Лис сделал так, как советовала супруга, но тут же понял, что враг начеку: барсук больно укусил его за лапу, и он с воем отпрянул.
— Хорошо тебе говорить! — сердито обратился он к жене. — А он вовсе не спит, подлец! Как он меня в лапу тяпнул! У него зубы, о каких лисам можно только мечтать! Жабоед окаянный! Залижи мне рану, Изолина!
Барсук все еще был настороже, готовый отразить новую атаку, но слышал только, как лисий язык лижет лапу. Чуть позже лисы заговорили и немного погодя начали отступление. Фридолин слышал, как они уходят по коридору вверх, подождал чуть-чуть, затем пошел вслед за ними и выглянул из норы.
Ледяной ветер дул над замерзшей землей, барсук задрожал, и слезы выступили у него на глазах от этого ветра. Но тут он увидел лис, они крались вдоль камышей по берегу в сторону деревни.
«Ну, с этими я рассчитался!» — подумал он и довольный вернулся в нору. Кое-как наведя порядок в коридоре, он досыта нажрался моркови в кладовке и залег спать как следует. Он был убежден, что навсегда изгнал лис. Только никогда не покидающая его недоверчивость помешала ему привалиться, как обычно, к задней стенке своей спальни. Он улегся у самого выхода, высунув нос в коридор, хотя здесь нос продувало сквозняком. Фридолин чихнул раз-другой, зевнул и скоро уже крепко спал.
Изолеус с Изолиной между тем спешили в деревню. Лисы очень прожорливый народ, они голодать не любят. Когда лис обругал барсука «жабоедом», он тем самым обругал и своих сородичей, поскольку лисы тоже охотно едят и жаб с лягушками, а впрочем и мышами не брезгуют. Но о такой еде, которую зимой или вовсе не добудешь, или только с большим трудом, эти рыжие разбойники даже и помыслить сейчас не могли. За то время, что они, бездомные, скитались по стране, они стали настоящими разбойниками и убийцами. Они уже не раз вламывались в птичники и теперь хорошо знали, чем отличается вкус гуся от вкуса утки или курицы. Они полагали своим долгом и дальше питаться мясом, вот и теперь они решили утолить мучительный голод, сократив птичье поголовье в деревне Карвитц.
Вообще-то подобные воровские набеги возглавлял муж, Изолеус, а его жена Изолина держалась позади. И хотя брак у них был прекрасный, однако Изолина не могла отделаться от свойственных лисьему характеру хитрости и коварства. Она считала, что ее не столь уж умный супруг обязан всегда идти впереди и тем самым подвергаться большей опасности.
Но сегодня Изолина три или четыре раза забегала вперед, часто оглядываясь на мужа, и коротко тявкала, призывая его поторопиться. Изолеус жалобно тявкал в ответ: укушенная барсуком лапа доставляла ему немало неприятностей, и большую часть пути он вынужден был проделать на трех лапах. Уже приблизившись к деревне, Изолина тихонько предложила мужу сегодня один раз поохотиться врозь. Она предвидела, что от мужа с его больной лапой толку на охоте будет мало, и предпочла сама обеспечить себя мясом.
Она добыла его без труда: на берегу озера возле дома Дитценов куры разбрелись в разные стороны, ища корм в выцветшей траве под голыми кустами орешника. Притаившись за низенькой оградой сада Шёнфельдов, Изолина некоторое время наблюдала за их возней. Потом метнулась к ним и тут же ухватила самую жирную из кур. Мгновенный укус заставил замолчать испуганно кудахтавшую пленницу, и вот уже Изолина спешит назад, к барсучьей норе.
Между тем трехногому лису посчастливилось еще больше. Крадясь вдоль камышей на другой стороне озера, он увидал несколько уток, по льду спешивших к проруби купаться. Он терпеливо ждал, покуда утки, отяжелев от воды, вновь выберутся на лед, тогда он ринулся к ним, и мгновение спустя он тоже спешил домой, с жирной уткой в зубах. Правда, на трех ногах да с тяжелой добычей в пасти это было нелегко, но такой трофей стоил любых усилий.
В деревне обе кражи остались незамеченными, хотя на улице играло много детей. Но оба разбойника, надо отдать им должное, хорошо знали свое воровское ремесло.
Пока Изолеус тащился домой со своей добычей, его куда более подвижная жена уже добежала до барсучьей норы. Положив курицу перед входом, она внимательно прислушалась, ее острый слух уловил тихий шорох и бормотанье спящего Фридолина. Неслышно, крадучись, лиса подобралась к барсуку так близко, что могла коснуться его носом, но удержалась, решила еще раз все проверить. После того как барсук укусил ее в нос, а ее мужа в лапу, она твердо решила одним укусом покончить с этим маленьким нахальным барсуком, нечего его щадить.
Однако Изолина была достаточно осторожна, чтобы понимать — этот укус должен быть молниеносным и безжалостным, чтобы барсук не успел тяпнуть ее в ответ. Она уже видела по лапе мужа, как умеет кусаться барсук, и потому не имела ни малейшей охоты получать подобные ранения. Сейчас она затаилась, еще раз проверяя, как обстоят дела.
Для человеческого глаза в таком жилище на глубине двух метров было темным-темно, но для светящихся глаз лисицы — так же как для барсучьих глаз — здесь царил приятный полумрак, и вблизи многое можно было рассмотреть. Так, Изолина углядела, что барсук лежит на животе, положив голову между передними лапами, и крепко спит. Как назло, он так положил голову во входное отверстие спальни, что лисица могла укусить его разве что в голову или в загривок. А это нежелательно. Куда лучше вцепиться прямо в глотку и разом прикончить противника. Конечно, можно тяжело его ранить и в голову, и в загривок, но тут неминуемо завяжется нелегкая борьба, а этого ей хотелось бы избежать.
Постояв немного в раздумье, Изолина прибегла к военной хитрости, вполне достойной лисицы. Она слегка повернулась и пощекотала барсучий нос кончиком своего пушистого хвоста: раз, другой, третий. Потом застыла в неподвижности, ожидая результатов своей уловки.
Уловка и впрямь подействовала. Барсук сжался в комок и три раза подряд чихнул. От этого чихания он полупроснулся и тут же ощутил неприятный холод у входа в спальню. Он перевалился в глубь спальни и улегся на бок. Лисица тотчас же заметила открывшуюся возможность: горло теперь ничем не защищено, она широко раскрыла пасть, чтобы нанести смертельный укус…
Никогда еще Фридолин не подвергался такой опасности, жить ему оставалось считанные секунды…
Но тут что-то зашумело в коридоре, и сверху на спину лисице с шумом обрушилась мертвая утка. Лиса в испуге отпрянула, хорошо нацеленный укус пришелся мимо, и она задела только подбородок Фридолина. А он, полупроснувшись от чихания, без промедления тяпнул лису прямо в нос, лиса с воем отскочила. Тут уж Фридолин совсем проснулся и с яростным фырканьем бросился к выходу из спальни, вслед за противницей, но у нее пропала всякая охота продолжать борьбу.
Второй раз за сутки лисицу укусили в нос, и на этот раз сильно. Слизывая обильно текущую кровь, она отступала все дальше по коридору, оставив у порога барсучьей спальни столь некстати свалившуюся на нее утку.
Можно себе представить, с какой злостью встретила Изолина мужа, спускавшегося в нору с добытой ею курицей в зубах. Он, конечно остолбенел: он и подумать не мог, что его маленькая шутка возымеет такие последствия. По манере многих мужей, он хотел просто сделать сюрприз жене, преподнеся ей жирную утку; особенно эффектным, решил он, этот сюрприз будет, если сбросить утку вниз по почти отвесному коридору.
— Но, Изолина, — сказал он, глубоко обиженный ее яростными упреками. — Как я мог подумать, что ты опять решишь связаться с барсуком, собственно говоря, мы же не хотели причинить ему вред. О таких вещах надо предупреждать заранее!
— Ты как был набитый дурак, так и остался! — злобно отвечала Изолина. — О, Боже, мой нос! Если бы еще не нос… У меня никогда уже не будет прежнего чутья! А какая боль! Так и щиплет, так и печет!
— Твой нос — пустяки по сравнению с моей лапой, — заявил Изолеус, глубоко оскорбленный «набитым дураком».
— Нос — это тебе не лапа, а лапа — не нос, — отвечала Изолина. Супружеская ссора длилась еще много часов. Но когда они немного успокоились, Изолина строго-настрого приказала своему супругу принести назад утку. Лис осторожно подобрался к утке, но злобное фырканье Фридолина свидетельствовало о том, что хозяин еще не спит и только пуще злится на своих незваных гостей.
— Он не подпускает меня к утке, Изолина! — крикнул он наверх своей супруге.
— Да схвати ее поживей, или ты слишком труслив для этого? — закричала в ответ лисица.
Он послушно схватил было утку зубами, но тут же вновь отпрянул, увидев рядом с собою оскаленные зубы барсука, к тому же барсук находился в лучшем положении, так как все его тело было скрыто в спальне. Фридолин вовсе не зарился на утку, ему никогда даже в голову не приходила мысль о подобном блюде. К тому же он был слишком неловок, чтобы поймать такую птицу. Но сейчас у него было только одно желание — ни за что не подпустить лис близко к своей спальне. Голод и злость превратили миролюбивого Фридолина в сущего дьявола.
