— Да мы и сами бы вернулись… Тут от села близко. Разведали бы и вернулись.
— Уж вы бы разведали! — не на шутку рассердился Костя и вдруг неожиданно выкрикнул: — Гвозди вы, а не ребята! — Он взял Кольку за ворот рубахи и притянул к себе: — Вот что, гвоздь: лети домой, бери мыло, мочалку и мойся как миленький. Приду — я тебе устрою проверочную, контрольную…
Колька с сожалением покосился на жеребца — как видно, ни шагом, ни рысью ему сегодня прокатиться не удастся. Шмыгнув носом, он уныло поплёлся к дому и всё не мог решить, как же понимать слово «гвоздь» — очень это плохо или плохо только наполовину.
Не успели Колька с Петькой пройти и десяти шагов, как тоненько зазвенел звонок, и на тропке, что вилась по берегу реки, показался на велосипеде Витя Кораблёв.
Никелированная дужка руля сияла на солнце, от мелькания спиц рябило в глазах, за колёсами тянулся тонкий узорчатый след.
Этот новенький велосипед Вите Кораблёву купил его отец, Никита Кузьмич, после того как сын весной с отличием сдал экзамены за седьмой класс. Вручая велосипед сыну, отец пошутил:
— Катайся, сокрушай машину, выписывай любые фигуры, но желательно, чтобы было поменьше «восьмерок» да побольше «пятерок». А восьмой класс с похвалой окончишь — мотоцикл куплю, не пожалею. Мы люди с достатком…
По этому поводу злые языки в школе даже острили, что Витя Кораблёв, с его способностями, к окончанию десятого класса обзаведётся всеми видами транспорта, вплоть до автомобиля и моторной лодки.
Новенький велосипед с тисненной золотом маркой завода был щедро оснащен разными кожаными сумочками, ручным тормозом, сиял блестящими держателями; лакированная рама могла посоперничать по яркости раскраски с фазаньим пером. Витя берег свой велосипед пуще глаза: кататься выезжал только в сухую погоду, дорогу выбирал без сучка, без задоринки и, если встречал подозрительную канавку, не стеснялся переносить велосипед на себе. Алёша Прахов уверял ребят, что осенью он сможет выступить в школе с докладом и на основании самого тщательного подсчёта докажет, что не велосипед возит Кораблёва, а наоборот.
Услышав звонок велосипеда, ребята оставили лошадей и выбежали на тропинку.
Они были немало изумлены, видя, как Витя во всю мочь жмет на сияющие педали, не разбирая ни ухабов, ни рытвин.
— Ребята, небывалый случай! — сказал Прахов. — Витька Кораблёв — и такая скорость… Это же чепе!
— Ясно, чрезвычайное происшествие. Может, у Кораблёвых заболел кто, Витька в больницу гонит? — заметил Митя Епифанцев.
— Эй-эй, Кораблёв! Что случилось? — закричал Алёша.
Витя резко затормозил, спрыгнул со скрипучего седла, затянутого белым чехлом, и вытер вспотевшее лицо.
Был он сильный, круглолицый, с пухлыми губами. Клетчатая кепка едва прикрывала копну белокурых волос.
— Понимаете, ребята, какое дело… — сглотнул он слюну. — Варька Балашова пропала!
— Как — пропала? — подался вперёд Костя.
— Загадочная история! Пионеры из похода вернулись, а Вари нет и нет…
— Вот так история с путешествием по родному краю! — присвистнул Прахов. — Великая исследовательница малой реки Чернушки и её притоков в плену у диких племен. Снаряжаю спасательную экспедицию. Записываю! Подходи!
— Прищеми язык, болтолог! — прикрикнул на него Митя Епифанцев. — Какие тут шутки!
Колька, заглядевшийся на велосипед и даже успевший почтительно погладить светлый руль и звонок, вдруг почувствовал, как его дёрнули за рукав.
— Где Варя? — грозным шёпотом спросил Костя.
— И совсем она не пропала, — с невинным видом сказал Колька. — Позади нас шла всё время. Потом отстала чуток: ногу на что-то напорола в болоте.
— Так что же мы стоим! — заторопился Митя. — Встретить надо, помочь…
— Я встречу, вы не беспокойтесь! — покровительственно заметил Кораблёв и занес ногу через раму велосипеда.
Костя с досадой перебирал сыромятный ремешок уздечки. Как же так? Он ведь первый узнал от Кольки, что Варя отстала от пионеров, но ему почему-то и в голову не пришло, что с ней могло что-нибудь случиться…
Костя пристально посмотрел на Витю. Что-то шевельнулось в его душе, но настолько слабо уловимое, неосознанное, что он, верно, никогда бы никому в этом не признался. Только одно стало ясно — что ему, и только ему, надо первому встретить Варю Балашову.
— Послушай, Виктор! — Костя подошёл ближе, коснулся дужки руля. — Дай велосипед… Знаешь, какую я скорость могу развить!
Витя удивлённо и чуть насмешливо оглядел Костю. А он что же, колченогий, увечный? А насчёт скорости пусть Ручьёв вспомнит, как они бегали стометровку. Всем же известно, кто тогда пришёл первым.
— Так то на своих двоих, а тут на машине… Будешь все ямки объезжать… — сорвалось у Кости с языка, в чём он очень скоро раскаялся.
Витя, как подстегнутый, вскочил на седло и поехал с такой скоростью, что Алёша схватился за голову и заявил, что теперь от велосипеда останутся одни рожки да ножки.
Но Витя катил себе и катил. Он был уже недалеко от моста. Но тут и сбылось предсказание Прахова: на каком-то злополучном ухабе велосипед так подбросило, что Витя полетел с седла.
Он поднялся, потёр ушибленную ногу, отряхнулся от пыли и принялся колдовать над машиной.
— Так и есть: авария! Камера лопнула или цепь порвалась! — горестно воскликнул Алёша и осуждающе посмотрел на Костю: — И охота тебе дразнить его!..
— Да о чём разговор! — перебил их Митя. — Можно и пешком встретить.
— Зачем же пешком? — Костя вдруг потрепал Гордого по влажным розовым ноздрям и заглянул в тёмные и глубокие, как колодцы, глаза, словно хотел спросить коня, друг он ему или нет.
Гордый, благодарный за ласку, играя, ухватил Костю крупными перламутровыми зубами за плечо.
— Ну-ну, не балуй! — Мальчик отстранился и легко взбросил своё поджарое тело на спину Гордого. — Ребята, я мигом! — крикнул он оцепеневшим приятелям и пустил коня размашистым галопом.
— Ручей, куда ты? — всполошился Паша Кивачёв. Но Гордый был уже далеко. Он летел как стрела, перемахивая через канавы и рытвины, рассекая грудью кусты ивняка, обступавшие тропинку.
В том месте, где река делала большую петлю, Костя круто повернул коня к берегу и пустил вплавь.
— Правильное решение — напрямик режет! — восторженно одобрил Алёша Прахов.
Паша хотел было напомнить ребятам о строгом конюхе Новосёлове, но только покачал головой и произнёс, не то одобряя, не то осуждая Ручьёва:
— Вот голова! Всегда-то он всё с превышением делает.
И откуда было знать Варе Балашовой, что навстречу ей спешат и всадник, и велосипедист, и пешие?
Опираясь на длинный, с развилкой на конце посох, девочка, прихрамывая, брела тихой полевой дорогой. Была она худенькая, большеглазая, загорелая, в пёстром лёгком сарафанчике. В коротко остриженных светлых волосах держалась гибкая, как пружина, гребёнка.
Ныла ступня ноги, уколотая злым сучком на болоте, плечи оттягивал тяжёлый рюкзак, полный походных трофеев. Но не только потому, что болела нога, а плечи тяготила ноша, так неторопливо, часто останавливаясь и оглядываясь назад, шагала девочка. Мир в этот предзакатный час был несказанно хорош!
Далеко окрест расстилались поля, бронзовые от поспевающих хлебов. На скошенных, закурчавившихся молодой отавой лугах стояли островерхие стога сена, напоминая шлемы богатырей, отдыхающих после ратного труда. Среди лугов причудливо извивалась розовая от заката полноводная, ленивая река, опоясывая села, посёлки, усадьбу МТС, молочный завод.
Всё застыло в этот час — деревья, травы, посевы. Всё было отчётливо вырисовано — смотри, любуйся!
Западную часть неба застилали легкие слоистые облака, словно кто-то расставил огромные тенета, чтобы ещё на часок задержать над землёй солнце. Но раскалённый огненный диск неудержимо снижался к далёкой синей гряде елового бора, легко пронизывал на своём пути встречные облака и окрашивал их таким богатством красок, что Варя, забыв всё на свете, не могла оторвать глаз от неба.
Но идти домой всё же надо. Варя кинула прощальный взгляд на солнце и побрела по дороге. А впереди двигалась её тень, непомерно длинная, вытянутая, смешная тень-великанша. Ноги тени соединялись с ногами Вари, а голова, повязанная платочком, покачивалась где-то за тридевять земель — на зелёном лугу. Там же пропадала развилка дорожного посошка.
И, глядя на эту причудливую тень с посохом в руках и рюкзаком за плечами, Варя вдруг ощутила, как это хорошо и отрадно — возвращаться из дальнего похода к родным местам, к семье, к товарищам. Пусть устали плечи и болят ноги, пыль скрипит на зубах и хочется пить, но на душе легко и радостно. Да и было отчего радоваться! Дело сделано, поход прошёл на славу. Для школьного музея собраны коллекция окаменелостей и гербарий трав. Обследованы верховья реки Чернушки и двух её притоков. Найдены залежи охры, о чём школьники, конечно, напишут в город. Из участников похода никто не заболел, не потерялся, даже такие бесенята, как Колька и Петька.
