Но я не ропщу. Я хорошо помню, как миссис Биджио пришла в ту среду, в ноябре, в кабинет миссис Бейкер, помню звуки её горя. А теперь ещё знаю, что такое выжженное нутро.
Мои одноклассники тоже не жалуются. Потому что боятся миссис Биджио. Ну, в самом деле, кто вздумает жаловаться, когда подходит твоя очередь взять завтрак, а миссис Биджио пялится на тебя так свирепо, и руки у неё упёрты в бока так решительно, и волосы забраны под косынку так туго?.. Нет, жаловаться язык не повернётся.
Мы терпели, даже когда она в последний день раздавала подарки.
— Хватай и не кочевряжься, — велела она Данни Запферу, который посмел задуматься у подноса.
— Бери что дают, — сказала она Мирил, когда та полюбопытствовала, что внутри.
— Небось ждёшь ещё одну профитроль? — сказала она мне. — Не рассчитывай.
А Мей-Тай она сказала так:
— Бери. Хотя тебе счастье не положено. Тебя вообще тут быть не должно. Ишь, живёт себе королевой в приюте для беженцев. А американские мальчики встречают Рождество в ваших комариных болотах. Они должны получать подарки! Не ты!
Мей-Тай взяла с подноса что причиталось и прошла дальше. Она смотрела в пол.
Она наверняка не видела, что миссис Биджио надвигает свою косынку всё ниже и ниже, на глаза. Потому что в глазах у неё слёзы.
А миссис Биджио наверняка не видела, что Мей-Тай тоже почти плачет.
Зато я видел. Я видел их лица. И думал, что в эту минуту внутри у них обеих умирают боги. Но вдруг ещё можно кого-то спасти?
* * *
Думаете, миссис Бейкер постаралась скрасить для нас эти последние предканикулярные дни? Компенсировать недостаток вкусностей? Нет, об этом она даже не помышляла. Мы продолжали разбирать предложения по составу и строить схемы, обращая особое внимание на глаголы несовершенного вида. Ещё она убедила мистера Шамовича начать с нами уравнения, которые впору помещать не в «Арифметику», а в «Алгебру для нас с тобой». Думаю, с ними бы и Альберт Эйнштейн не справился. А мистер Петрелли тоже пошёл на поводу у миссис Бейкер и заставил нас делать устные доклады на тему «Река Миссисипи в моей жизни».
С географией мы справились за полтора дня, но сама миссис Бейкер мучила нас три дня кряду. Во всей Камильской средней школе только наш класс потел над разбором предложений — за закрытой неукрашенной дверью, в душном, неукрашенном классе. Но мы и тут не роптали. Потому что при первых признаках недовольства миссис Бейкер скрещивает руки на груди и смотрит на недовольных так долго и упорно, что восстание можно считать подавленным на корню.
Мы неуклонно двигались к весёлому Рождеству…
И вот в среду, после большой перемены, когда мои одноклассники готовились разъехаться по своим храмам, а я готовился ещё полтора часа рисовать схемы предложений, поскольку читать новую пьесу Шекспира мы пока не начали, миссис Бейкер сказала:
— Мистер Запфер и мистер Свитек, я договорилась с вашими родителями, что вы тоже останетесь сегодня в школе. Вместе с мистером Вудвудом.
Данни с Дугом посмотрели на меня, потом друг на друга.
— А что? Я не против, — сказал Данни.
— Я счастлива, — миссис Бейкер улыбнулась. — Остальных ждут автобусы! — объявила она.
Наши одноклассники застучали крышками парт и рванули в раздевалку.
— Чего делать-то будем? — спросил Данни.
Я пожал плечами.
— Или тряпки выбивать, или предложения разбирать. Или Шекспира читать.
Мы оба взглянули на Дуга Свитека.
— Слушай, ты ничего не натворил? Номер сто шестьдесят шесть? — спросил я.
Он замотал головой.
— Ты уверен? — уточнил Данни на всякий случай.
— По-вашему, у меня крыша съехала?
Ну, вообще-то, с Дугом всяко бывает.
Но оказалось, он и вправду ничем не провинился.
Когда все ушли, миссис Бейкер достала из нижнего ящика стола — нет, не подумайте, не три тома Шекспира! Она достала три новеньких бейсбольных мяча в белоснежных сетках, с плотными швами, — хоть сейчас в игру! Потом она снова наклонилась и достала из ящика три бейсбольные перчатки. В классе сразу запахло кожей.
Всё это она вручила нам. Мы тут же надели перчатки и закинули мячи в их глубокие карманы.
— Брат моего мужа, которого мистер Запфер и мистер Вудвуд, вероятно, видели в субботу в «Империи спорта», попросил передать вам эти рождественские подарки. От компании. Он рассказал мне, что произошло в тот вечер в магазине. И мы с ним придумали этот подарок. А сейчас у вас будет возможность его опробовать. Отправляйтесь в спортзал. И не вздумайте кидать мяч по дороге, школьные коридоры этого не выдержат. Кстати, джентльмены, отвисшую челюсть только плохие художники в плохих мультфильмах рисуют. Приставьте челюсти обратно.
Мы отправились на улицу. Данни улыбался до ушей.
— В зале сейчас пусто, уроков нет, — сказал он. — Она и правда устроила нам подарок!
Но подарок получился даже круче, чем мы думали.
В спортзале, под трибунами школьной спортплощадки, нас ждали!
Джо Пепитон и Хорас Кларк! Ждали нас! В бейсбольных формах! Номер двадцать пять и номер двадцать. Самые великие бейсболисты «Янкиз» со времён Бейба Рута!
Джо Пепитон и Хорас Кларк!
Вы мне верите?!
— Кто из вас Холлинг? — спросил Хорас Кларк.
Я молча ткнул себя пальцем в грудь.
— А кто Дуг?
Дуг Свитек медленно поднял руку.
— Ага, значит, вот этот, третий, — Данни, — заключил Джо Пепитон.
Данни кивнул.
Хорас Кларк поднял руку в перчатке.
— Ну что, Холлинг? Потренируемся?
Я встал в пару с Хорасом Кларком, а Дуг и Данни перекидывались мячами с Пепитоном.
Потом поменялись, и Данни встал против Хораса Кларка, а мы с Дугом — против Джо Пепитона. Потом мы вышли на улицу, под тёплое солнышко, на бейсбольную площадку, где с октября никто не играл. И Хорас встал ловить мячи, а я встал питчером и подавал быстрые мячи — фастболы — и даже один наклбол — с пальцев. Честное слово! Потом Данни встал отбивать, Хорас — на подачу, а мы с Пепитоном ушли в полевые. Потом питчером стал Джо Пепитон, а в поле ушли мы с Дугом. А после этого Хорас Кларк устроил нам тренировку на внутреннем поле. Мы встали по базам, Пепитон на «доме», Данни на первой, Кларк на второй, Дуг на шорт-стопе между первой и второй, а я на третьей, и все мы стали кидать друг другу мяч, всё быстрее и быстрее, а Кларк командовал: «Пошёл мяч! И-и-и — пошёл мяч! И-и-и…» Мячи мягко и послушно, с лёгким чпоком ложились в перчатку. А перчатка умопомрачительно пахла кожей. Ветерок гонял желтоватый, подсвеченный солнцем воздух, ласкал лицо.
Потом Хорас и Джо подписали наши мячи и перчатки. И подарили каждому из нас по два билета на открытие сезона в апреле. И надели на Дуга и Данни свои бейсбольные кепки.
А мне… Мне Джо Пепитон отдал свою куртку!
Верите?
Я получил куртку Джо Пепитона!!!
И они уехали.
Но мне показалось, что та пустота, то выжженное нутро, к которому я уже стал привыкать, снова заполнилось. И чары не кончились, нет!
Перепрыгивая через две ступеньки, торопились мы на третий этаж — надеялись застать миссис Бейкер. Мистер Вендлери хозяйничал в холле: снимал ханукальные и рождественские украшения. В школьных коридорах царил таинственный полумрак, из-под закрытых дверей не сочился свет.
Миссис Бейкер уже ушла, но на двери класса висела записка:
Мистер Вудвуд, к первой среде января прочитайте трагедию Шекспира «Макбет».
— Эх, жалко, не застали, — сказал Данни.
Класс, однако, оказался не заперт. Дуг прошёл в раздевалку и вернулся с увесистой картонной коробкой, на которой значился номер сто шестьдесят шесть. Глянул на нас, пожал плечами и потащил коробку вниз по лестнице.
Больше мы её не видели.
* * *
На следующий день президент Джонсон объявил о прекращении бомбёжек во Вьетнаме — на всё Рождество.
И начались каникулы.
Новогодний выпуск «Городской хроники» был полностью посвящён выдающимся достижениям жителей нашего славного города от мала до велика, которые внесли вклад в нашу культурную жизнь в истекшем году. Ничего особенно выдающегося они, в сущности, не сделали. Ну, библиотекари, само собой — развивают грамотность, приучают к чтению, а члены Киванис-клуба занимаются благотворительностью. Ещё, понятное дело, надо почтить ветеранов Второй и даже Первой мировой. В списке за что-то оказался и мистер Гвареччи. И мой отец тоже — за успехи архитектурного бюро «Вудвуд и партнёры» и за то, что члены городской Коммерческой палаты таки выбрали его Бизнесменом года. Возле каждой заметки помещалась фотография соответствующей знаменитости крупным планом. Но, как всегда в газетах, фото пропечатались некачественно, зернисто, а люди выглядели напыщенно и отрешённо, словно размышляли, какой бы ещё вклад внести в жизнь города.
