Павел быстро влез на забор, а с забора на серую тесовую крышу, на которой там и тут изумрудными пятнами зеленел мох.
- Паш, Петька всегда пристает! - плаксиво говорил Федя, запрокинув голову. - А вчера камнем стукнул. Знаешь, как больно!
- Вот я его сам стукну! - проворчал Павел и поднялся во весь рост на крыше. Он стоял высокий, худощавый, с острыми, как у всякого подростка, локтями и коленками. Ветер теребил его непослушные темно-русые волосы. Было Павлу без малого четырнадцать лет, а по виду можно дать и все пятнадцать. - Эй ты, рыжий! - вдруг закричал он.
- Кто там? Петька? - спросил Федя, пританцовывая от волнения на месте.
- Петька.
- Ну вот, так я и знал!
- Рыжий! - кричал Павел. - Это ты вертушку сбил? Чего? Ух, я тебе сейчас дам!
Он соскользнул с крыши на забор как раз в ту минуту, когда на крыльцо из избы вышли Татьяна и ее соседка Ксения.
- Пашутка, ты зачем это через забор? - крикнула Татьяна.
- Так быстрее, маманька!
Павел скрылся на улице. Федя, не задумываясь, полез на забор следом за братом.
- Федюшка, а ты куда? Разве калитка тесна стала? Штаны порвешь!
- Не порву, маманька!
Татьяна грустно покачала головой:
- Вот озорники!.. Рассказали бы матери, какой в школе утренник был, так нет, опять на улицу!
- А, пускай, - улыбнулась Ксения. - Ведь мальчики, Таня.
- Хлопот с ними много...
Они присели на крыльце: Татьяна - высокая, худощавая, с бледным, утомленным лицом, и Ксения - низенькая, полная, очень подвижная, с неясным румянцем на загорелом лице. Обеим им было по тридцати пяти лет, с самого раннего детства связывала их большая дружба.
- Ну что ж, что хлопот много, зато ведь мальчишки у тебя смышленые, бойкие. А мне вот скучно без детей, - вздохнула Ксения.
- Да, ребята у меня хорошие... А все ж я иной раз тебе, Ксения, завидую... Ты вон ликбез уже окончила! Грамотная! В активистках ходишь, от всей деревни, можно сказать, почет.
- Ой, подружка, да ведь я чуток подучилась только, - сказала Ксения певучим грудным голосом. - А уж ворчал мой Федор на меня за это! Как вечером, бывало, в школу собираюсь, так он на дыбы: сиди дома, и все! Однако приструнила я его.
Татьяна с ласковой улыбкой взглянула на подругу:
- У тебя нрав крутой... - Она помедлила и вздохнула. - А я вот...
Ксения положила руку на плечо подруги, тихо спросила, заглядывая ей в глаза:
- А как твой?
- Не знаю... - Татьяна неопределенно повела плечами...
- Таня... нехорошо про него болтают...
- Пусть болтают!- вдруг вспыхнула Татьяна, и ее сложенные на коленях руки дрогнули. - Ведь председатель сельсовета - завистников много!
- Ты не серчай, - мягко сказала Ксения.
- Я не серчаю, - Татьяна вздохнула, помолчала. - А вообще-то трудно мне с ним, Ксеня.
- Я вижу.
В соседнем дворе мелькнула белая рубашка. К жердяному забору, разделяющему дворы, быстро подошел Данила, окликнул:
- Дядя Трофим!.. Дома он или в сельсовете?
- Дома, - неохотно ответила Татьяна и полуобернулась к двери избы: - Трофим!
- Слышу, слышу... - раздался сонный, сипловатый голос.
- Племянник кличет.
На крыльцо вышел Трофим - худощавый мужчина с седеющими усами и мешками под глазами. Он длинно зевал и, просунув руку под расстегнутый ворот, почесывал грудь.
- Чего тебе, Данила?
- Дело есть, дядя Трофим.
- Ну?
Данила не ответил, предостерегающе кивнул на Татьяну и Ксению. Трофим кашлянул.
- Татьяна, поди-ка в избе прибери.
Ксения быстро поднялась, сказала с сердцем:
- Ты уж скажи лучше: уходи, соседка, подобру-поздорову!
Трофим пожал плечами.
- Сиди, коль охота есть...
Ксения поправила платок, подняла коромысло с ведрами.
- Ты заходи, Таня... - Она ушла, не взглянув на Трофима, покачивая пустыми ведрами на коромысле.
- И мне уходить, что ли? - повернулась Татьяна. - Что за секреты завел с Данилкой?
- Поди, поди... - Трофим выждал, пока жена скрылась в избе. - Какое дело?
Данила открыл узенькую калитку в заборе, не спеша подошел к Трофиму.
- Осоку я сегодня резал...
- Ну так что ж?
- Встретил одного хромого... из кубанских кулаков.
- Что ж такого? Вон на речке Чернушке целый поселок кубанских кулаков.
- С тобой повидаться он хочет, дядя Трофим.
- Со мной? - Трофим, прищурив глаза, подозрительно взглянул на Данилу. - Чего ему надо?
- Я так понял, дядя Трофим, что не хочет он у нас на Урале оставаться. Я, говорит он, к своей Кубани привык.
Трофим усмехнулся.
- Кто же его обратно на Кубань пустит, раз он кулак и против колхозов выступал? Пускай теперь к нашему северу привыкает.
- Так он, может, и привык бы, дядя Трофим, ежели бы на Урале колхозов не было. А то ведь у нас тоже коллективизация идет.
Трофим поморщился, потрогал пальцами ус.
- Ну, когда еще до нашей деревни дойдет... Так чего ж он хочет?
Данила опасливо оглянулся, протянул ему листок бумаги.
- Вот такое удостоверение он хочет.
Председатель медленно читал. Наконец свернул бумажку и вернул ее Даниле.
- Ишь ты, чего захотел! За такое дело меня за решетку посадят!
- Дядя Трофим, - горячо зашептал Данила, - да ведь он хорошо заплатит!
Стукнула калитка. Во двор вошла девушка - молоденькая, застенчивая, с большой русой косой.
Трофим прошептал:
- Тише, учительница пришла. Нелегкая ее носит! - и с веселой улыбкой поднялся ей навстречу. - Доброго здоровья, Зоя Александровна. Рады вас видеть.
- Здравствуйте, Трофим Сергеевич. - Она остановилась у крыльца, смущенно оправила блузку, заметив косой взгляд Данилы. - Что же вы к нам в школу на праздник не пришли?
- Дела, Зоя Александровна... Дохнуть некогда.
- Жаль... Такой веселый утренник был у нас в честь окончания учебного года. Ваш сын лучше всех выступал!
- Павел-то? Он мастак выступать. Что только дальше из него выйдет!
Учительница порозовела и вновь оправила кофточку. Ее раздражал нагловатый взгляд Данилы.
- Павлик очень способный мальчик, Трофим Сергеевич! Ему обязательно дальше учиться надо. Нельзя останавливаться на начальной школе. Потом в вуз поступит.
Председатель сельсовета коротко рассмеялся:
- Эк хватили - в вуз! Горячая у вас головка, Зоя Александровна.
- А вот и поступит! - сказала Татьяна, выходя на крыльцо. - Может, учителем или там доктором станет!.. Здравствуйте, Зоечка!
- Здравствуйте, Татьяна Семеновна! Правильно вы говорите, обязательно Павлику учиться дальше надо.
- Вот пущу его по торговой части, - нахмурился Трофим. - Парень смышленый, хорошо арифметику знает... Вы ко мне по какому вопросу, Зоя Александровна?
- Я насчет ремонта школы. - Учительница села на порожек, повернувшись спиной к Даниле.
- Не предусмотрено в смете, Зоя Александровна, - покашливая, сказал Трофим. - Я же говорил вам.
Она быстро расплетала и заплетала кончик косы.
- Этого не может быть, Трофим Сергеевич! Зимой нельзя будет с ребятами заниматься!
- Не предусмотрено, - повторил он и, давая понять, что разговор окончен, прибавил: - Вот так, стало быть...
- Это ваше последнее слово? - вспыхнула учительница.
- Последнее...
Она быстро поднялась.
- Я сегодня же поеду в райком партии, Трофим Сергеевич!
- Счастливого вам пути... Передайте привет секретарю райкома товарищу Захаркину.
Учительница круто повернулась и пошла к воротам.
- Вот, черт, настырная! - прошептал Трофим и громко прибавил: - Одну минуточку, Зоя Александровна! Вы зайдите ко мне завтра в сельсовет. Может, придумаем, что-нибудь.
- Я к вам уже раз десять приходила!
- А вы не зазнавайтесь, зайдите, зайдите! - он проводил ее сердитым взглядом, покручивая ус. - Ушла! Скажи на милость, какая важная! Одну зиму ребят проучила, а всю деревню уже свихнула. То ей избу-читальню подавай, то школу ремонтируй. А теперь всем мужикам мозги колхозом крутит!
- Комсомолка... - Данила все еще смотрел с усмешкой на калитку, за которой исчезла учительница - Пионерский отряд устроила. Ты слышал, дядя Трофим? Пашку пионеры своим начальником выбрали. Тоже, как и ты - председатель совета! Смехота!
- Вот я ему настегаю одно место, председателю!
Неподвижно стоявшая на крыльце Татьяна шевельнулась, сказала резко:
- Ну да, настегаешь! Так я тебе и дала настегать!
- А это не твоего ума дело! Ступай, хозяйством занимайся!
- Зверь был, зверем и остался! - Она ушла в избу, громко стукнув дверью. Данила и Трофим помолчали.
- Так что же еще хромой говорил?
- Говорил, что денег не пожалеет за такие удостоверения.
- А много ему таких удостоверений надо?
- Я так понял, что их человек восемь, раскулаченных, бежать собираются. А может, и больше.
Трофим помедлил.
- Не знаю... Подумать надо...
- По тысяче за удостоверение дадут, дядя Трофим!
- Врешь?!
- Ей-богу!
Трофим молча крутил ус и вдруг, прищурившись, посмотрел Даниле в глаза:
