— Гвоз-ди-ков! Наконец, потеряв терпение, он заорал:
— Головастиков!
И только тогда отворилось окно, и сам рыжий розовый очкастый Хвостиков насмешливо спросил:
— Чего ты кричишь — Головастиков, когда ты сам — Мочалкин?!
— Да вот… к тебе пришли! — сказал Мишка.
Хвостиков важно показал пальцем:
— Ждите меня во дворе, сейчас выйду…
Минут через пять он вышел на крыльцо с большой подзорной трубой, склеенной из бумаги, загадочно посмотрел в нее, сначала на Мишку, потом на Люлика и ушел в дом.
Еще минут через пять он вынес полный до краев стакан воды, лист бумаги, показал их Мишке и Люлику и спросил:
— Шимоза?
Те кивнули, хотя и не знали, что это за слово. Хвостиков прикрыл стакан бумагой и слегка прихлопнул сверху ладонью.
— Фруктоза?
Мишка и Люлик опять кивнули.
— Наркоза! — торжественно выкрикнул Хвостиков и перевернул стакан вверх дном. Вода не выливалась, хоть листок ничем не был прикреплен. Полюбовавшись удивлением ребят, Хвостиков опять перевернул стакан, снял бумагу, выплеснул воду на землю и сел на порожек.
— Ну? Сильно вы удивились?
— Да-а…
— Хе-хе! Нет, честное слово?
— Не, конечно! — искренне заверил его Мишка. — Прямо какое-то чудо!
— Ну, расскажите, что вы подумали, — попросил Хвостиков. — Вы, наверно, подумали, что тут какое-нибудь волшебство?
— Мы так подумали… — сказал Мишка.
— И я так подумал! — подтвердил Люлик.
— Я еще не то могу! — похвалился Хвостиков.
Мишке захотелось хоть немного с ним сравняться, и он спросил:
— А ты сны видишь?
— Вижу.
— Какие?
— Всякие.
— А я — цветные… — соврал Мишка, — не всегда, конечно…
Но Хвостикова смутить было трудно.
— А я — всегда! Вдобавок — широкоэкранные. И все сплошь — приключенческие: про шпионов там… Скучных снов у меня не бывает, и конец всегда хороший, знаю я один секрет… Я много кое-чего могу!.. Ведь метизы проиграли через меня!
— Ты же не играл!
— Ничего не значит. Я на вас на всех оказывал психическое влияние. Видел, я стоял на столбе? Как замахаю руками — вот так: Шимоза! Фруктоза! — сразу твои глаза на меня направляются, ничего не могут поделать, и нападает на тебя смех…
— Я смеялся, что рожи ты строил смешные, а не…
— Это тебе так казалось. А на самом деле это было психическое влияние в виде смеха… Еще скажи спасибо, что я домой скоро ушел, потому что метизовские болельщики начали ко мне подкрадываться, а я не люблю, чтобы ко мне подкрадывались… А если б ты доверил мне свою мочалку, я бы дорастил ее до самого неба!
— Да-а… — сказал Мишка, — ты велел поливать ее из пузырька какой-то жижей, может, она поэтому и засохла…
— Тут произошла ошибка, — не растерялся Хвостиков, — Там не хватало главного вещества, забыл я положить. А ты иди ко мне в ученики!
— В какие ученики?..
— Я собираюсь оказывать психическое влияние на зверей, птиц… А у них, ну, в цирке, всегда бывают ученики… Сначала мы сами хорошенько научимся, потом покажем всем пацанам. Они так рты и поразинут!.. Тебя небось сразу перестанут дразнить…
Эта мысль Мишке понравилась.
— А какие у нас будут звери?
— Сначала — индюшата! У Марьи Антоновны они водятся. Глеб их стережет. За зарплату. Индюшата вырастут, их продадут, а ему за это купят фотоаппарат. А пока они еще тут, нужно провести такой фокус. Если курице сунуть голову под крыло, а сверху держать руку, она так и будет лежать, вроде — спит. Но это — курица! А интересно — может так индюшонок? Но это только начало. А дальше — больше, узнают про нас в Москве и дадут различных зверей — змей, там, крокодилов…
— Одного крокодила я напущу на Меркушку! — сказал Люлик.
Хвостиков горячился все больше:
— Но это мелочи! А вдруг нам слонов доверят! Люблю я этих самых слонов, больше даже, чем обезьян! Вот со слонами у нас начнутся дела!
— Мне — слоненка, — сказал Люлик, — маленького…
— И не думай, — сказал Хвостиков, — со слонами приедут из Африки негритята. А что? Пускай у нас негритята в поселке живут!
— Ладно, — согласился Люлик, — это хорошо. Я давно мечтаю с каким-нибудь негритенком поиграть. Мы с ним будем в снегу кувыркаться!..
— Я тебе покувыркаюсь! — возмутился Мишка. — Ишь чего придумал! Хочешь, чтобы они простудились? Отойди отсюда и не лезь не в свое дело! Кувыркаться ему!
Люлик насупился и замолчал.
Хвостиков встал со ступеньки и подтянул слишком свободную резинку трусов.
— Ну, айда за индюшонком! Ты пойдешь с нами? — спросил он Люлика.
— Да-а… — обиженно затянул Люлик, — слоненка не даете и кувыркаться не велите…
— Знаешь что? — обратился Хвостиков к Мишке. — Если слонов будет много, так и быть, дадим ему одного. От одного слоненка мы не обеднеем!..
Глава вторая, где рассказывается о злополучном приключении с индюшатами, а также со шпионом и описываются другие нечаянные происшествия
Индейка и ее горбатые, голенастые индюшата похаживали по улице, щипали травку, переговариваясь пискливыми голосами. Хоть они и ничего не знали о планах Хвостикова, но от дома старались не отходить.
— Они! Индюшата! — радостно объявил Хвостиков, не сводя с них загоревшихся глаз.
Человек исключительно городской. Хвостиков раньше ни индюков, ни индюшат никогда не видел, и ему было смешно, что такие вот диковинные птицы ходят в живом виде сами по себе и никто не бежит за ними, чтобы их поймать.
— Увидите! — сказал он. — Сейчас я вон того, горбатого, так за ногу и схвачу! По лисиному способу. Лисы его придумали. Индюшата — они ж как куры! Они любопытные ужасно! Не могут они прожить, чтоб на что-нибудь интересное не глянуть! Везде они заглядывают, на земле все так и рассматривают… Вы садитесь сейчас подальше и смотрите, как я его за лапу поймаю!..
Мишка с Люликом отошли и сели, а Хвостиков снял майку, лег на землю, майкой накрыл голову, оставив щель, чтоб смотреть, и застыл как мертвый.
Впрочем, на мертвого он был не очень похож, потому что на голой земле лежать было жестко: Хвостиков все время ворочался, примащивался поудобнее, а иногда чихал.
Индюшата, побросав свои дела, столпились вокруг матери, всячески дивясь странному поведению рыжего мальчишки. Им никак не удавалось понять, что случилось с Хвостиковым, и они, видимо, ничего больше не собирались заниматься, пока не раскусят, в чем тут дело. Каждый высказывал свои догадки, одна другой глупее; индюшка на них ругалась, но сама ничего не понимала и от этого злилась еще больше.
Наконец Хвостикову надоело лежать и он крикнул:
— Мочалкин, гони этих тварей ко мне!
Но тут же сам вскочил, как хищный рыжий лис, ухватил индюшонка, махнул Мишке и Люлику, чтоб следовали за ним, и скрылся за углом.
Там, сидя на земле, Хвостиков некоторое время разглядывал свою жертву и трогал ее пальцем, потом деловито сказал:
— Ну, приступаем!..
Положив индюшонка на землю, он подсунул ему голову под крыло, придержал сверху ладонью и зашипел:
— Шимоза! Фруктоза! Наркоза!
Осторожно отнял ладонь; индюшонок замер с головой под крылом. Хвостиков испугался: уж не умер ли тот по-настоящему, и ткнул его пальцем в бок. Индюшонок встрепенулся, хотел бежать, но Хвостиков ловко уцепил его за лапу и загоготал:
— Го-го-го-го! Повторим!
Но тут из-за угла выбежал Глеб и радостно закричал;
— Вот они! Вот! Скорей! Индюшонка нашего! Воры! Воры!..
Хвостиков выпустил индюшонка, и он побежал, мелькая голенастыми ногами, к маме, братьям, сестрам, а перед Хвостиковым появились Мария Антоновна с соседкой.
— Это как же надо понимать? — сурово спросила Мария Антоновна.
— Видите, в чем тут суть… — застенчиво начал Хвостиков, но Глеб заорал, всех заглушая:
— Нашего индюшонка!
— Зачем кричать? — умильным лисьим голосом перебил его Хвостиков. — Здесь не какое-нибудь хулиганство… Просто—психический опыт…
— Ты сам психический! — завизжал Глеб, но Мария Антоновна взяла его за плечо:
— Постой! Не горячись. Этот мальчик на хулигана не похож. Тут, видно, во-от кто! — И она показала пальцем на Мишку. — Вот он, черт ободратый! Кошки его, что ль, драли? (На Мишкином лице и в самом деле кое-где виднелись следы расправы разъяренных болельщиков.) — Вот у кого фантазии в голове! Значит, ты теперь свои фантазии на чужое имущество распространил? А? Говори! Сегодня индюшат таскает, завтра в квартиру влезет! Отец твой дома сейчас?
— Нет… — сказал Мишка, — они с матерью в городе, они только на выходной приезжают…
— А с тобой кто?
— Сестра… Но только она не уполномочена…
— Чего?
— Да в мои дела вмешиваться…
— Вот, извольте! — обратилась Мария Антоновна к соседке. — Родителей нет, сестра не уполномочена!.. Заводят детей, а смотреть некому, они тут и кишат по всему поселку, людям жить не дают…
