— Жаль мне тебя, приятель, но никак не могу вас записать — молод ты слишком.
У Манюся все поплыло перед глазами. Рыдания подступили к горлу.
— Пан редактор! — взмолился он. — Если пан меня не запишет, меня выставят из команды: ребята только об этом турнире и говорят! Тренируются, стараются, а уважаемый пан редактор перечеркивает все наше будущее!
С губ журналиста исчезла укоризненная улыбка. Во взгляде появилась заинтересованность.
— Вы уже участвовали в каком-нибудь матче?
— Ну конечно, пан редактор! В воскресенье сыграли вничью с «Ураганом». У нас дельные ребята: и с мячом умеют обращаться, и к футболу у них большое пристрастие. Но, если они узнают, что их не допустили к турниру, тогда всё: клуб разлетится, игроки разойдутся по другим командам, а на Воле вместо футбола начнут играть… в прятки или в классы. В общем, печальная перспектива, иначе говоря — похороны спортивной жизни.
Редактор громко расхохотался:
— Если бы ты так играл, как умеешь себя отстаивать, было бы неплохо.
— А вы, пан редактор, приходите к нам в пятницу, в пять часов, тогда убедитесь, что это все правда, — подхватил Манюсь, видя, что дело еще не проиграно.
Он хотел было еще добавить, что тренирует их сам Стефанек, лучший игрок «Полонии», но вовремя остановился — тут рисковать было нельзя.
Журналист долго потирал пальцами гладко выбритую щеку и наконец махнул рукой.
— Ну ладно… Так как называется ваша команда?
— «Сиренка», пан редактор.
Редактор занес команду в турнирный список, записал адрес площадки и на прощание добавил:
— Хорошо, я приду, но, если увижу, что все это вранье, вычеркну вас без всякой пощады.
— Без пощады! — обрадованно закричал Манюсь, грациозно шаркнул рваными тапочками и пулей вылетел из комнаты.
За дверью его уже дожидались Манджаро и Кшись. По их надутым физиономиям можно было понять, что они обижены на товарища?
— Ну как? — взволнованно спросил Манджаро.
Манюсь весело подмигнул:
— Порядок… Ну и попотеть пришлось!..
— А почему ты нас не дождался?
— Радуйся, что тебя там не было. Ну и попотел я! — повторил Чек, отдышавшись немного. — Редактор не хотел нас записывать. Говорил, что мы еще молоды.
— Ну, и что же? — спросил Кшись.
Манюсь толкнул его в плечо:
— Ты что, не знаешь Чека? Все неприятности кончились. Я вам еще пропаганду устроил.
Ребята удивленно посмотрели на него.
— Пропаганду? Что ты болтаешь?
— А вот что: редактор придет в пятницу к нам на тренировку. Наверное, еще о нас что-нибудь напишет.
1Королевич свернул в разрушенные ворота и вошел в темный, заваленный мусором двор. В закоулках развалин было смрадно и мрачно. Только на выщербленных, разрушенных стенах кое-где мелькали слабые отблески заходящего солнца. Королевич вынул из кармана пачку папирос и закурил. После первой же затяжки он сухо закашлялся, но тут же пересилил себя и, несмотря на то что давился дымом, папиросы не бросил.
Подождав немного, он сунул в рот два пальца и громко свистнул.
Из-под темного свода отозвался голос:
— Это ты, Юлек?
— Я! — ответил Королевич. — Поторапливайся — мы опаздываем.
Поджидая Скумбрию, он равнодушно оглядывал развалины.
«И как здесь живут люди?» — думал он, глядя на тусклый свет, пробивающийся сквозь закопченное окошко подвала.
В это время из подвала послышался другой голос, резкий и раздраженный:
— Куда ты его тащишь, бродяга! Хочешь, чтобы вас снова милиция зацапала? Сегодня опять был сержант. Спрашивал, как вы себя ведете.
Мать Рысека! Королевич испуганно спрятал папиросу за спину, отступил на шаг, но ничего не ответил.
— Мама, оставь, — послышался из глубины пролома голос Скумбрии. — У нас дела.
— Вечно вы так!.. — Женщина повысила голос: — Какие еще дела по ночам?
— Я скоро вернусь, — успокаивал ее сын.
— Нашел себе подходящую компанию! — пронзительно выкрикивала женщина. — Одно хулиганье!
— Вы не очень-то, пани Покорская, — бросил почти спокойно Королевич.
— А ты, сопляк, лучше помалкивай, когда старшие разговаривают! Ишь, как все поумнели!
Во двор выскользнул Скумбрия.
— Пошли, а то еще не пустит, — шепнул он и заговорщически подмигнул.
— Помни, Рысек, возвращайся пораньше, не то я тебе порку закачу! — донеслось ему вслед.
Выйдя на улицу, Скумбрия остановился.
— Каждый день такое, — сказал он с обидой. — С тех пор как приходил сюда участковый, мать не дает мне ни минуты покоя.
— Боишься? — усмехнулся Королевич.
— Ну, вот еще! Только надоело мне все это. — Он ухватил Королевича за рукав:— Ну как, был ты там?
— Был.
— Ну, и что?
Королевич только махнул рукой;
— Гроб нам, братец.
— Как это — гроб?
— Обыкновенно. Оказывается, Чек вовсе не врал. Иду я к ним на поле, смотрю — а Стефанек их тренирует. Стали в кружок, и один другому мяч подает, совсем как на Конвикторской. Чтоб мне сдохнуть!.. — Он сплюнул и вытащил папиросу. — Закуривай — американские, брат угостил.
Скумбрия протянул было руку, но тут же отдернул обратно.
— Стефанек, ты говоришь?
— Ну да.
— Откуда же они его выудили?
Королевич пожал плечами:
— А я почем знаю! Чек хвастался, что это все он организовал… Ну, будешь курить? — Он еще раз протянул пачку «Честерфильд».
— Нет, настоящие футболисты не курят.
Королевич насмешливо усмехнулся.
— Ну, и что же будет? — спросил вдруг Скумбрия.
— Если мы не раздобудем какого-нибудь тренера, они нас обыграют, как маленьких.
Некоторое время они шли молча. Наконец остановились перед ярко освещенной вывеской дешевого ресторана «Под селедочкой». За запыленным окном на блюде в расплывающейся подливке торчало несколько кусочков фаршированной рыбы — реклама пригородного питейного заведения.
— Ромек ожидает нас с шефом, — шепнул Королевич.
Скумбрия заколебался:
— Может, я здесь постою?
Королевич потащил его за собой:
— Пошли! Чего боишься?
Нырнув под бархатную портьеру, ребята очутились в просторном зале, заставленном столиками. В углу они разглядели подстриженную ежиком шевелюру старшего Вавжусяка. Он сидел с рослым, плечистым мужчиной с красной, блестящей от пота физиономией.
— Наконец-то! — приветствовал Юлека старший брат. — Присаживайтесь.
— Мы только на минутку… — робко начал Скумбрия, оглядываясь вокруг.
Он чувствовал себя неловко в ресторане, где основными посетителями были пожилые, порядком подвыпившие мужчины.
— Садись, Скумбрия! — Старший Вавжусяк с размаху хлопнул его по спине и силой усадил на свободный стул. — Не бойся, здесь вам ничего не грозит.
Сидящий напротив мужчина, которого Королевич называл шефом, пьяно подмигнул Скумбрии.
— Это капитан вашей команды? — спросил он Королевича.
— Да, — коротко ответил мальчик.
— Пани Стася! — окликнул шеф проходящую мимо официантку. — Две сладких вишневки для молодых граждан.
Скумбрия с изумлением посмотрел на Королевича.
— Я сейчас не пью… — пробормотал он тихо.
— Настоящий спортсмен, — засмеялся шеф. — Ну, тогда выпей темного пива. Солодовое пиво можно давать даже грудным детям. Пани Стася, две большие темного.
— Чего это у вас такие кислые мины? — обратился к ним Ромек Вавжусяк.
Язык у него уже заплетался и голова покачивалась. По опорожненной бутылке из-под водки, стоявшей среди объедков и стопок, можно было судить, что беседа продолжалась уже достаточно долго.
— У нас? — скривился Королевич, щуря свои красивые глаза.
— Неприятности у нас… — начал Скумбрия.
— Ну, в чем дело? — заинтересовался Вавжусяк.
— Дадут нам в этом турнире, — спокойно сказал Королевич. — Эта мелюзга из Голубятни раздобыла настоящего тренера. Стефанека из «Полонии».
— Стефанека? Полузащитника из первой команды? — спросил шеф. Его мутные глаза как будто протрезвели. Размахнувшись, он так стукнул по столу, что подпрыгнули стопки. — У вас тоже будет! — хрипло крикнул он.
Это было настолько неожиданно, что сидящие за соседним столиком люди обернулись на них. Но шеф, ни на кого не обращая внимания, громко продолжал:
— Не допущу я, чтобы мои ребята с Окоповой были хуже «голубятников». Будет у вас тренер, не сойти мне с этого места! Все у вас будет. Куплю вам бутсы, костюмы, мяч, гетры. У меня на все хватит. Пускай мои ребята выглядят, как настоящая команда. Пани Стася, еще пол-литра припишите к тому счету! — крикнул он официантке, которая в этот момент подошла к столу с двумя кружками пенящегося пива.
Скумбрия весь сжался при мысли, что шеф заставит их выпить за свою неожиданную идею. Однако, поскольку идея показалась мальчику великолепной, он готов был принести и эту жертву. Перед командой неожиданно открывалась прекрасная перспектива: у них будет новый мяч, новые костюмы, новые футболки. Такое не грезилось ему даже в самых Сокровенных мечтах. Когда официантка налила водку только в две опорожненные стопки, Скумбрия с облегчением вздохнул и осторожно глянул на Королевича. Тот был по-прежнему невозмутим.
