Таня сидит за своей партой, она никому не говорила про штаб. Но она слышит разговор девочек, и ей становится стыдно. Почему? Она же абсолютно ни в чём не виновата. А вот так — у кого есть совесть, тому бывает стыдно не только за себя, а и за других.
— Знаем мы этих тихеньких, — нараспев говорит Оля, — исподтишка что хочешь могут сделать.
Потом Оксана берёт Олю под ручку, и они выходят из класса.
— А у самой ноги тощие, как палки, — фыркает Оксана, проходя мимо Таниной парты.
«Как хорошо, что у меня нормальные ноги», — думает Таня. А Максим высовывает ботинок в проход, и Оля спотыкается, чуть не падает.
— Ехидин ненавижу с детства, — громко объявляет Максим.
И почему-то всем понятно, что он сегодня Олю не цепляет, а заступается за Таню.
Вот такие дела происходят теперь в пятом «В».
На стене висит стенгазета. Яркими синими буквами написал Максим название «За учёбу». И заметки наклеены ровно и переписаны аккуратно и без ошибок. Ничем пятый «В» не хуже других. У них газеты «За учёбу», и у нас газета «За учёбу». Только Нина Алексеевна ходит невесёлая: то ли ребятами недовольна, то ли просто устала. Учительская жизнь очень нелёгкая, это каждый знает.
А в штабе собрались Оля, Лариса, Оксана и Людка.
Уселись на чистый деревянный пол. Сидят ждут, что скажет Оля. И Оля говорит:
— Девочки, слушайте, я скажу сейчас очень важную вещь. Только это тайна, очень строгая тайна.
Почему на лицах девчонок нет восторга? Смотрят равнодушно. Людка насмешливо — ну что ещё? Оксана подобострастно — только бы Олю не рассердить ничем. А Лариса украдкой на часы поглядывает: скоро ли отпустят. Как на уроке сидит, переменки ждёт. Не волнуют девчонок тайны. Ну ещё одна тайна, много их, всяких тайн, в последнее время. А какой интерес в тайнах, если никто не стремится их разгадать? Мальчишкам наплевать на эти тайны. А ведь их только ради мальчишек, похоже, затевают.
Скучным делом оказался этот штаб. Суетятся, моют полы — и что дальше? И ничего. Было одно занятное событие: забрёл однажды вечером Серёжка, кошку свою искал, надавали ему по шее — и всё. А дальше что? Ничего. Песни пели. А зачем их обязательно здесь петь? Песни петь в тепле лучше.
Так размышляла Лариса и видела, что Людка и даже Оксана думают о том же.
— Девочки! Слушайте! — У Оли волевой голос, Оля не даёт им расслабляться. Всё-таки Оля не зря командир, есть у неё способность держать других в руках. — Вы знаете, что в этой тетрадке? Спорим, на что хотите, ни одна из вас не догадается!
Оля трясёт перед ними голубой тетрадкой, свёрнутой в трубочку.
Ну что может быть в тетрадке? Ещё одна песенка? Лариса смотрит на тетрадку, и все девочки смотрят на тетрадку как загипнотизированные. Что там? Песенки переписаны? Ну что уж такого особенного может быть в Олиной тетрадке!
— Не знаете! Так вот! Я сочинила пьесу. Вчера! Села за стол и сочинила.
— Ну да! Олечка! — Оксана всплёскивает руками. — Настоящую пьесу? Какая ты молодец!
Людка шмыгает маленьким остреньким носиком.
— А что в ней, в твоей пьесе?
— Про что пьеса, — спрашивает Лариса, — и что мы будем с ней делать?
— Мы будем её здесь секретно репетировать! Неужели непонятно? А потом мы покажем её на Новый год. И все ахнут. Сами сочинили, сами отрепетировали. Представляете?
Оля всё-таки расшевелила их. Репетировать — это интересно. И все ахнут — это тоже заманчиво.
— Про что пьеса? — опять спрашивает настырная Людка.
Оля раскрывает тетрадку и начинает читать:
— «Действие происходит во дворце». Представьте, девочки, что это дворец. — Оля обводит рукой круг, они осматривают дощатые стенки, косой потолок, сквозь щели просвечивает небо. — «За письменным столом сидит младшая дочь королевы — принцесса». Её буду играть я.
Оля села на пол, сделала плавный жест, потом полистала свою тетрадку.
— Опять эти противные уроки! Не хочу заниматься!
Потом своим нормальным голосом Оля продолжает читать:
— (Входит служанка.) Её будет играть Оксана. Служанка говорит: «Ваше высочество! Разрешите войти. Там бедная девочка просит, чтобы её пропустили во дворец, она хочет поговорить с вами, ваше высочество». Принцесса (гордо): «Пусть войдёт». (Входит бедная девочка.) Она скромно, но приятно одета. Её тоже буду играть я, это очень трудная роль. Бедная девочка говорит: «Ваше высочество принцесса! Я могла бы вам помочь, если вы этого хотите». Младшая принцесса (удивлённо): «В чём ты, бедная девочка, можешь помочь мне, младшей принцессе?» Бедная девочка: «По математике и по иностранному языку. Я учусь на круглые пятёрки, хотя я всего-навсего бедная девочка».
Потом Оля сказала:
— Все научитесь делать реверанс. Вот так. Во дворце без реверансов никак нельзя.
Оксану задело, что ей, лучшей Олиной подруге, не досталось ничего получше, чем роль служанки. Но Оксана не хочет, чтобы Оля заметила, что её лучшая подруга недовольна, и спрашивает заинтересованно:
— А что дальше было там, во дворце? Очень интересная пьеса, правда, девочки?
Пусть они все думают, что ей, Оксане, даже нравится быть служанкой в королевском дворце. Да, ваше высочество. Разрешите войти, ваше высочество? И реверанс. У Оксаны хорошо получится реверанс, плавно, изящно. Она ещё дома потренируется немного — лучше всех научится.
— А дальше я пока не сочинила, — отвечает Оля, — Но я скоро досочиняю пьесу до конца. Это очень просто. Я на музыку спешила, вот и не успела дописать. Лариса! Ты будешь играть старшую принцессу, мою сестру. Я — младшая принцесса, весёлая и красивая. А ты — старшая принцесса, некрасивая и ябеда.
Лариса молчит. Кому нравится быть некрасивой, да ещё ябедой? Но Лариса согласна. Всё-таки принцесса.
— А я? Я кого буду играть?
Люда встала с пола и требовательно повторяет:
— Я, я кем буду? Кого я буду играть?
Люда будет повторять до тех пор, пока ей не ответят.
— Ты будешь играть королеву. И перестань повторять одно и то же. Очень хорошая роль — королева, почти главная роль. И все тебя будут звать — ваше величество. И платье у тебя будет со шлейфом.
Недоверчивая Людка хочет выяснить всё до конца.
— Что такое — со шлейфом?
— Шлейф — это хвост, он волочится по полу, — невинным голоском говорит Оксана.
Она — служанка. А Людка, вовсе не самая близкая Олина подруга, — королева, ваше величество. Тоже ещё, величество нашлось — Людка. Росточек как у первоклассницы.
Но Людка уловила главное: величество — это королева, величественная, нарядная. А Оксана про хвост от зависти говорит. Такие вещи Людка легко понимает.
— Я согласна быть королевским величеством, — говорит Людка и шмыгает носиком.
Оксана спрашивает, подсаживаясь к Оле поближе:
— А когда ты, Оля, допишешь свою пьесу до конца?
— Завтра, наверное. Или послезавтра. По музыке много задают. Прямо ужас, ничего не успеваю.
Оксана учится вместе с Олей в музыкальной школе, по музыке задают не так уж много. Но Оля всегда любит отговариваться музыкой.
— Только смотрите, девочки, никому ни слова, — строго говорит Оля. — Всё отрепетируем, а потом возьмём и выступим на утреннике перед всем классом. А пока — никому. Особенно этой новенькой Таньке.
Они по очереди спускаются вниз, лестница скрипит и шатается. Лариса ворчит про себя: «Чтобы я ещё сюда полезла! Да никогда».
Уже внизу Оксана говорит, ни к кому не обращаясь, но поглядывает на Олю:
— Максим этой Таньке стукнул сегодня портфелем. Я видела, и Лариса видела. Правда, Лариса?
Лариса молчит, она не хочет участвовать в конфликтных ситуациях.
Оля говорит:
— Портфелем? Представляете, девочки, унижение какое — он её бьёт, а она улыбается. Дурочка прямо.
Людка вдруг произносит:
— Он её не бьёт, он её цепляет.
Оля передёргивает плечами.
Оксана думает: теперь Людке не получить роль королевы. Да и какое, в самом деле, из Людки — величество! И повеличественнее Людки найдутся.
Серёжа прибежал домой, но дома Звёздочки не было. Было пусто, тихо, тоскливо.
В кухне на полу стояло блюдечко, но некому было пить из него воду. Лежала серенькая мягкая подстилка, но никто не спал на ней, хотя от батареи шло тепло прямо на эту подстилку. Днём кошка любила спать в углу Серёжиного дивана, но сегодня её там не было. Вечером она любила сидеть на телевизоре, потому что он нагревался. Теперь на телевизоре стояла только мамина вазочка с лиловой розой, сделанной из капрона.
Пришла мама, взглянула на Серёжу, ничего не спросила. Молча посмотрела в комнату, на угол дивана, под батарею, на телевизор. И опять ничего не сказала. Серёже стало ещё хуже. Вообще-то он даже гордился тем, что его мама не болтает зря, а молчит и умеет всё сказать молча. У себя в овощном магазине мама тоже не очень-то разговаривает, покупателей много, а мама одна. И оказывается, что если покупатель немного подумает, то он и сам найдёт ответ, мог бы и не спрашивать продавщицу. Серёжа любил иногда стоять в стороне и смотреть, как мама взвешивает солёные огурцы или яблоки джонатан. Она ловко кидает яблоки на весы, ловко стряхивает их в раскрытую сумку. А разговаривать и не обязательно.
