— Пошли ко мне, там все обсудим, — предложил Кшись Слонецкий.
— Пойдем, — согласился Манджаро.
— А мне можно с вами? — спросил Тадек Пухальский. До сих пор он стоял надувшись и не принимал участия в разговоре.
— Ты что, с ума сошел?! — воскликнул Жемчужинка. — Раз совет, так совет.
Тадек скривился:
— Да ну вас! У людей делают всё вместе, а у нас распоряжаются только Манджаро и Чек. А я что, не понимаю ничего в футболе?
Манюсь насмешливо улыбнулся:
— Тебе, я вижу, не нравится это?
— Конечно, нет. В «Урагане» иначе. У них уже есть новые костюмы.
Это известие было как гром с ясного неба. Ребята с недоверием посмотрели на Пухальского.
— А ты откуда знаешь? — спросил Манджаро.
— Я был сегодня на Окоповой. Видел, как они тренируются. У них тоже есть тренер…
— Тренер! — хором воскликнули ребята.
— А как же. Лободович, бывший игрок «Легии». А костюмы у них новенькие, первоклассные. Гетры в черную и белую полоску. Выглядят, как настоящая команда, а не какая-нибудь мелюзга. Королевич говорил, что у них будут и новенькие футболки.
Жемчужинка присвистнул:
— Откуда у них столько денег?
— У них богатый председатель. Умеют устраиваться. А у нас что? Даже на одинаковые трусы не хватит.
Чек прищурился:
— Тебе что, у них больше нравится, да?
— Нет… только у них настоящая команда. Заботятся об игроках. А у нас что?
Манджаро подошел к Пухальскому:
— Я вижу, что тебе у нас ничего не нравится!
Тадек отступил. Губы его слегка дрожали, глаза беспокойно бегали.
— Не хотите, чтобы я был в совете, а я еще должен радоваться…
— Не выбрали тебя, так при чем мы здесь?
— Вы, из Голубятни, всегда один за другого!
— Тебе никогда ничего не нравится! — пискнул Жемчужинка. — Вечно ходишь обиженный!
Пухальский окинул вратаря завистливым взглядом.
— А раз не хотите, я тоже не обязан… — Он повернулся и не спеша удалился.
Ребята смотрели ему вслед. Когда он скрылся в воротах, Кшись Слонецкий покачал головой:
— Если ему уж так хочется быть в совете, я могу отказаться. Пусть он будет вместо меня.
— Да брось ты! — засмеялся Чек. — Ему никогда не угодишь. Важничает, как кинозвезда…
Они направились в сторону новых домов. За поворотом улицы, там, где кончались развалины, лачуги и старые заборы, открывался как бы новый мир, Казалось, солнце ласковее пригревает здесь подстриженные газоны, веселее отражается в больших чистых окнах нового жилого квартала. Даже лазурь неба над серебристыми крышами казалась здесь более яркой.
На куче песка посреди сквера играли чистые, хорошо одетые дети. Стайка голубей сорвалась с карниза дома.
Чек с интересом огляделся. Он уже не раз заходил сюда, но еще никогда так болезненно не ощущал разницу между новыми домами и Голубятней. Это чувство еще больше усилилось, когда они вошли в квартиру Кшися.
— Ну, брат, ты живешь, как индийский магараджа! — сказал Чек, с удивлением осматриваясь по сторонам.
Паркетный пол блестел, кругом были ковры, дорожки, цветы.
— Вы только хорошо вытирайте ноги, чтоб мама не сердилась, — попросил их Кшись.
— Чудак человек, — тихо сказал Чек, — здесь нужно на вертолете летать, чтобы пол не испортить!
Все расселись, и Манджаро вытащил из кармана новый блокнот. Он раскрыл его на коленях, разгладил листки рукой и торжественно начал:
— У меня уже есть некоторые предложения. Посмотрите, как я себе представляю состав команды.
Ребята еще теснее придвинулись к нему. На листке был начерчен план нового состава.
Манджаро вопросительно посмотрел на друзей:
— Ну как вам нравится?
Чек покачал головой:
— Все правильно, только куда ты дел Паука?
— Польдека Пеховяка? Он будет запасным.
— Чудак человек! — воскликнул Манюсь. — Так ведь он по двадцать раз подряд головой бьет! Этого даже я не сумею.
Капитан «Сиренки» был явно недоволен тем, что Чек вносит поправки в тщательно обдуманный им состав команды.
— Польдек слабый. Физически не выдержит, — заметил он. — А вообще-то… на чье бы место ты его поставил?
Манюсь еще раз внимательно просмотрел листок.
— Вместо левого полузащитника Фелека Рингера, — сказал он через минуту. — Во время последнего матча он был слабее всех.
— А твое мнение?— Манджаро посмотрел на Кшися.
— Мое? Мне кажется, Чек прав.
— Ну хорошо. — Манджаро вычеркнул Фелека и неохотно вписал Польдека Пеховяка. — А теперь нужно подумать, в каких костюмах мы будем выступать на матче. Я предлагаю, за те деньги, которые имеются у нас в кассе, купить материалу на черные трусы…
— Не хватит… — прервал его казначей. — На эти деньги мы можем получить только по одной штанине.
— А сколько у нас в кассе?
— Сто семьдесят пять злотых пятьдесят грошей, — отбарабанил без запинки Чек. — Все сведения по последнему подсчету. Бухгалтерия и счета у меня в полном порядке. Могу представить их в любой момент. Растрат у нас не бывает!
— Ладно. — Манджаро задумался. — Тогда приноси кассу на тренировку. Об этом деле нужно потолковать сообща.
3— Обед первоклассный, тетя, — сказал Манюсь, ставя тарелку на полку. — Подле такого обеда я буду в форме до воскресного, матча. Только с мытьем посуды хуже, потому что она жирная.
Он налил в котелок теплой воды и принялся мыть тарелки. Раздумывая о только что съеденном обеде, Манюсь никак не мог понять, откуда взялась такая прекрасная еда.
В обычный, будничный день он привык к борщу с картошкой, ячневой каше на молоке или к клецкам под луковой подливкой. А сегодня пани Загорская приготовила им прекрасную солянку и по куску мяса под хреном. Он догадывался, что поводом для этого явилась болезнь тети Франи. Да оно и понятно: чтобы поскорее выздороветь, тетя должна хорошо питаться.
После вкусного обеда мальчик пришел в хорошее настроение, тем более что сегодня его еще ожидала тренировка. Чем ближе подходил срок турнира, тем сильнее волновались молодые футболисты, и каждая тренировка доставляла им все больше радости.
Манюсь вытер вымытые тарелки, расставил их на полке и подмел пол. Покончив со всеми делами, он взглянул на стоявший на комоде будильник. Тренировка начиналась через полчаса. Правда, сегодня Стефанека не будет, но они должны были отрабатывать показанные им приемы: дриблинг между кирпичами, подача углового, удары головой.
Он уже собирался выходить, как вдруг вспомнил, что Манджаро просил его принести клубные деньги. Манюсь держал их в альбоме с почтовыми марками. Он не торопясь выдвинул ящик и достал альбом. Денег не было. Манюся кинуло в жар. Он еще раз лихорадочно перелистал все страницы, но обнаружил только листок, на котором вел счета. Руки его, судорожно сжимавшие старый альбом, задрожали, в глазах потемнело.
— Что ты там ищешь? — услышал он слабый голос.
Манюсь обернулся. Тетка испуганно смотрела на него.
— Где деньги? — дрожащим голосом спросил мальчик.
Женщина медленно отвела взгляд и уставилась на свои худые руки, лежащие на одеяле.
— Где деньги? — повторил Манюсь плачущим голосом.
— Какие деньги?
— Эти, из альбома.
— А, эти… — Тетка притворилась удивленной. — Я как раз хотела тебе сказать. Пришла пани Загорская… Я просила ее пойти в магазин и дала эти деньги…
Мальчик ошеломленно взглянул на нее.
— Так ведь это же не мои! — почти крикнул он. — Это клубные!.. — Он швырнул альбом на пол. — Ну что вы, тетя, наделали! Как мне теперь быть?!
Женщина уселась в постели.
— А я думала, это твои… за бутылки…
— Эх! — простонал он, сжимая кулаки. — Что мне теперь делать? Что мне делать?
4Тренировка должна была начаться в половине пятого. Время подходило к пяти, однако нескольких игроков еще не было. Манджаро нервничал и постукивал мячом по земле. Мрачный и злой, он ежеминутно посматривал на пролом в стене.
— Вечно у нас так! — сказал он Жемчужинке. — Сколько раз я объяснял, что в команде прежде всего должна быть дисциплина. С такими порядками мы недалеко уедем.
Маленький вратарь с тревогой посмотрел на капитана команды. Он не любил, когда Манджаро злился.
— Подождем еще немного, может, придут, — сказал он несмело.
Манджаро со злостью швырнул мяч.
— К черту! Где Чек? Где Пухаля? Где Ромек Мармол? Где Игнась?
Как раз в эту минуту, как бы на зов капитана команды, в проломе стены появился Игнась Парадовский. Увидев ребят, он, запыхавшись, подбежал к ним.
— Ну и банда! — воскликнул он.
— Что случилось? — спросил шустрый Жемчужинка.
— Представьте себе, «Ураган» перетянул Пухалю!
Ребята умолкли. Ошеломленные, они в изумлении глядели друг на друга. Известие это настолько их поразило, что они долго не могли произнести ни слова. Первым отозвался Манджаро.
