— Ты на меня за что-нибудь злишься? — спросил я.
— С чего ты взял, — пробормотал он, целиком поглощенный портфелем.
— Тогда пошли вместе, — сказал я. — Я сейчас буду с Ковалем драться. И с Гроздом — тоже. Они уже ждут меня внизу.
Только теперь он поднял голову и посмотрел на меня с удивлением, в котором был оттенок зависти.
— Ты собираешься драться с Ковалем? Да это же самый сильный парень во всей школе. И ты что — согласился?
— Я сам ему предложил.
— Ты… Ему?.. — изумление его возросло еще больше.
Я почти вплотную приблизился к Яцеку. В школьном коридоре кроме нас никого не было. Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Если ты против меня ничего не имеешь, то в чем дело? — спросил я. — Ты все время сторонишься, даже поговорить не хочешь со мной. Это что — из-за их насмешек?
— Не выдумывай…
Я отступил от него на шаг.
— Послушай, — попросил я его, — скажи мне честно: я что, и в самом деле такой толстый?
Он пробормотал что-то неразборчивое.
— Ты скажи: правда или нет? — не отступал я.
— Ну… правда, — неохотно отозвался он. — Я-то уже привык, а они тебя в первый раз видят.
Я так сжал кулаки, что даже косточки побелели.
— Ладно, пойдем, — сказал я. — Будешь моим секундантом.
Он молча кивнул головой. У меня создалось впечатление, что соглашается он без особого энтузиазма. Мы бегом спустились по лестнице, пересекли двор и оказались рядом с гимнастическим залом. Коваль уже успел снять куртку и стоял в одной рубашке.
— Ну как, кит, не идешь на попятный? — осведомился он, закатывая рукава.
Я тоже снял куртку и закатал рукава. Нас обступили тесным кольцом, оставив посреди немного свободного места. Я поглядел на Яцека, который с интересом следил за нашими действиями.
Страха я не испытывал. Достаточно нанести удар в ямку, которую еще называют солнечным сплетением, и противник ляжет как миленький. А вполне возможно, что мне удастся захватить его кисть и бросить через себя. Это был любимый Мишкин прием.
— Начинайте, — поторопил нас Грозд. — Чего дожидаетесь?
Я стоял напротив Коваля и думал, что если мне удастся задать ему хорошую трепку,
