– Потом все посмотрим, – наконец сказал он. – Сейчас некогда, скоро зрители начнут заходить.
Я послушно перестала озираться, а мы тем временем пришли в тесную комнатку с табличкой «Фотоцирк» на двери. Витька взял две сумки и повернул к выходу, но, заметив, что я все еще не разделась, предложил:
– Давай пальто повешу.
Ради такого случая я действительно надела пальто – куртка с юбкой совсем не сочеталась. И сейчас пожалела, что не догадалась снять его раньше: вдруг юбка перекрутилась или свитер сбился. И в зеркало не мешало бы взглянуть, вместо того чтобы аутотренингом заниматься, – в фойе их полно... Но сейчас было поздно, оставалось лишь надеяться, что в дороге моя внешность сокрушительного ущерба не претерпела.
Хотя, в принципе, стоило ли стараться? Витька все равно – ноль внимания. Или вида не подает? Серега как-то сказал, что мужчины все замечают, просто не говорят. Эх, любит он себя «мужчиной» называть... Кошмар, опять сплошной Серега в голову лезет!
Я засунула шарф с шапкой в рукав, Витька пристроил мое пальто на вешалку, и так уже во все стороны топорщившуюся одеждой, опять подхватил свои авоськи, и мы пошли обратно.
– Давай я что-нибудь понесу, – предложила я.
Он взвесил сумки в руках и после недолгого раздумья протянул одну мне:
– Ну возьми питона.
Я с благоговением взяла сумку и удивилась:
– Тяжелый!
– Да это бутылки с водой, сам-то он легкий.
– Бутылки?
– С горячей водой, – пояснил он. – Питон – животное тропическое, к нашей зиме не приспособленное. Ему тепло нужно.
– А дома он тоже водой греется?
– Дома он в террариуме живет, там лампа специальная.
Кролик мирно дожидался нас на столике.
– И правда ученый, – усмехнулась я.
А Витька уже расстегнул сумку и выуживал из нее питона.
– Маленький, – протянула я, с опаской поглядывая на узкое серебристо-коричневое тело.
– Ну вот, то тяжелый, то маленький!
– Я же не знала, что он процентов двадцать от сумки занимает.
Я осторожно погладила питона и удивилась:
– Он теплый!
– А почему он должен быть холодным? – удивился Витька.
– Так они же эти... – я напряглась и вспомнила биологию, – хладнокровные!
– Хладнокровные – это значит, что у них нет постоянной температуры тела, – снисходительно пояснил он. – И они подстраиваются под температуру окружающей среды. Сейчас он полежал среди бутылок с теплой водой, поэтому сам теплый.
Питон оказался неожиданно приятным на ощупь, а если я проводила рукой от хвоста к голове, чешуйки смешно щекотали кожу.
– Полинял недавно, – сообщил Витька. – Сейчас шкурка новенькая.
– А старенькая где? – глупо хихикнула я.
– В террариуме осталась, – вздохнул он от моей биологической безграмотности. – Змеи из старой кожи просто выползают. Даже выражение есть: «Сменить кожу, как змея».
– Да, выражение есть, – согласилась я.
С русским языком и литературой у меня всегда было лучше, чем с естественными науками. Но все же не настолько плохо, чтобы потешаться! Это я и собралась сообщить Витьке, но тут к нам подошла весьма колоритная пара – мужчина с большим профессиональным фотоаппаратом и женщина, держащая на руках какое-то странное животное, в котором я не сразу опознала чернобурую лису. Прямо как в анекдоте: так вот ты какой, северный олень! Я против воли хихикнула, а Витька тем временем важно сказал:
– Мам, пап, это Алиса.
– А это пудинг, – пробормотала я себе под нос.
С ума сойти, знакомлюсь с Витькиными родителями, а на меня какое-то идиотское веселье напало. Я усилием воли загнала смешки внутрь и насколько могла серьезно ответила:
– Здравствуйте. Очень приятно познакомиться.
– И нам, – откликнулась его мама, с улыбкой, но внимательно глядя на меня. – Витя о тебе много рассказывал.
«Правда?» – от удивления я чуть не ляпнула это вслух, но вовремя спохватилась. Витька рассказывал обо мне родителям? Впрочем, я быстро приуныла: наверное, в качестве прикола – что мы с их лисой тезки. И в подтверждение моих мыслей Витькина мама кивнула на чернобурку, смирно сидящую у нее на руках:
– А у нас тоже Алиса.
«Очень приятно», – едва не брякнула я, опять удержавшись в последний момент. Что такое, надо взять себя в руки! Я перевела взгляд на лису. Она оказалась небольшой и очень хорошенькой – блестящие темные глазки, серебристая черно-серая шерстка, аккуратные коготки на лапках.
– Можно погладить?
– Конечно.
Гладя лисичку, я удивлялась, что этот мех принадлежит живому существу – настолько привыкла видеть его исключительно на одежде. Аналогия мне очень не понравилась, и я порадовалась, что не стала ее озвучивать – а то с меня бы сегодня сталось! Я никогда особенно не интересовалась движением «зеленых», но сейчас была почти готова к нему примкнуть.
– Я ее очень люблю, – ласково сказала Витькина мама, с нежностью глядя на лисичку, и я вдвойне устыдилась своих мыслей.
Она повернулась к Витьке, и лиса испуганно сжалась.
– Не хочет к тебе, – заметила мама.
– Почему? – заинтересовалась я.
– А он ее веником гонял.
– Ты что? – изумилась я.
– Да я ее побегать выпускал, – виновато пояснил Витька. – А у меня как раз телефон на пол упал. Она его нашла и давай беситься – чехол-то кожаный. Она с ним играла-играла, грызла-грызла и в итоге закатила под кровать. Вот я Алиску обратно в клетку веником и загонял.
Услышав свое имя в столь непривычном контексте, я непроизвольно вздрогнула. Витька это заметил, но понял, похоже, по-своему – решил, что я переживаю из-за печальной участи лисы – и поторопился объяснить:
– А дальше началось самое интересное! Ночью телефон разрядился и давай под кроватью пищать. Я реально чуть не свихнулся, пока его оттуда выковыривал! И все это посреди ночи!
– Хорошенькая, – протянула я и снова погладила лисичку.
Она была мягкой и послушной, как живая игрушка.
– Она у нас сейчас красивая, – с такой нежностью, что я даже позавидовала, сказал Витька. – Потому что шубка зимняя. А к весне облезлая становится – даже фотографироваться неинтересно. Хорошо, летом цирк на гастроли уезжает.
«А кролик у вас когда линяет?» – хотела съязвить я, но услышала смутный гул голосов – в фойе наконец-то начали пускать зрителей.
– Все, работаем, – скомандовал Витькин папа и первым подал пример, громко объявив: – Приглашаем фотографироваться с лисой, кроликом, питоном, на память о цирке!
Мне стало ужасно неловко. Что я тут делаю в компании этих странных людей? Даже Витька вдруг показался совсем чужим... Свидание в цирке, надо же было додуматься!
Зрители, первыми успевшие в гардероб, теперь неспешно прогуливались по фойе и с любопытством глазели на нашу живописную группу.
– Приглашаем фотографироваться с лисичкой, кроликом, питончиком, – слегка смягчила формулировку Витькина мама, – на память о цирке...
От смущения мне хотелось куда-нибудь провалиться. Неужели вся эта семейка не понимает, как глупо выглядит?
В отличие от меня, в панику никто не впадал. Люди подходили, разглядывали зверей, интересовались расценками. И несмотря на то что стоило удовольствие довольно дорого, желающих сфотографироваться оказалось много, даже выстроилась небольшая очередь. Любителей фото с животными усаживали на невысокий помост с ярко-разрисованным задником, аккуратно выдавали им на руки зверей, и Витькин папа щелкал фотоаппаратом.
– Хочешь подержать питона? – спросил Витька.
Замешкавшись на секунду, я кивнула. Питона так питона! Я никогда не боялась ни змей, ни крыс с мышами – это вам не пауки с тараканами какими-нибудь.
Я осторожно взяла питона. Действительно совсем легкий, и так забавно изгибается прямо у меня в руках... Я немедленно почувствовала на себе множество любопытных взглядов. Все, теперь точно не удастся сделать вид, что я не с ними... Неожиданно я поймала себя на мысли, что мне это нравится. Когда еще попробуешь себя в роли укротительницы змей!
Семья усаживалась фотографироваться. Девочка взяла на руки кролика, а женщине Витькина мама хотела посадить на колени лису, но вдруг задумчиво проговорила:
– У вас колготки...
Я заинтересовалась этим неожиданным пассажем, подошла поближе и услышала продолжение:
– Вы юбку опустите пониже, а то она может когтями порвать.
Тем временем отец семейства скептически оглядел нас с питоном и махнул рукой:
– Ладно, давайте мне змею!
Я хотела передать ему питона, но с удивлением обнаружила, что тот успел незаметно обвиться вокруг моей руки. Я осторожно размотала его, а кончик хвоста вытащила из-под рукава свитера.
– Греется, – пояснил Витька, заметив мои манипуляции.
Подошли две женщины, увидели меня и сразу заявили:
– Только без змеи!
Их нелюбовь к пресмыкающимся разделяли многие, поэтому я по большей части простаивала без дела. Сначала я обижалась на такое невнимание публики к моему «питонцу», но потом меня отвлекла толпа любопытных мальчишек лет десяти.
