— Уберите это от меня! — закричала она, но никто не пришел ей на помощь.
Попытки обойти кокон ничего не дали: он повторял любое ее движение. Она сделала вид, что сворачивает влево, а сама метнулась вправо. Тогда кокон загородил дверь, превратив ее в пленницу. Оказалось, что настоящий кошмар впереди.
У Сабрины чуть не лопнули барабанные перепонки от звука, похожего на паровозный гудок, из кокона ударила новая струя зеленого газа. Ванная наполнилась зловонным туманом. Он заползал Сабрине в нос, в волосы, в носки, она с омерзением ощущала на языке его вкус. Она заткнула нос, но толку не было никакого.
— Сабрина, ты в порядке? — постучав, спросила из-за двери бабушка.
— Нет! — крикнула Сабрина.
— Наверное, ты съела что-то не то за ужином. Чем тебе помочь? В гостинице можно попросить средство от расстройства желудка.
Снова раздался стук в дверь.
— Зажги там спичку, что ли! — крикнула Дафна.
Внезапно дверь распахнулась, и фея Мотылек гневно завопила:
— Как ты посмела?!
— Боже правый! — взмолилась бабушка. — Что здесь происходит?
— Эту штуковину вырвало прямо на меня, — простонала Сабрина, пытаясь увернуться от по-прежнему бившей в нее мерзкой струи. — Пусть прекратит!
— Твой поступок непростителен! — неистовствовала Мотылек. — Ты узурпировала мои права.
— Ничего я не узур… В общем, я вообще ничего не сделала, он сам сюда залез.
— Объясни, Мотылек, что тут творится! — потребовала бабушка.
— На стадии личинки, когда эльф более всего уязвим, он избирает кого-то одного, кому может полностью довериться, чтобы тот за ним ухаживал. Когда этот выбор сделан, кокон метит своего избранника особым запахом, который кокону проще всего узнать. Эта честь должна была принадлежать мне!
— Что ж, — заявила бабушка, морщась от последнего газового залпа. — Сейчас я разберусь, кого из вас поздравить.
Сабрина не знала, как избавиться от этого запаха: сколько она ни мылась, ничего не помогало. Шесть раз она принимала душ, остервенело мыла голову, скребла себя мочалкой сантиметр за сантиметром, но запах мстительно возвращался. Зубная щетка и та приобрела этот нестерпимый запах. Если бы не злость, она бы разрыдалась.
Но запах был только половиной кошмара. Оказалось, что, куда бы Сабрина ни направилась, кокон тащился за ней, будто привязанный. Она кричала на него, пряталась, даже грозила выкинуть его из окна — всё было бесполезно. Она не могла показаться на улице с болтающейся у ее плеча химической бомбой в форме баклажана, поэтому бабушка и Дафна отправились на поиски какого-нибудь камуфляжа.
Сабрина осталась вдвоем со свирепой феей Мотыльком. Сабрина не обращала на нее внимания и смотрела по телевизору ток-шоу, явно для Мотылька неприемлемые. Фея неутомимо расхаживала по номеру, сжимая кулачки и бормоча злые словечки.
— Что это такое? — спросила Сабрина, когда бабушка и сестра вернулись с веревкой.
Бабушка привязала один конец к кокону, другой вручила Сабрине.
— Какой милый воздушный шарик!
Сабрина проворчала в ответ что-то невразумительное. Она знала, что выглядит, как несчастный ребенок на худшем в своей жизни дне рождения.
* * *
Подсказки Матушки Гусыни оказались правильными, не то что предположения Бесс и Оза. Матушка точно знала, где искать гномов. Они жили на заброшенной станции подземки, прямо под резиденцией мэра в Нижнем Манхэттене. Станцию метро "Ратуша" закрыли давным-давно, когда она не подошла для новых, удлиненных, вагонов.
Направляясь на станцию, Гриммы радовались, что надели теплые шарфы и варежки, иначе они просто бы окоченели. Даже мистер Канис засунул свои когтистые лапы в перчатки, а голову обмотал платком. Мотылька, Свинсона и Бесс холод как будто не беспокоил. Фею грела горячая кровь, а Свинсон и Бесс всю дорогу хихикали и были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на холод.
Пройдя через маленький сквер по боковой дорожке, они нашли железную дверь, которая, по словам Матушки Гусыни, вела на старую станцию. Из-за суровой погоды вокруг не было ни души, поэтому можно было не бояться посторонних глаз. Мистер Канис рывком открыл дверь. Лестница вела вниз. Свинсон настоял, чтобы его пропустили вперед: мол, он, как полицейский, готов к любой опасности. Понятно было, что он хочет произвести впечатление на Бесс, но Сабрина сообразила промолчать.
Свинсон пошел первым, Канис был замыкающим, и, когда он закрыл дверь, все очутились в кромешной темноте.
— Жуть! — сказала Дафна.
— Потерпи, Liebling, — отозвалась бабушка, — скоро глаза привыкнут к темноте.
— Ну и вонища здесь! — пожаловалась Бесс.
— Ручаюсь, это наша девочка, — буркнул Канис.
— А вот и нет! — возмутилась Сабрина.
Они довольно быстро освоились в темноте. Свинсон вел их по цементному тоннелю вдоль переплетения труб и кабелей. Время от времени они проходили под тусклыми, мигающими лампочками в потолке, позволявшими видеть на несколько шагов вперед.
— Уже близко, — сказал Канис, — я их чую.
Тоннель вывел их на большую станцию с изящными колоннами. Проникавший сквозь потолок свет золотил кафель на стенах и на полу. Станция походила на затерянную могилу фараона. Посередине были проложены рельсы, на которых стоял вагон. Сабрина бывала на многих станциях нью-йоркского метро, но такой красивой еще не видала.
— Эй! — крикнула бабушка. Ее голос эхом прокатился по станции. — Есть тут кто-нибудь?
— Похоже, они ушли с этой станции, — проворчала фея Мотылек.
Краем глаза Сабрина заметила какое-то движение. Она резко обернулась и, разглядев что-то у дальней стены, покосилась на Каниса, всё чуявшего и всё замечавшего. Тот прижал палец к губам, давая понять, что тоже видел движение, но призывает ее помалкивать.
— Чего мы ждем? — не унималась фея Мотылек, торопясь к вагону. — Надо обыскать его!
Но войти в вагон она не успела: пять крохотных человечков уже бежали им навстречу, вереща и подпрыгивая на бегу. Они окружили пришельцев, встав в боевую стойку, совсем как ниндзя из фильма о боевых искусствах.
Дверь вагона открылась, и на перрон ступил шестой карлик — с длинной седой бородой, в круглых очках. Он недовольно оглядел всю компанию. На нем была форменная синяя куртка с нашивкой "ГУТ" на рукаве. Сабрина знала, что это означает: "Городское управление транспорта". Значит, человечек был служащим подземки.
— Вы проникли во владения шести гномов, — начал он, жестом приказывая своим ниндзя плотнее окружить пришельцев. — За это полагается порка.
Сабрина заметила, как один из гномов поправляет на кулаке кастет.
— Мы здесь не для того, чтобы захватить вашу территорию, — сказала бабушка, выступая вперед.
Другой гном крепче сжал кулаки и поправил на носу грязные очочки.
— Тоннели наши, — сказал он. — Мы зададим вам взбучку!
Канис издал глухое рычание. Сабрина видела, что ему опять изменяет терпение.
— Мы кое-кого ищем. Нам сказали, что вы можете нам помочь, — затараторила Сабрина. — Вчера вечером сюда залетел эльф. Мы считаем, что он скрывается в этих тоннелях.
— Эльф! — в ужасе вскричали гномы. — Эльфам в тоннели хода нет! Вон отсюда!
— Мы не эльфы! — обиделась Дафна. — То есть одна фея среди нас есть. — Она указала на Мотылька. — А мы — сыщики.
Внезапно белобородый предводитель гномов издал громкий крик:
— Вот это да! Так это вы! Дочери Вероники!
Человечки как по команде опустили кулаки, заулыбались и принялись взахлеб расхваливать их мать:
— Вероника была настоящим сокровищем!
— Таких, как она, еще не бывало!
— Как мы ее любили!
— Сколько в ней было обаяния!
Человечки, продолжая улыбаться, представились. У каждого был свой собственный рассказ про мать Сабрины и Дафны. Все они ей поклонялись и проклинали день ее исчезновения. Тот день они называли Днем великой речи. Очевидно, они считали, что та речь изменила их жизнь.
Когда они угомонились, предводитель, называвший себя Первым, спросил:
— Что вас сюда привело?
— Мы ищем Паутинку, — сказала Дафна.
— Совсем как ваша мать, — заметил Первый. — Вероника всегда взваливала на себя чужие беды. Она стремилась помогать, даже если при этом сама оказывалась в щекотливых ситуациях. Ваша мама познакомила меня с моей женой. Для нас честь оказать вам любую помощь.
— Вы можете помочь нам найти Паутинку? Мы полагаем, что он прячется в этих тоннелях, — сказал Свинсон.
— Никто не знает эти тоннели лучше вас, — добавила Бесс.
Гномы напыжились от этой похвалы.
— Ну, что скажете, ребята? — обратился Первый к своим подданным. — Поохотимся на эльфа?
Слово "эльф" прозвучало в его устах совсем как "крыса". Гномы и эльфы явно не ладили.
