и отправились в путь» — и разочаровывает читателя, который ожидает найти описание принца Удо, причесывающегося перед зеркалом.
Итак, они поднялись и отправились… завтракать. Старуха с утра казалась более расположенной к гостям, чем накануне. Особенно приветливо она вела себя по отношению к Удо и за завтраком все подкладывала ему в тарелку самые разнообразные кушанья, словно из каких-то неисчерпаемых запасов. Со стороны это выглядело так, будто она его откармливает, по крайней мере такое впечатление сложилось у Лионеля.
Сразу после завтрака они отправились в дорогу. Удо протянул старухе несколько золотых, но она наотрез отказалась.
— Нет уж, нет уж, — бормотала она. — И дня не пройдет, как я получу награду получше. — И старуха усмехнулась, будто услыхав что-то смешное, чего не слышали ни Удо, ни Лионель.
— Какой чудесный день! — восхищался Лионель, когда они ехали лесной дорогой. — Красные крыши, голубое небо, зеленая листва, белая дорога. В воздухе веет приключением. Я сегодня запросто мог бы влюбиться!
— В кого? — подозрительно спросил Удо.
— В кого угодно. Хотя бы в ту старуху.
— Ох, лучше не вспоминай о ней, — содрогнулся Удо. — Скажи, Лионель, у тебя не было ощущения, что она знает про нас что-то, чего мы сами не знаем, и притом очень смешное?
— Может, мы тоже скоро узнаем. В такое утро хочется смеяться.
— Уж не думаешь ли ты, что у меня нет чувства юмора? Я тоже охотно посмеюсь. И принцессе будет что порассказать. Лионель, — вдруг произнес он торжественно, словно эта мысль только что пришла ему в голову, — я горю нетерпением помочь этой бедной девушке. — И чтобы на самом деле показать, как он горит нетерпением, Удо дал коню шпоры и ускакал вперед.
Улыбаясь про себя, Лионель последовал за ним. В полдень они остановились в лесу и перекусили — старуха дала им с собой разной еды. После этого Удо прилег на мягкую моховую кочку и закрыл глаза.
— Так хочется спать, — зевнул он, — я провел бессонную ночь. Давай побудем здесь немного. В конце концов, нам спешить особенно некуда.
— Лично я, — сказал Лионель, — горю нетерпением помочь этой бедной…
— Я же сказал, что не спал всю ночь, — резко ответил Удо.
— Ладно, спи, а я поеду вперед. Вдруг попадется какой-нибудь дракон. Лионель — победитель драконов! До свидания, принц!
— Только полчасика, — пробормотал Удо.
— Хорошо.
И Лионель ускакал прочь.
ачинать эту главу мне очень больно. К счастью, она довольно короткая. Позже мне придется смириться с положением вещей и я даже буду склонен подчеркивать их смешную сторону. Но сейчас меня переполняет горе. Чтобы такое случилось с принцем из царствующей фамилии Арабии, молодым человеком выдающихся достоинств! Роджер Кривоног чуть не рыдает. «Эта преступная женщина…» — пишет он, конечно, имея в виду графиню Бельвейн, и разражается настоящей истерикой на целых полторы страницы. Давайте же посмотрим на случившееся более спокойно.
Лионель вернулся с прогулки все в том же беззаботном настроении и лениво разлегся на траве, ожидая, пока Удо наконец соберется в дорогу. Об Удо он и не думал. Он думал, не найдется ли в Евралии какой-нибудь придворной дамы редкостной красоты или, скажем, дракона редкостной свирепости. Вот тогда это было бы действительно приключение!
— Лионель, — послышался тихий голосок откуда-то сзади.
— Привет, Удо, ты где? Нам не пора трогаться?
— Мы никуда не едем, — сказал голосок.
— Почему? Что случилось? Отчего ты прячешься в кустах?
— Я… я неважно себя чувствую!
— Удо, милый, что с тобой? — Лионель вскочил и сделал шаг в направлении кустов.
— Стой! — услышал он пронзительный возглас. — Я повелеваю…
Лионель остановился.
— Воля Вашего Высочества… — начал он весьма холодно.
Из кустов донеслось явственное всхлипывание.
— Лионель, — раздался наконец очень несчастный голос, — кажется, я сейчас выйду.
Недоумевая, Лионель молча ждал.
— Да, я выхожу, Лионель. Но ты не удивляйся, если я не очень хорошо выгляжу. Я… я… Лионель… я выхожу… — жалобно сказал Удо и вышел из кустов.
Лионель не знал, что ему делать — плакать или смеяться. Бедный принц Удо! Теперь у него были голова и длинные уши кролика, но при этом он каким-то удивительным образом не утратил сходства с настоящим Удо. Грива и хвост — львиные. Что было между гривой и хвостом, не поддается определению. Правда, эта часть тела придавала всему его облику некоторое величие, однако величие такого рода, какое придает человеку каракулевая шуба.
Лионель решил, что надо вести себя как можно более тактично.
— Ах вот ты где! — воскликнул он даже слишком весело. — Ну что, поехали?
— Не будь идиотом, Лионель, — сказал Удо, чуть не плача. — Можно подумать, ты не видишь, что у меня вырос хвост.
— Надо же, действительно хвост. Подумать только!
Удо продемонстрировал, что он сам думает по этому поводу, злобно хлеща себя по бокам пресловутым хвостом.
— Сейчас не время для церемоний. Скажи мне честно, как я выгляжу.
Лионель задумался.
— Совершенно честно, Ваше Высочество?
— Д-да… — сказал Удо нервно.
— Если честно, то Ваше Высочество выглядите смешно.
— Очень смешно? — мрачно спросил Удо.
— Очень.
Его Высочество испустил тяжкий вздох.
— Вот именно этого я и боялся, мой друг. Это самое жестокое во всей истории. Будь я львом, в моем положении был бы истинный трагизм и величие. Одинокий, страдающий изгнанник, полный царственного достоинства… — Он немного подумал. — Скажи, Лионель, приходилось ли тебе когда-нибудь видеть яка?
— Никогда.
— Я видал одного в Бародии. Так вот, яка нельзя назвать красивым животным, но если бы я превратился в яка, я мог бы надеяться на любовь. Як не вызывает смеха, а то, что не вызывает смеха, можно полюбить. А какая у меня голова?
— Она похожа на…
— Видишь ли, я сам-то не могу посмотреть…
— На человека, незнакомого с Вашим Высочеством, она, скорее всего, произведет впечатление головы кролика.
Удо уткнулся головой в лапы и зарыдал.
— К-кролик, — горько всхлипывал он. — Так недостойно, так лишено истинного пафоса, так… И даже не целиком кролик, — добавил он
