— Тетя Лера, можно я у вас переночую?
— Ну о чем ты спрашиваешь, Олег! Конечно!
Из своего кабинета вышел дед. Увидев Олега, он, как папа, скрежетнул зубами и сказал:
— Здравствуй, Олег. Зайди после всех… м-м-м… процедур ко мне, хорошо?
— Ага, — понуро кивнул Олежка.
А дед крикнул на всю квартиру:
— Иван, Митя, идемте-ка ко мне!
Папа тут же отложил газету и пошел в кабинет, Иван, выскочив из комнаты, начал возмущаться:
— Папа, ну что опять? Я же сотню раз просил — не отрывать меня от заня… — но тут он увидел Олежку и умолк. Так же, как папа и дед, скрежетнул зубами.
— Лерочка, — попросил дед, — займись ребенком.
— Займемся, займемся, — раздался громовой бабушкин голос. — Не ваша забота. Ну-ка умывайся — и на кухню! — скомандовала она Олегу.
Олежка облегченно вздохнул и юркнул в ванну. Петька за ним.
— Опять? — спросила она, присаживаясь на край ванны.
— Угу, — мрачно ответил Олежка, умываясь почти что кипятком.
— Сильно?
— Да он не успел. Я из окна выпрыгнул. Стекло разбил.
— Ой, мамочка! — округлила глаза Петька. — Ты хоть живой?
— Как видишь…
— Мамочка… — повторила она.
Олежка был Петькиным двоюродным братом, дедушкиным внуком, сыном его единственной дочери — Катеньки.
Катенька была молодая и красивая. Она рано вышла замуж за Олежкиного отца, у которого, по словам бабушки, «поехала крыша». Скорей всего, бабушка была права, потому что в последнее время в него как будто черт вселился: он стал часто пить и буянить. Олежке попадало больше всех. Характер у него был взрывной и непримиримый. Он терпеть отца не мог. Недаром Ленка сказала как-то: «Я со своим отчимом лучше живу, чем Олег с родным отцом».
Так и было. Обычно Олежка убегал из дома и бежал через весь город к Петушковым. Выдерживал все процедуры: душ, чай с молоком, расспросы, разговор с дедом и дядюшками. А потом падал на диванчик в детской и болтал с Петькой. И если бы не мама с сестренкой, то никогда бы он отсюда не уходил.
Дед, папа и Иван уже не раз забирали Катеньку с детьми к себе, грозили ее мужу судом. Но Катенька плакала, жила у отца три дня, а потом собирала вещи и детей и уходила обратно к мужу, который клялся, что «это больше не повторится», что это «спьяну и сдуру». Но проходило время, и все начиналось сначала. Приходил злой Олежка, звонил в полночь телефон, и плачущая Катенька говорила, что Олег куда-то пропал, а дедушка ее успокаивал, что ее сын здесь, где же ему еще быть, и что он как отец настоятельно просит ее подумать о разводе. Опять был мужской совет в дедушкиной комнате, и, казалось, не будет этому конца.
После чая и разговора в кабинетике Олежку оставляли в покое. Они с Петькой усаживались в детской на старом, протертом ковре со слонами и пальмами. Галчонок повисала на Олежкиных плечах.
Олежка Галку любил не меньше своей Марьяшки, и Петька даже немножко ревновала. Она с раннего детства так привыкла, что Олежка всюду с ней, всегда рядом, что считала его чуть ли не своей собственностью. Она знала его сокровенные тайны, доверяла ему свои.
Если бы спросили Петьку: «Какой он, твой брат Олег?» Она бы без запинки ответила: «Самый добрый». Потом бы подумала и добавила: «Он всегда помогает, и его не надо просить об этом: он сам чувствует. Стоит мне заскучать — он тут же приходит. И если мне плохо, он всегда знает, что нужно сказать, чтобы стало лучше. А еще… еще он умеет устраивать сюрпризы!» Потом бы Петька вспомнила мамины слова: «Он, правда, вспыльчивый и легко попадает под чужое влияние… но зато он — сильный». «Он сильный, как медведь! Вот такой у меня брат!»
Всю неделю Вольные Бродяги обустраивали свою Хижину — так они стали называть чердак над сумятинской квартирой. Полы были выкрашены, стены обиты фанерой, в окна вставлены стекла, ставни починены. Чердак стал похож на уютный дом. Все принесли то, что обещали: Ленка — этажерку и стопку книг в придачу, Санька — шкуру, Генка — сундук, светильник и низкие табуреты, Олежка — чайник и кружки, Лёха — старую, но действующую печатную машинку, а Петька — настоящую гитару и обогреватель, похожий на камин. Теперь в Хижине было тепло и уютно. Хоть всегда тут живи!
Ленкина мама начала шить Бродягам плащи. Она работала в ателье, и скоро у каждого из ребят появился плащ своего цвета: у Генки — серебристый, у голубоглазого Сашки — цвета морской волны, у Лёшки — коричневый, у Олежки — изумрудный, у Ленки — голубой, у Петьки — алый.
— Мама говорит, что ты рыженькая и тебе красный цвет идет, — сказала Ленка.
Иван сделал ребятам луки из упругих ивовых веток и много-много тонких стрел. Мальчишки вырезали на них разные узоры. Играть в Заколдованном Лесу стало еще интереснее…
Третий день королевская гвардия прочесывает Заколдованный Лес. Только все (даже сами гвардейцы) знают, что это бесполезно. Серые всадники всегда ездят по Лесу с оглядкой, шарахаются от каждого шороха: у заколдованного Леса дурная слава. Дело не только в шайке разбойников под предводительством благородного Санди. Все дело в нечисти, которая водится здесь и которой продал душу неуловимый разбойник.
Но король приказал не возвращаться без разбойничьих голов. Он по-настоящему сердит: вчера шайка Санди напала на карету принца Охламонуса, наследника престола соседнего королевства, очень богатого человека, который, между прочим, ехал свататься к принцессе Луизе. Подарки вез. Изумруды, жемчуг, дорогих коней, рабов, а главное — настоящего огнедышащего дракона. А приехал во дворец еле живой, с фингалом под глазом и в одних панталонах. Ну как показаться принцессе в таком виде? Позор! Международный скандал! Принцесса Луиза прыснула в кулак, увидев иноземного принца, и убежала на задний двор играть в прятки.
А король созвал совет. И уже через час Серые всадники отправились в Лес. Алан сидел на старой липе, жевал припасенное яблоко и видел, как они выезжали из ворот замка. Он присвистнул и, подобно рыси, бесшумно и стремительно спустился с дерева. До пещеры — рукой подать. Надо только идти осторожно. Это для чужаков Лес враждебный, а для Алана, который родился в его чаще, на теплом нежном мху, который знал здесь каждую тропинку — да что там тропинку! — каждое дерево, для Алана Заколдованный Лес — лучший друг. Друзья в шутку даже называли его Лешим, и он совсем не обижался, наоборот, даже гордился. Леший — человек леса, его хозяин и защитник. Алан увидел нору бумбурука и тихонько позвал его. Тут же из норы показалась голова, похожая на комок ниток, пуха или войлока, с запутавшимися в нем опавшими желто-коричневыми листьями. Круглыми глазами с ресницами, длинными и густыми, бумбурук вопросительно уставился на Алана.
— Король сильно осерчал на нас из-за этого Охламонуса, хотя, по правде сказать, тот первый начал от скуки стрелять оленей в нашем Лесу. Королевская гвардия уже рыщет здесь. Может, поможешь нам по-соседски?
Бумбурук согласно кивнул, вылез из норы и заковылял на мягких лапках к зарослям низкорослой акации. Бумбуруки мастерски умеют путать следы и водить по Лесу недобрых людей.
Теперь нужно поторопиться сообщить друзьям тревожную новость. Никто, впрочем, особо не удивился. Во-первых, не первый раз уже. А во-вторых, ясно же, что король просто так их поступок не оставит, и «гостей» ждали с часу на час. Все ценности (оружие, карты Леса и двух островов сокровищ, куда Вольные Бродяги собирались отправиться в ближайшее время, кожаные мешочки с золотым песком и три крупных сапфира) надежно спрятаны в тайник. Диего и бывший боцман Лехнидор Гроза Пяти Морей делали ловушки по всему Лесу. Петра, дочь цыганки и корсара, седлала коней и собирала походные мешки. Никто не знает, во что выльется гнев короля — вдруг придется уносить ноги?
Расспросив Алана, Санди отправился в город — узнать обстановку. Он нарядился в старого бородатого мельника со въевшимися в кожу белыми пятнами от мучной пыли. Смирный ослик, навьюченный двумя мешками с мукой, вез его по улицам. Только острый кинжал у пояса мог выдать Санди, но никто не мог увидеть оружие под ветхим кафтаном. К мельнику, правда, придрались стражники у ворот, но тот смекнул, чего они хотели, и, легко расставшись с одним из своих мешков, продолжил путь.
Город жил своей обычной жизнью, даже готовился к празднику: на этой неделе принцессе Луизе исполнялось шестнадцать лет. Король сделал все, чтобы недоразумение, произошедшее с будущим женихом Луизы, осталось в тайне. Во дворец было не пробраться: королевские гвардейцы охраняли его по всему периметру. Мельник подъехал совсем близко, как вдруг увидел, что во дворец мчится один из городских стражников. Ворота распахнулись перед ним и тут же захлопнулись.
«Плохо дело, — подумал Санди, — эти жадюги уже начали делить нашу муку — развязали мешок и получили маленький фейерверк».
